Вместе с тем ни в коем случае не настаивайте на том, чтобы генерал Моро действовал совместно с Бурбонами…
И, наконец, если вы убедитесь, что генерал Моро готов поддержать Россию в ее политике, то только тогда вы можете полностью открыться и передать, что наш государь, веря в его незаурядные таланты полководца, патриотизм и личную храбрость, был бы рад принять его на русскую службу и, если он согласится — участвовать в освобождении Франции наиболее безболезненным для нее способом…
Если он примет эти предложения, то вам надлежит вернуться вместе с ним в Европу…
Однако прежде всего попросите генерала Моро изложить свои соображения на бумаге и незамедлительно передайте их нам».
Затем барон Будберг просит Палена постараться убедить генерала, «какой страшной и невыносимой становится с каждым днем тирания Бонапарта и что у истинных французов не осталось сомнений в том, что долг Моро — помочь своей родине».
И вот, получив 2000 дукатов, граф Пален отправляется в Америку завоевывать Моро. С ним была немалая сумма. Дукат, или проще червонец, представлял собой золотую монету весом 3,4 грамма. Так что граф вез с собой 6,8 кг чистого золота.
Тем временем, полагая, что ссылка будет долгой, Моро решает комфортно устроиться в Соединенных Штатах. Он приобретает небольшое поместье в Моррисвиле, а в Нью-Йорке, на Уоррен-стрит, покупает дом, чтобы там проводить зиму. Жан-Виктор очень любит цветы и книги и поручает построить оранжерею и библиотеку в Моррисвиле. Затем у него появляется возможность обустроить свою загородную резиденцию. В марте 1807 года он приобретает «три участка земли с ветряными мельницами, которые на них находятся». Короче говоря, он решает жить в США так же, как он жил во Франции с той поры, как больше не служил в армии. Моррисвиль стал его Гробуа, а Уоррен-стрит — его улицей Анжу.
Чтение, рыбалка на реке Делавар, охота, уход за садом и полями заполняют все его дни в течение большей части года. Зимой в Нью-Йорке он пытается создать для своей жены иллюзию парижской жизни. Но Нью-Йорк — это не Париж. В то время этот американский город насчитывал около 40 000 жителей, и в нем не было столько развлечений, сколько в Париже.
Ничто так не изолирует ссыльного в чужой стране, как незнание языка. И так как Моро его не знает, то в богатом нью-йоркском обществе он, несмотря на теплые приемы, не может установить длительные дружеские связи.
Тем не менее он дышит воздухом свободы и питает глубокую симпатию к республиканским взглядам народа, гостем которого он стал.
Вот что он говорит об американцах после года, проведенного в США, своему брату Жозефу в письме, отправленному из Нью-Йорка:
«Ты спрашиваешь меня, чем я занимаюсь в Америке. Я веду здесь весьма однообразную и монотонную жизнь, но вместе с тем очень спокойную. Я мог себе представить преимущества жизни в свободной стране, но я смог воспользоваться лишь частью этого счастья. Здесь же люди пользуются им в полной мере. Они могут свободно приезжать, уезжать, менять место жительства, путешествовать. Никому до тебя нет дела. Где бы ты ни находился, ты не чувствуешь и не видишь представителей власти. Люди, которые живут в такой стране и с таким правительством, никогда не позволят себя поработить, и даже самые отъявленные негодяи пойдут на смерть, лишь бы защитить свободу».
К моменту получения этого письма Жозеф уже перестал быть судьей. Попав в опалу из-за брата, он влачил жалкое существование в полной нищете в своем родном городе Морле.
В ответном письме старшему брату он жалуется на свою судьбу. Чтобы его утешить, Моро сообщает ему и о своей невеселой жизни:
«Нью-Йорк, 6 мая 1807 года.
Ты пишешь, что судьба несправедлива к тебе. Я скажу лишь пару слов о том, как она поступила со мной. Семья Делярю (тот самый разорившийся банкир, у которого Моро хранил часть своих сбережений. — А. З.), судебные издержки и другие расходы лишили меня половины состояния, и что еще хуже, меня отправили в самую дорогую страну мира. Здесь пиастр ценится не больше, чем самая мелкая монета экю в Париже. Ни одно состояние не осилит таких расходов, если вести здесь ту же жизнь, что в Париже…
P.S. Похоже, дела с русскими идут не так быстро, как с пруссаками».
Постскриптум, очевидно, представляет собой намек на сражения при Йене и Эйлау. Действительно, с самого начала войны против четвертой коалиции Наполеон довольно легко разбил пруссаков при Йене 14 октября 1806 года, но в Эйлау 7—8 февраля 1807 года он с большим трудом разгромил русских. Впервые победа заколебалась, прежде чем принять сторону корсиканца. Моро же не стал скрывать тихой радости; он понял, что, не желая вернуться во Францию по милости Бонапарта, ему остается лишь надеяться на поражение узурпатора. Вместе с тем он говорил себе, что это поражение будет и поражением Франции, и упрекал себя за такие мысли.
Его душа пребывала в этом состоянии, когда вдруг только что прибывший в Нью-Йорк граф Федор Пален нанес ему визит вежливости. Моро его сразу узнал.
— Каким ветром вас занесло сюда?
— Любовь к путешествиям, генерал.
Этот псевдотурист играл как никогда лучше роль соблазнителя Моро. У них состоялись многочисленные беседы, результатом которых явилось письмо опального генерала царю от 23 июня 1807 года. Вот выдержки из него:
«Я не стал бы раздумывать над любезными предложениями Вашего Императорского Величества и сразу бы их с благодарностью принял, если бы они были мне сделаны до начала войны против французского правительства, в которую ваша держава вынуждена была вступить.
Мне представляется неподобающим достоинству вашей короны, ни моей совести поступить на службу в вашу армию, когда война уже началась. Каждый человек, который вынужденно покинул свою страну, вправе искать себе новую родину, которую ему предлагают.
Для государства, единственного оплота всех угнетенных, было бы неверно видеть во мне лишь желание отомстить моим соотечественникам, а Вашему Величеству подчиниться необходимости, менее почетной для него самого и его армии…
Какими бы ни были последствия нынешнего кризиса в Европе, но с того момента, когда моя страна окажется под гнетом тирании, служить которой и подчиняться я не желаю, заверяю Ваше Императорское Величество, что если мои услуги все еще будут вам необходимы, вы сможете полностью рассчитывать на меня. Но вы, конечно же, поймете мотивы, заставляющие меня предлагать свои услуги лишь только тогда, когда моя порядочность и достоинство вашей короны не смогут стать предметом осуждения».
Это письмо, оригинал которого Моро оставил себе, а барон Будберг получил копию, переписанную рукой Палена, представляет собой документ, написанный стилем человека, поставленного в затруднительное положение. Тем не менее вывод совершенно очевиден: Моро отказывался принять командование над русской армией, а также переехать жить в Россию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});