Я кивнула.
— Почему ты так на меня смотришь?
— Айкенборо? — переспросил Блейк.
— Да, ты слышал о нём?
— Вы были в Айкенборо? — Дэвид задал тот же вопрос.
— Да, и в Алкадине. Есть фермы в Алкадине. — Что с ними не так?
— Елена, Айкенборо был частью Итана.
— И? — Я не понимала, о чем он говорит.
Блейк покачал головой.
— Ты не понимаешь, это всё еще часть Итана.
Глава 39
— Не может быть. Это же совсем рядом, — я взглянула на карту. — Это же здесь, в городе Виверн.
— Елена, это не город Виверн, это Итан. — Блейк попросил у Дэвида новую карту.
Он раскрыл её.
Айкенборо здесь снова не оказалось.
— Новые карты были напечатаны без Итана и всех его городов. Здесь, — он указал на черную границу на карте, — Лианы или то место, где они начинаются. Елена, ты была в Итане.
Я покачала головой.
— Это невозможно, я бы запомнила, если бы… — я запнулась, пытаясь вспомнить оба раза, когда я должна была проходить через Лианы.
В первый раз это было, когда я думала, что убила Блейка. Все казалось словно в тумане. В следующий раз — ночью в лесу, когда я убила тех ублюдков.
Это произошло в Итане. Я рухнула в кресло и закрыла лицо руками. Теперь все встало на свои места, понятно, почему люди боялись метки драконианца, почему драконы не хотели обращаться, почему люди жили без надежды. Так близко к отцу, а я даже не знала.
— Ты была в Итане, — констатировал Блейк. В его голосе звучало облегчение. Почему, я не знала. — Мне нужно позвонить Мастеру Лонгвею, — сказал он и вышел.
— Как такое может быть? — спросила я.
— Вы не помните, как проходили через Лианы? — допытывался Дэвид.
Я помотала головой. Потом вспомнила тот самый шум. Когда мы пришли сюда, я его узнала; он похож на шипение, был ли этот звук тем самым, что и тогда?
Дэвид больше ничего не стал спрашивать, и мы оба просто сидели и обдумывали то, что узнали.
Я два месяца пыталась отыскать Айкенборо на каждой территории Виверн и не могла.
В какой-то момент я уже начала думать, что, возможно, сама все выдумала, но сегодня все прояснилось.
Я поняла, что Блейк о чем-то догадывается, когда он проговорился про карты. Он знал, что я что-то ищу, и хотел помочь.
Тогда ему нужно было лишь попросить старую карту…
Иногда он так сильно выводил меня, но после того поцелуя… Я больше не знала, что с ним делать.
Он определённо изменился. Блейк все ещё был слишком высокомерным, но я теряла от него голову и снова влюблялась. Чего совсем не хотела, потому что это лишь чары.
Он бы никогда не захотел этого.
— Это правда? — в библиотеку вошла Конни. — Ты была в Итане? — спросила она, не дойдя до стола.
— Видимо, да.
— Я думал, Айкенборо исчез, — произнес Дэвид. — А ты слышала про город рядом с Айкенборо, Дичинель?
Я покачала головой.
— Я ничего не выведывала, потому что страшно боялась.
Конни погладила мужа по плечу.
У Дэвида появились слезы на глазах. Я понимала, что в Дичинели у него осталась семья. Нужно было думать, прежде чем говорить.
— У него в Дичинели остался всадник. Они были связаны дентом.
— Вы дракон?
Дэвид улыбнулся и кивнул.
— Ласточкокрылый. Исцеление — моя забава, — он попытался пошутить, но с треском провалился.
— Мне так жаль, а как его зовут?
— Чарльз, — ответила Конни тоже со слезами на глазах.
Чарльз, у него был Ласточкокрылый, потому что он до сих пор мог исцелять, но он жил в Алкадине. Не может быть. Или может?
— Вы говорите о Чарльзе Бенсоне?
Они оба вскинули головы, и Дэвид смахнул слезы.
— Вы знаете его?
Я кивнула.
— Но он не живет в том месте, о котором вы говорили. Он живет на ферме в Алкадине.
Дэвид рассмеялся, по-хорошему.
— Он уехал, я думал, он там дожидается тюленью шкуру, помнишь, он хотел подарить ее малышу Маркусу?
— Я также знаю Маркуса. И Августа, всех. Я жила с ними около месяца.
