— Молодец. — Игнат поискал взглядом бутылки, не нашел, потянулся губами к трубочке и по-свойски глотнул из моего стакана. — Слишком слабый, мешаешь.
— Я вчера уже накушался.
— Это верно, тогда поберегись, — посоветовал Игнат. — А мы вчера весь вечер шампанское хлестали. Потом еще ночью коньяком добавили. Боялся, голова разболится, но ничего. Обошлось.
На него даже обижаться нельзя было.
— Игнат, ты кем в детстве хотел стать? — спросил я.
— Санитаром.
— Чего?
— Ну, мне сказали, что медсестрами мальчики не работают, а я хотел людей лечить. Я и решил, что вырасту — буду санитаром.
— Здорово, — восхитился я. — А почему не врачом?
— Ответственность слишком большая, — самокритично признал Игнат. — И учиться надо слишком долго.
— Стал?
— Да. На «скорой помощи» ездил, в психиатрической бригаде. Со мной все врачи любили работать.
— Почему?
— Во-первых, я очень обаятельный, — объяснил Игнат, с тем же простодушием нахваливая себя. — Я могу и с мужчиной, и с женщиной так поговорить, что они успокоятся и сами согласятся в больницу ехать. А во-вторых, я видел, когда человек на самом деле больной, а когда видит невидимое. Иногда можно было пошептаться, объяснить, что все нормально и никаких уколов не требуется.
— Медицина многое потеряла.
— Да. — Игнат вздохнул. — Но шеф меня убедил, что в Дозоре я больше пользы принесу. Ведь так?
— Наверное.
— Скучно стало, — задумчиво произнес Игнат. — Тебе не скучно? Я уже на работу хочу.
— Я тоже, пожалуй. Игнат, а у тебя хобби есть? Вот помимо работы.
— А что ты меня пытаешь? — удивился маг.
— Интересно. Или это секрет?
— Какие у нас секреты? — Игнат пожал плечами. — Я бабочек собираю. У меня одна из лучших коллекций в мире. Две комнаты занимает.
— Достойно, — согласился я.
— Заходи как-нибудь, посмотришь, — предложил Игнат. — Со Светой заходите, она говорит, ей тоже бабочки нравятся.
Я смеялся так долго, что даже его проняло. Игнат поднялся, неуверенно улыбаясь, пробормотал:
— Пойду помогу завтрак готовить.
— Удачи, — только и выдавил я. Но все-таки не удержался и, когда наш светоносный ловелас подошел к двери, еще раз окликнул его: — Слушай, шеф не зря о Светке беспокоится?
Игнат картинным жестом подпер подбородок. Подумал:
— Ты знаешь, не зря. Она действительно напряженная какая-то, все никак не расслабится. А ей ведь предстоят великие дела, не то что нам.
— Но ты старался?
— Спрашиваешь! — обиделся Игнат. — Вы заходите, честное слово, рад буду видеть!
Джин стал теплым, лед в стакане растаял. На трубочке остался легкий отпечаток губной помады. Я покачал головой и отставил стакан.
Гесер, ты не можешь предусмотреть все.
Но чтобы сразиться с тобой не в магическом поединке, конечно, об этом и думать смешно, сразиться на единственно доступном поле из слов и поступков, я должен знать, чего ты хочешь. Должен знать расклад карт в колоде. И то, что у тебя на руках.
Кто в игре?
Гесер — организатор и вдохновитель. Ольга — его любовница, проштрафившаяся волшебница, консультант. Светлана — старательно пестуемый исполнитель. Я — одно из орудий ее воспитания. Игната, Тигренка, Семена, всех остальных Светлых можно в расчет не брать. Это тоже орудия, но второго плана. И рассчитывать на них я не могу.
Темные?
Разумеется, они участвуют, но не в явном виде. И Завулон, и все его подручные обеспокоены появлением в нашем лагере Светланы. Но впрямую они ничего сделать не могут. Либо пакостить исподтишка, либо готовить сокрушительный удар, который поставит Дозоры на грань войны.
Что еще?
Инквизиция?
Я побарабанил пальцами по подлокотнику шезлонга.
Инквизиция. Структура над Дозорами. Она рассматривает спорные случаи, наказывает оступившихся — с любой стороны. Она бдит. Собирает данные о каждом из нас. Но ее вмешательство — редчайший случай, да и сила ее — скорее в скрытности, чем в боевой мощи. Когда Инквизиция рассматривает дело о достаточно могучем маге, она привлекает боевиков со стороны Дозоров.
И все-таки Инквизиция замешана. Я шефа знаю. Он из всего извлекает по меньшей мере две-три выгоды. И недавняя история с Максимом, диким Иным, Светлым, ушедшим работать в Инквизицию, тому пример. Шеф натаскал в этом деле Светлану, дал ей уроки самоконтроля и интриги, но попутно выявил нового Инквизитора.
Знать бы, к чему готовят Светлану!
Пока я иду в темноте. И что самое страшное — удаляюсь от Света.
Я надел наушники, закрыл глаза.
В эту ночь дивным цветомраспустится папоротник,В эту ночь домовые вернутся домой,Тучи с севера, ветер с запада,Значит, скоро колдунья махнет мне рукой.Я живу в ожидании чуда, как маузер в кобуре,Словно я паук в паутине,Словно дерево в пустыне,Словно черная лиса в норе.
Я рискую. Я очень рискую. Великие Волшебники идут по своим, но даже они не рискуют идти против своих. Одиночки не выживают.
Я бежал сквозь подзорные трубыот испуганных глаз детей,Я хотел переспать с русалкой,но не знал, как быть с ней,Я хотел обернуться трамваеми въехать в твое окно,Ветер дует с окраин, нам уже все равно,Ветер дует с окраин, а нам уже все равно.Будь моей тенью, скрипучей ступенью,цветным воскресеньем, грибным дождем,Будь моим богом, березовым соком,электрическим током, кривым ружьем.Я был свидетель тому, что ты ветер,ты дуешь в лицо мне, а я смеюсь,Я не хочу расставатьсяс тобою без боя, покуда тебе я снюсь.Будь моей тенью…
Рука легла на мое плечо.
— Доброе утро, Света, — сказал я и открыл глаза.
Она была в шортах и купальнике. Волосы влажные и аккуратно уложены. Наверное, душ приняла. А я, свинья, даже не подумал.
— Как ты после вчерашнего? — полюбопытствовала она.
— Нормально. А ты?
— Ничего. — Она отвернулась.
Я ждал. В наушниках наигрывал «Сплин».
— Чего ты от меня ждал? — резко спросила Света. — Я нормальная, здоровая, молодая женщина. У меня с зимы мужика не было. Понимаю, ты вбил себе в голову, что Гесер нас свел, как лошадей на случку, вот и уперся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});