размером квартплаты или наличием камина: в доме происходило множество неприятных вещей. Зачем же сознательно входить в столь опасную зону? Можно ведь переехать в Дакоту или в Осборн, если уж вы так помешались на красотах девятнадцатого века.
— Дакота — кооперативный дом, — возразила Розмари, — а Осборн собираются сносить.
— Хатч, а вы, часом, не преувеличиваете? — спросил Ги. — Разве за последние годы там произошли какие-нибудь «ужасные события», не считая, конечно, того ребенка в подвале?
— Прошлой зимой там убили лифтера, — сказал Хатч, — при обстоятельствах, которые не принято обсуждать за столом. Я сегодня специально ходил в библиотеку, просматривал подборки статей из «Таймс» и три часа просидел за микрофильмами. Вы еще хотите послушать?
Розмари взглянула на Ги. Тот отложил вилку и выгер рот.
— Все это глупости! Даже если там и произошло много неприятных вещей, это вовсе не значит, что они будут продолжаться и дальше. Я не понимаю, чем Брэмфорд опаснее любого другого дома в городе. Можно бросать монетку и получить пять «решек» подряд, но из этого совсем не следует, что и следующие пять тоже будут «решки», или что моя монетка чем-тб отличается от других. Это совпадение, вот и все.
— Если там что-то по-настоящему неладно, — поддержала мужа Розмари, — то его бы снесли. Как тот дом в Лондоне.
— Домом в Лондоне, — уточнил Хатч, — владела семья последней жертвы. А Брэмфордом владеет соседствующая церковь.
— Ну вот, — оживился Ги, прикуривая сигарету, — значит, у нас будет Божественное покровительство.
— Оно не всегда срабатывает, — хмуро возразил Хатч. Официант унес пустые тарелки.
— Я и не знала, что домом владеет церковь, — сказала Розмари.
Ги тут же добавил:
— I- По правде говоря, она владеет всем городом.
— А вы пробовали снять квартиру в Вайоминге? — рсведомился Хатч. — Он ведь находится в том же районе, что и Брэмфорд, насколько я помню.
— Хатч, — взмолилась Розмари, — мы перепробовали все. И нигде ничего нет, абсолютно ничего, кроме новых домов, где все комнаты похожи одна на другую, а в лифтах установлены телекамеры.
— Неужели это так страшно? — спросил Хатч, улыбаясь.
— Да, — кивнула Розмари, а Ги пояснил:
— Мы чуть не въехали в такой дом, но потом удалось поменять на этот.
Хатч молча посмотрел на них, потом откинулся на рпинку стула и хлопнул ладонями по столу.
— Все! Достаточно. Буду заниматься своими делами. fl должен был понять это с самого начала. Разводите себе на здоровье огонь в камине; я вам подарю дверной засов и с сегодняшнего дня буду держать рот на замке. Я настоящий идиот, простите меня.
’ Розмари улыбнулась.
— На двери уже есть один засов. И цепочка тоже есть, и глазок.
— Тогда пользуйтесь всем этим сразу, — посоветовал Хатч. — И не стоит шататься по коридорам и знакомиться со всеми подряд. Это вам не Айова.
— Не Омаха, — с улыбкой поправила Розмари.
Официант подал горячее.
На следующий день, в понедельник, Розмари и Ги подписали договор об аренде квартиры 7Е в Брэмфорде сроком на два года. Они дали миссис Кортез чек на пятьсот восемьдесят три доллара — месячную ренту и залог за месяц вперед. Им сказали, что переехать можно будет, даже не дожидаясь первого сентября, как только вывезут вещи в конце недели, а ремонт начнут делать в среду, восемнадцатого.
В этот же день им позвонил Мартин Гардиния, сын прежней хозяйки квартиры. Они договорились встретиться в Брэмфорде в восемь вечера во вторник. Это был высокий мужчина, веселый и открытый, лет шестидесяти. Он показал вещи, которые собирался продавать, и назвав свою цену. Все было довольно недорого. Розмари и Гн посовещались и купили два кондиционера, трюмо из красного дерева с вышитым пуфиком, персидский ковер для гостиной, железные подставки для дров, каминный экран и кое-какие инструменты. К сожалению, письменный стол миссис Гардинии не продавался. Пока Гн выписывал чек и привязывал бирки к вещам, которые должны были остаться в квартире, Розмари принялась обмеривать гостиную и спальню шестифутовой складной линейкой, которую купила утром.
Еще в марте Ги дали роль в дневном телесериале «Другой мир», и теперь его герой должен был снова на три дня вернуться на экран, поэтому всю неделю Гн был занят на съемках. Розмари перебрала папку с фотографиями различных комнат, которые она собирала еще со школы, нашла две, подходящие для новой квартиры, и вместе с Джоан Джеллико, девушкой из Атланты, с которой она жила по соседству с Хатчем, впервые очутившись в Нью-Йорке, отправилась по магазинам. У Джоан было удостоверение дизайнера по интерьерам, и их пускали во все дома, предназначенные для продажи, а также на выставки мебели. Розмари делала стенографические заметки и зарисовывала для Ги обстановку комнат. Потом, нагруженная всевозможными образцами обивки и обоев, побежала домой и как раз успела к началу очередной серин «Другого мира», дождалась выхода Ги, а затем пошла за продуктами к обеду. В этот день она опять пропустила занятия в кружке скульптуры и, к своему удовольствию, не успела посетить зубного врача.
В пятницу вечером квартира уже принадлежала им, встретив новых хозяев пустотой высоких потолков и непривычной темнотой, в которую они вступили с зажженным фонариком и магазинными пакетами, прислушиваясь к эху, несущемуся из дальних комнат. Они включили кондиционеры и отдались наслаждению красотой ковра, каминов и трюмо, долго восхищались кранами в ванной, дверными ручками, петлями, карнизами, полами, плитой, холодильником, подоконниками и видом из окон. Поужинав прямо на ковре бутербродами и пивом, продумали, что куда ставить, при этом Ги производил замеры, а Розмари рисовала. Потом, снова на ковре, закрыв тряпкой лампу, разделись и занимались любовью в ночном свете незашторенных окон.
— Ш-ш-ш! — громко шипел Ги, широко раскрыв глаза от притворного ужаса. — Я слышу, как жуют сестры Тренч!
Розмари больно стукнула его по голове.
Они купили диван и огромную кровать, кухонный стол и два стула с изогнутыми ножками. По телефону договорились с рабочими о перевозке.
Маляры пришли в среду, восемнадцатого. Они штукатурили, грунтовали, красили, замазывали трещины и ушли только в пятницу, двадцатого, оставив на стенах ровные слои красок, точь-в-точь совпадающих с образцами Розмари. Позже пришел один-единственный обойщик, долго чем-то гремел и оклеил спальню.
Они звонили по разным магазинам, затем рабочим, дозвонились и до матери Ги в Монреаль. За неделю им удалось приобрести красивый старинный сервант, обеденный стол, тумбочки для аппаратуры, новые тарелки и столовое серебро. Они были в упоении. Год назад Ги снялся в целой серии телерекламы, которые все еще показывали каждый день, что уже принесло ему восемнадцать тысяч долларов и продолжало давать доходы.
Повесив шторы и оклеив