Я не могла остановиться.
— Август тоже родился с меткой. Он может управлять хлором.
— Он всадник Зелёного Пара?
Я кивнула. Трудно описать зародившееся в этот момент ощущение, но мне стало так тепло и уютно. Сообщать кому-то, что его семья жива, это захватывающе. С губ сорвался смех облегчения, и я стала рассказывать о Чарльзе и его семье.
Потом коснулась руки Дэвида.
— Они говорили о вас, когда узнали, что я тоже родилась с меткой. На той стороне это плохо. Они убивают детей, если обнаруживают у них метку.
— Убивают?
Я закатала рукав, под которым был мой штрих-код, и показала его им.
— Всех помечают вот этим.
Оба взгляда застыли на моем штрих-коде.
— Я солгала, сказав, что мой дракон погиб, и что он всегда защищал меня, — я покачала головой. — Это было глупо, но они не поняли. Если бы я побольше расспрашивала, то поняла бы, что нахожусь в Итане.
— Не нужно, сейчас это не важно, Елена. Ты была там и получила ценную информацию за четыре месяца. Информацию, которой у нас бы не появилось без тебя. Это хорошо.
— Тогда почему мне вдруг стало так гадко?
— Но ты же не знала. Так ты защищала себя. Если бы они узнали, что ты ключ от Итана… Елена, ты спасла многие жизни, не раскрыв правду. Не могу представить, что бы случилось, если бы правду узнали не те люди.
Поэтому никто из них и не знал, кто я. Меня охватил свежий прилив страха. Если Горан узнает…
— Вы видели Горана? — спросил Дэвид.
— Нет, я думаю, они называют его королем Виверн.
Оба, Дэвид и Конни, переглянулись.
— Это не хорошо, не так ли?
— Горан всегда понимал вивернский, он родился с этим. А еще он могущественный колдун, Елена. Если кто и мог найти способ приручить Виверн, так это он.
Я сглотнула ком в горле. Грядет война. Война между Вивернами и драконами.
Мне это не понравилось.
— Нам нужно сообщить королю Гельмуту, нужно собрать здесь больше людей. Мы должны освободить тех, кто находится по ту сторону, — я посмотрела на них. — Простите, что приходится делать это в вашей красивой деревне.
— Не надо, часть из нас всегда знала, что этот день наступит. Это хороший день, Елена, — сказала Конни и встала.
В глазах Дэвида снова появились слезы. Но теперь уже от счастья.
— Теперь все приобретает смысл.
— Что? — я улыбнулась.
— Почему Блейк подлетал так близко к Лианам. Это был не суицид. Глубоко внутри он знал, что вы были там.
Я прищурилась. Каждый раз? О чем он?
— Прости, ничего не могу с собой поделать. Пойду посмотрю, чем помочь Конни.
Я вернулась в свою комнату и села на кровать. Мне нужно было побыть одной, поэтому я отгородилась магическим щитом, и все звуки смолкли. Так тихо.
Слова Дэвида звучали в голове. «Каждый раз».
Откуда этот старик знал, что Рубикон искал меня?
Я помнила, как Констанс сказала, что он пытался, но откуда узнал Дэвид?
Я взяла свой Соник, порадовавшись, что Сэмми положила его мне, чтобы скоротать время в этой ужасной поездке, к которой меня принудили.
Я прикрепила к вискам гелевые пластины и подсоединила провод к устройству.
Сделав глубокий вдох, потому что раньше не делала этого без помощи учёных, медленно выдохнула. Сердце загрохотало, когда я произнесла:
— Блейк Лиф.
Сразу же появился список записей о нем.
О тех случаях, когда он устраивал потасовки, напивался на публике. Разрушение ратуши тем вечером.
Я прокрутила вниз. На первой странице ничего не говорилось о том, что он искал меня.
Я открыла вторую страницу, и появилось ещё больше заголовков.
А потом я нашла.
«Рубикон между жизнью и смертью».
Я нажала. Наверное, это о той ночи, когда я его поцеловала. Мне захотелось выключить, когда все вокруг исчезло, и я оказалась в парке.
Это оказалась не моя комната, и не та ночь, когда я все бросила, когда поцеловала его.
В паре шагов от меня стояла женщина. Она снимала виды парка в Тите. Мы с Люцианом часто встречались здесь. В этот парке мы с дедулей делились мороженым и болтали обо всем подряд.