Роберт ничего не сказал о предыдущей ночи и о потрясающем признании, которое он сделал. Изабелла задумалась: помнит ли он об этом или считает частью ночного кошмара? Большую часть дня он отдыхал, отдаваясь полудреме, так как жар все же периодически возвращался. Ел он по-прежнему очень мало, но захотел выпить чаю вместе с Изабеллой, когда во второй половине дня ей принесли поднос с чайным прибором.
К счастью, рецидива не случилось. С каждым днем состояние больного постепенно улучшалось. Изабелла немного успокоилась. В конце той напряженной недели у них появился неожиданный гость.
Однажды после обеда Изабелла сидела в большом кресле у постели Роберта. В комнате было тепло, солнечно. Пригревшись, она задремала. Изабелла только что кончила читать Роберту книгу английской поэзии: они случайно обнаружили ее на парижском книжном лотке, не смогли удержаться от искушения и купили ее.
Изабеллу разбудил стук двери. Веселый голос произнес:
— Привет всем! — и в прихожую вошел Дэвид.
Изабелла на мгновение застыла, не в силах поверить своим глазам, потом ее захлестнуло чувство облегчения от того, что видит друга, может поделиться своими тревогами с человеком, близким Роберту и ей. Она вскочила на ноги, уронив книгу на пол, и побежала встретить Дэвида.
— О, Дэвид, я так рада тебе, так рада!
Он обнял Изабеллу, прижав к себе.
— Ну-ну, что такое? Никогда не думал, что так популярен.
— Ты не знаешь, ты ведь ничего не знаешь. — Застыдившись, она попыталась освободиться от его объятий. Дэвид поцеловал Изабеллу в Щеку, все еще обнимая за талию.
— Что это я услышал там внизу, будто Роберт на пороге смерти?
— Да, почти был. Но слава Богу, теперь немного лучше.
— Можно взглянуть на него?
— Конечно.
Вместе они вошли в спальню.
— Ну-ну, — проговорил Дэвид, глядя на своего друга, — хорошенькое дело, скажу я вам! И в разгар того, что называется вторым медовым месяцем! Надеюсь, ты не дрался на дуэли с каким-нибудь наглецом, засмотревшимся на твою жену?
— Ничего романтического, к сожалению, — сухо ответил Роберт. — Получил обыкновенный удар ножом от какого-то ночного бродяги.
— Кошелек или жизнь?
— Что-то вроде этого. К счастью, ему не досталось ни того, ни другого. Изабелла, попроси, пожалуйста, принести что-нибудь для Дэвида. Чай, кофе?
— Для меня кофе, пожалуйста. Я не любитель легких дамских напитков.
Дэвид широко улыбнулся Изабелле, и она вышла, чтобы сделать заказ, в полной уверенности, что Роберт хочет перемолвиться словом со своим другом наедине. Но она собиралась найти способ выведать подробности позже.
Случай представился неделю спустя. Роберт быстро шел на поправку, хотя ему разрешили вставать с постели лишь на несколько часов и настоятельно рекомендовали не пытаться ездить верхом и даже править лошадьми, запряженными в карету.
— Как глупо, что твоя поездка в Париж испорчена из-за меня, — сказал он однажды утром, завтракая вместе с Изабеллой. — Для чего здесь Дэвид? Он может сопровождать тебя, куда тебе будет угодно пойти.
Изабелла запротестовала, дескать, у нее нет особого желания идти куда-нибудь. Но Роберт настоял на своем, и на следующий день утром появился Дэвид, одетый для поездки за город.
— Я получил приказ сопровождать вас, — весело сказал он. — Куда мадам пожелает отправиться?
— Напрасно Роберт побеспокоил тебя. У тебя, должно быть, много всяких дел.
— Не имеет значения. Я к вашим услугам.
Изабелла рассмеялась и сдалась. После чудесного обеда у Фраскати они гуляли по садам Версаля, которые так и оставались в запустении с того ужасного дня, когда разъяренные граждане промчались по ним, все круша и разрушая на своем пути. В мягком солнечном сиянии проходил теплый сентябрьский день, но тень печали лежала на больших озерах, где больше не били фонтаны, а покалеченные нимфы и купидоны лежали на земле с тех самых пор, когда их сбросили с постаментов.
Дэвид был замечательным спутником, и Изабелла чувствовала себя легко с ним. Они весело болтали, а потом присели на одну из мраморных скамей прямо напротив Малого Трианона, где юная Мария-Антуанетта когда-то беседовала со своими близкими друзьями и разыгрывала из себя простую деревенскую девушку.
— В юности мой дедушка часто бывал при дворе, — задумчиво сказала Изабелла. — Он был в большой милости у короля и рассказывал нам с Ги о чудесных сельских праздниках, пьесах и балетах, балах-маскарадах, которые устраивались в те времена. Нам все это казалось прекрасной сказкой.
— Ты никогда не жалела, что эти времена прошли?
— По правде говоря, нет. Да и почему бы я жалела, если ничего подобного не знала. В Совиньи все было иначе. Мой отец жил очень просто. Однако печально, что вся эта красота была так бездумно разрушена, а ничего лучшего не пришло взамен.
В этом уединенном саду было очень тихо, Изабелла откинулась назад, сняла шляпку, позволяя ветерку играть своими волосами, и впервые со дня ранения Роберта почувствовала себя спокойно.
Они немного помолчали, потом Дэвид спокойно спросил ее:
— Изабелла, могу я задать тебе очень личный вопрос?
Она, слегка удивившись, посмотрела на Дэвида.
— Какой именно?
— Насколько ты любишь Роберта?
— Разве это не заметно, насколько я люблю его?
— О да, в последнее время ты проявила себя как очень верная и преданная жена. Но влюблена ли ты в него?
— Почему ты спрашиваешь об этом?
— Потому что он тебя очень любит.
Изабелла опустила глаза. Руки ее машинально завязывали и развязывали ленты на шляпке.
— Когда Роберт впервые сделал мне предложение, там, в Хай-Уиллоуз, — тихо сказала она, — я отказала ему. Потом случилось нечто неожиданное и ужасное… Он спросил меня снова, не стану ли я его женой, и…
— И ты согласилась, видя в этом выход из положения.
— Это звучит странно, я понимаю, — возразила Изабелла, защищаясь. — Я сказала ему правду. Сказала, что он мне нравится, что я уважаю его, но я не была влюблена в него, однако, он все равно…
— Настоял, чтобы ты вышла за него замуж?
— Да.
— Понятно. А сейчас?
— Не знаю, Дэвид, не знаю, — она не могла продолжать. Чувства, которые она пережила совсем недавно, были новыми, она была этим очень смущена, не уверена в себе. Изабелла повернулась к Дэвиду и почти сердито спросила: — Почему ты задаешь мне все эти вопросы?
— Ходят всякие слухи.
— Роберт не слушает сплетен.
— Нет, я не думаю, что он к ним прислушивается, но мне бы не хотелось видеть, что его обманывают и причиняют боль.