отца, молчаливую мать и возмущенных ее поведением братьев и сестер. (Только второй по старшинству брат, Брайан, который изрядно выпивал, сказал: «Валяй, Рози, делай все, что взбредет тебе в голову», — и незаметно передал ей пакет, в который вложил восемьдесят пять долларов.) В Нью-Йорке Розмари сразу почувствовала себя виноватой и эгоистичной, и именно Хатч «встряхнул» ее при помощи крепкого чая и разговоров о родителях, детях и чувстве долга перед самим собой. Она задавала ему даже такие вопросы, которые никогда бы не осмелилась произнести в церкви. Хатч направил ее в университет прослушать вечерний курс по философии. «Я сделаю герцогиню из этой цветочницы», — сказал он тогда, и Розмари довольно остроумно ответила ему: «Валяйте!»
Теперь раз в месяц Розмари и Ги обедали с Хатчем либо у них дома, либо, когда наступала его очередь приглашать, в ресторане. Ги считал, что Хатч — довольно скучный человек, но старался быть с ним на дружеской ноге: ведь Розмари, помимо всего прочего, была двоюродной сестрой писателя-драматурга Раттигана, с которым и сам Хатч переписывался. А Ги знал, что такие родственные связи иногда играют решающую роль в карьере актеров.
В четверг, после осмотра квартиры, Розмари и Ги обедали с Хатчем «У Клюбе» — в небольшом немецком ресторанчике на Двадцать третьей улице. Миссис Кортез попросила их достать три рекомендации, и Хатч оказался одним из рекомендующих. Он уже получил от миссис Кортез письмо-запрос и успел ответить на него.
— Меня так и подмывало написать, что вы наркоманы или любите копаться в помойках, — сказал он, — или что-нибудь подобное, что приводит в ужас владельцев домов.
Они спросили, почему.
— Не знаю, — задумчиво произнес он, намазывая маслом булочку, — но в начале века у Брэмфорда была плохая репутация. — Он посмотрел на них и, поняв, что они ничего об этом не знают, продолжил (у него было широкое светлое лицо, выразительные голубые глаза и жидкие черные волосы, зачесанные наискосок поверх проплешины):
— Кроме Айседоры Дункан и Теодора Драйзера, в Брэмфорде жила еще целая плеяда менее симпатичных людей. Именно там сестры Тренч проводили свои невинные диетические опыты, а Кит Кеннеди собирал, так сказать, вечеринки. Там же жили Адриан Маркато и Перл Эймс.
— А кто такие сестры Тренч? — спросил Ги, а Розмари добавила:
— И кто был этот Адриан Маркато?
— Сестры Тренч, — ответил Хатч, — это две чисто викторианские дамочки, которые временами занимались каннибализмом. Они сварили и съели несколько детей, в том числе и свою племянницу.
— Прелестно, — только и смог вымолвить Г и.
Хатч повернулся к Розмари.
— Адриан Маркато занимался колдовством. И в девяностых годах прошлого столетия произвел сенсацию — он заявил, что ему удалось вызвать живого Сатану. В качестве доказательства он выставлял напоказ клок шерсти и обрезки когтей, и люди, очевидно, поверив ему, потом напали на него и чуть не убили прямо в вестибюле Брэмфорда.
— Вы шутите, — прошептала Розмари.
— Нет, все это вполне серьезно: через несколько лет началось знаменитое дело Кита Кеннеди, и к двадцатым годам дом наполовину опустел.
— Я слышал про Кита Кеннеди и Перл Эймс, но не знал, что там жил еще и Адриан Маркато, — сказал Ги.
— И эти сестры… — Розмари передернуло.
— Только из-за второй мировой войны и нехватки жилья, — продолжал Хатч, — в дом снова начали вселяться жильцы, и постепенно он вернул себе былой престиж, а в двадцатые годы его называли «Черный Брэмфорд», и разумные люди старались держаться от него подальше. А дыня у нас для дамы, да, Розмари?
Официант расставил закуски. Розмари вопросительно посмотрела на Ги, тот нахмурил брови и неопределенно потряс головой.
— Ерунда, пусть это тебя не пугает.
Официант ушел.
— На протяжении многих лет, — рассказывал Хатч, — в Брэмфорде происходили ужасные события. И, к сожалению, не все они относятся к далекому прошлому. В 1959 году, например, в подвале нашли мертвого младенца, завернутого в газеты.
— Но ведь ужасные вещи происходят время от времени и в других домах, — заметила Розмари.
— Время от времени, — согласился Хатч. — Но дело в том, что в Брэмфорде это случается куда чаще, чем «время от времени». Есть и еще кое-какие несоответствия. Там, например, произошло значительно больше самоубийств, чем в других жилых домах такого же размера.
— В чем же дело, Хатч? — спросил Ги, притворяясь очень серьезным и озабоченным. — Должно же быть какое- то объяснение.
Хатч несколько секунд молча смотрел на него.
— Не знаю, — проговорил он. — Может быть, дурная слава сестер Тренч привлекла туда Адриана Маркато, а его слава, в свою очередь, — Кита Кеннеди, и постепенно дом стал… вроде как местом обитания таких людей, которые склонны к разным извращениям. А может быть, существует нечто иное, чего мы пока не знаем — магнитные поля, или какие-то электроны, или что-нибудь подобное, и место от этого становится зловещим. Но вот что я знаю наверняка: Брэмфорд в этом отношении не уникален. В Лондоне на Прэд-стрит был дом, в котором в течение шестидесяти лет произошло пять жестоких убийств. Ни одно из них не было связано с другим — ни убийцы, ни жертвы, ни мотивы преступлений. И тем не менее все это было реальностью. Дом представлял собой небольшое строение с магазином внизу и квартирами в верхних этажах. В 1954 году его снесли без особых на то причин, и это место пустует до сих пор.
Розмари рассеянно водила ложкой по дыне.
— Но, может быть, есть и хорошие дома, — предположила она. — Дома, в которых люди постоянно влюбляются, женятся, и у них рождаются дети.
— И где они становятся знаменитыми, — вставил Г и.
— Наверное, есть, — сказал Хатч. — Но только никто об этом не знает. Обычно ведь лишь плохое становится явным. — Он улыбнулся, глядя на Розмари и Ги. — Но все равно мне бы очень хотелось, чтобы вы подыскали себе другой дом, хороший, вместо этого Брэмфорда.
Розмари собиралась съесть кусочек дыни, но ее рука с ложкой застыла на полпути ко рту.
— Вы серьезно решили нас отговорить? — спросила она.
— Милая моя девочка, — ответил Хатч. — На сегодняшний вечер у меня было назначено свидание с очаровательной женщиной, но я его отменил только ради того, чтобы встретиться с вами и высказать свое мнение. Я в самом деле пытаюсь вас переубедить.
— Бог ты мой, но, Хатч… — начал было Ги.
— Я не утверждаю, — перебил Хатч, — что как только вы переедете в Брэмфорд, вам на голову свалится рояль, или вас съедят старые девы, или кто-нибудь обратит вас в камень. Я просто сообщаю факты, с которыми, по-моему, следует считаться так же, как с