Второй, с темной бородой, затянутый в светлую кожу, деликатно держал свой кинжал большим и указательным пальцами, то вдвигая, то выдвигая его из ножен.
— А ты тянешь на меня?!
Их окружали лица: жадные, заинтересованные, любопытные, принадлежавшие, в основном, обитателям Шотган-Сити. Все мгновенно подались назад, расчистив пространство фута в четыре. Позади счастливчиков, стоявших в первых рядах, толпились менее удачливые, привставая на цыпочки, заглядывая поверх голов. Монорельс раскачивался. Мимо окон пролетало здание за зданием.
Сцена, на миг превратившаяся в живую картину, казалось, застыла во времени и пространстве. Человек в светлой коже повернул нож так, что лезвие зловеще блеснуло. Парень с огненным лицом положил руку на рукоять.
— Стоять всем! — завопил Тойас. — Полиция!
Дуэлянт с огненным лицом повернулся к нему, и монорельс тряхнуло. Его противник рванулся вперед, держа лезвие ближе к уху.
Кто-то взвизгнул. Пассажиры толкались так сильно, что Тойас на миг задохнулся. Монорельс подкатил к платформе и остановился. Двери впереди открылись, выпуская пассажиров. Позади него двери распахнулись, впуская пассажиров. Тойаса несло вместе с толпой. Он вертел головой, пытаясь углядеть парней. Ничего подозрительного. Только множество людей, стоящих на бегущих дорожках и эскалаторах, осаждающих киоски с соевыми продуктами и напитками.
Не пройдя и десяти футов, он споткнулся о тело. Парень с огненным лицом, лежа на спине, смотрел в небо пустыми глазами. Тойас для порядка пощупал пульс, хотя знал, что он мертв. Ножевая рана слева почти не кровоточила. Лезвие прошло через сердце. На редкость меткий удар для дуэльного кинжала, длина которого по закону не должна была превышать трех дюймов.
Шея была теплой и податливой. Влажной от пота. Тойас предположил, что парень погиб еще до того, как вышел из монорельса, но толпа вынесла его и дотащила до этого места, а потом разделилась. По щекам трупа по-прежнему ползли сполохи пламени. Фосфоресцирующие картинки еще жили на мертвой коже. Фальшивый огонь. Не дающий тепла.
Какая-то женщина задела Тойаса плечом. Несмотря на ее широко раскрытые глаза, он был уверен, что она его не видит.
— Осторожнее, — крикнул он. — Здесь убийство.
Но люди все шли и шли. Скорчившись над телом, он видел мелькавшие ноги и колени. Из расплющенной бумажной чашки медленно вытекал кофе, пока кто-то не отшвырнул ее пинком.
Тойас нажал языком на переключатель рации, вмонтированный в зуб, и вызвал труповозку, а также приказал установить слежку за монорельсом и просмотреть пленку с видеокамер, хотя весьма сомневался, что много увидит, разве что море затылков и смазанные лица. Еще один труп из пятнадцати — двадцати в день только на этом монорельсовом маршруте.
Писклявые голоса зазвенели в ухе: массовые волновые беспорядки докатились до Айдахо-спрингс, в Диллоне и Шотган-Сити бандиты захватили заложников. Потом посыпалась дюжина оповещений всех постов и патрульных служб о розыске преступника. Пока Тойас ждал, еще один коп потребовал перевозку для мертвеца. И так далее и тому подобное. Монотонное перечисление совершаемых каждую минуту преступлений продолжалось. Тойас почти не слушал, сосредоточившись только на своих вызовах, но вынужденное безделье действовало на нервы.
Люди переступали через труп. Тойас, как мог, отталкивал их, молясь, чтобы труповозка поскорее прибыла. Но людские волны неустанно накатывали: стадо покорно брело своим путем.
К тому времени как Тойас прибыл в «Беллами Лэбз», где ему предстояло арестовать Ринну Лавдей за незаконные генетические эксперименты, кончившиеся попыткой самоубийства, он превратился в некое подобие автомата…
О самом здании сказать было нечего. Бегущие дорожки, матово-серебристая облицовка дверей. Тойас поднял голову: небо, светящаяся синяя лента, разрезанная переходами и мостами, простиралось над крышами зданий. Тойас помчался вверх по магнитным рельсам. Толпа снова сгрудилась вокруг него, над ним, под ним, обдавая смрадом рыбы и дезодорантов, потной кожи. И Тойас снова подумал, что здесь не место воину масаи[7]. Ему бы следовало шагать по травяному ковру с копьем в руках, ощущая себя хозяином своей судьбы. Правда, вряд ли в мире остались хоть какие-то масаи, во всяком случае, на покрытых травой равнинах.
Дверной сканер дал добро на вход, и он очутился в широком коридоре, битком набитом перепуганными сотрудниками лаборатории. Молодой человек в медицинском халате резко повернулся, заслышав шаги. Что-то в его взгляде поразило Тойаса. Глаза парня растерянно бегали, а сам он буквально трясся. Нарисованная на щеке роза медленно вращалась, и Тойас вспомнил о мертвеце, по лицу которого полз огонь.
— Все будет хорошо, — утешил Тойас. — Это наша работа. Подобные случаи не так уж редки.
Младший детектив Клэнси махнул ему рукой с дальнего конца коридора. В новом мундире он выглядел совсем коротышкой, хотя нашивки полицейской академии ярко поблескивали.
— Она закрылась в задней комнате, на другой стороне лаборатории, вместе с пузырьком чего-то ядовитого. Никто не знает, что это такое.
Он вытащил электрошокер и, нервно похлопывая им по ладони, добавил:
— Я решил подождать вашего прихода.
— Ее лаборатория там?
Через узкое окно возле двери был виден еще один коридор с рядом дверей.
Клэнси кивнул и вытер рукавом лоб.
— Говорят, она взяла с собой все образцы ДНК. Может, с какими-то заразными болезнями, понятия не имею. Что-то экзотическое и неизлечимое. Вроде бы кожа слезает клочьями.
Тойас покачал головой.
— В генетических лабораториях подобного не водится. Худшее, что она сможет сделать — изуродовать твой рододендрон.
Дрожащий голос позади него выдавил:
— Ее специализация — модификации поведения животных на генетической основе и естественное ориентирование. Она находит характерные черты, которые нам нравятся в одних животных, и пытается заменить ими те черты, которые мы считаем неприятными в других.
Тойас обернулся. Еще один в медицинском халате. Близко посаженные глаза. Лет пятьдесят. На груди бейдж с именем «Хирохито Бливинс».
Бливинс протянул руку.
— Лавдей работает над проблемой голубей в городе. Превосходный ум. Чудесный человек, но чрезвычайно амбициозна. Узурпировала всю лабораторию, а это свыше ста квадратных футов площади. Остальных она просто выжила. Говорит, что ненавидит скученность. Мол, эти дармоеды ничего не делают. Обычно в лаборатории такого размера работают трое сотрудников. Но мы оставили все, как есть. Гении имеют право на эксцентричность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});