Читать интересную книгу Белый Тигр - Аравинд Адига

— Клянусь.

— Ухвати себя за горло и жизнью своей поклянись: каждую заработанную рупию ежемесячно буду отправлять бабушке.

Вот и дом, где живут таксисты. Старик в полувоенной форме курит кальян, в чаше горят угольки. Кишан объясняет ему, в чем дело.

— Вы из какой касты? — спрашивает пожилой шофер.

— Хальваи.

— Кондитеры. — Шофер качает головой. — Разве можно парня из вашей касты научить водить машину?  — Он показывает мундштуком кальяна на пылающие угольки: — Все равно что изготовить лед из этих вот угольков. Освоить машину, — он шевелит рукой, будто передачу переключает, — это как приручить дикого жеребца, по плечу только юноше из касты воинов.  Мусульмане, сикхи, раджпуты[14] — вот бойцы, вот из кого получаются шоферы. А вы, сладкоежки, долго ли продержитесь на четвертой передаче?

Процесс возгонки льда из пламени начался на следующее утро в шесть часов. Триста рупий и премиальные — этой суммы оказалось достаточно. Учебным пособием служило древнее такси. Завозился с переключением передачи — получи подзатыльник. И напутствие:

— Это тебе не чай со сластями подавать!

Час в машине — и два-три часа под машиной: в мои обязанности входило бесплатное техобслуживание всех такси на стоянке, и работа затягивалась допоздна. Из-под автомобиля я выбирался точно свинья из сточной канавы: весь перемазанный, лицо черное, руки лоснятся. Меня будто макнули в Ганг, где вместо воды текло машинное масло, — и вытащили на берег водителем. Я укротил жеребца, продержался на четвертой передаче, освоил рычаг переключения. 

— Послушай, — сказал старый шофер, когда я вручал ему обещанные сто рупий премиальных, —выучиться водить — это полдела. Водить ты теперь умеешь. Главное — поставить себя. На дороге будь мужиком. Крутым мужиком. Если кто попробует тебя подрезать, сделай вот так, — он потряс в воздухе сжатым кулаком, — и пару раз пошли по матери. Дорога — это джунгли, усек? Жми на клаксон и рви вперед.

Он хлопнул меня по спине:

— Малый, ты меня удивил — оказался лучше, чем я думал. У меня кое-что припасено для тебя. 

Я пошел вслед за ним. Спускались сумерки. Через полчаса совсем стемнело. И тут перед нами словно фейерверк вспыхнул.

Нас обступили ярко освещенные двери и разноцветные окна, и из каждой двери, из каждого окна мне широко улыбалась женщина. С крыш свисали ленты из красной бумаги и серебряной фольги, по обе стороны улицы на лотках подавали чай. Сразу четверо мужчин двинулись к нам. Старик объяснил им, что я сегодня в первый раз, не надо меня подгонять. 

— Дайте ему сначала насмотреться всласть. Это ведь так здорово — смотреть!

— Конечно, конечно, — согласились мужчины и отошли в сторону. — Мы того же мнения, пусть порадуется!

Я шагал рядом со старым шофером и пожирал глазами роскошных красавиц, что строили мне глазки из прикрытых решетками окон. Красавицы прямо-таки молили: вонзи в меня клюв!

Старик живо объяснил мне, что к чему. В одном здании выставляли напоказ свои черные блестящие ноги «американки»: короткие юбки, туфли на платформе, розовые сумочки с надписью бисером, девушки поджарые, спортивные — для клиентов, предпочитающих западный тип. Возле другого дома расположились «традиционалистки» — полные, пухлые, в сари; у них свой клиент. В окнах третьего борделя — евнухи, в соседнем доме — подростки. 

Между ног женщины мелькнула голова мальчишки — и исчезла.

Ослепительная вспышка: сразу четыре светлокожие непалки в шикарном красном белье зазывно распахивают голубую дверь.

— Их! — закричал я. — Их! Их!

— Ладно, — согласился старик. — Меня тоже всегда тянет на иностранок.

Мы вошли, шофер выбрал себе из четверки одну женщину, я — другую. Мы направились в комнаты, и моя избранница закрыла за нами дверь. 

Мой первый раз!

Через полчаса мы с учителем, пьяные и довольные, дотащились до его дома. Я разжег и подал ему кальян, шофер затянулся и выпустил из ноздрей дым. 

— Ну что тебе еще? Теперь ты водитель и мужчина — и все благодаря мне.

— Сэр... Мне нужна работа. Не могли бы вы расспросить таксистов, вдруг им кто нужен. На первых порах готов работать бесплатно.

Старый шофер расхохотался и выдохнул дым мне в лицо.

— У меня у самого сорок лет не было постоянной работы, наглец ты этакий. Как, мать твою, я могу раздобыть тебе место? Сгинь с глаз моих! 

Наутро я ходил от дома к дому, стучался у ворот и парадных дверей богатых особняков, спрашивал, не нужен ли водитель, на вашу машину, — хороший водитель, опытный.

Ответ был один: нет.

Так работу не найдешь. Надо, чтобы кто-то из домочадцев знал тебя лично. А стучаться в дверь и спрашивать — напрасный труд.

По большей части в Индии простора для предпринимательства никакого, Ваше Превосходительство.  Это печальный факт.

Когда я, измученный и мрачный, возвращался вечером домой, Кишан утешал меня:

— Не теряй надежды. Продолжай. Не сегодня завтра повезет.

И я ходил от дома к дому, от ворот к воротам и спрашивал, спрашивал... И получал неизменный отказ.  Наконец, недели через две, я набрел на особняк, обнесенный десятифутовой стеной. Каждое окно было забрано решеткой.

Раскосый вальяжный непалец глядел на меня сквозь прутья ворот.

— Чего тебе?

Тон его мне совсем не понравился, но я изобразил широкую улыбку.

— Не нужен ли вам водитель, сэр? У меня стаж четыре года. Мой хозяин недавно умер, и я... 

— Пошел на хрен. У нас уже есть шофер. — Непалец вертел в руках связку ключей и скалил зубы.

Сердце у меня упало, и я чуть было не махнул рукой и не отправился восвояси, но тут увидел человека в свободной белой одежде. Человек мерял веранду шагами, погруженный в свои мысли. Клянусь богом — клянусь всеми 36 000 005 богами, — как только я увидел его лицо, сразу понял: «Быть ему моим хозяином».

Он глянул с веранды вниз — и темная сила сплела наши судьбы воедино.

Я знал: он спускается по ступенькам, спешит мне на помощь. Надо только его дождаться, а пока заговорить зубы заразе непальцу.

— Я хороший водитель, сэр. Не курю, не пью, не ворую...

— Пошел на хрен. Не понял, что ли?

— Чту Бога, чту свою семью...

— Да что с тобой такое? Проваливай, сказано! 

— Не распускаю сплетен про хозяев, не беру чужого, не сквернословлю...

Дверь дома отворилась. Но это был не человек с веранды — во двор вышел толстый сутулый старик с пышными седыми усами, заостренными на кончиках. 

— Что здесь происходит, Рам Бахадур? — спросил он у непальца.

— Попрошайка, сэр. Деньги клянчит.

Я всем телом кинулся на ворота:

— Сэр, я из вашей деревни. Из Лаксмангарха! Что рядом с Черным Фортом! Из вашей деревни! 

Это был Аист собственной персоной! Старик скосил на меня глаза, присмотрелся... 

— Впусти мальчишку, — помолчав, велел он непальцу.

Фр-р-р!

Как только ворота открылись, я бросился Аисту к ногам. Моей быстроте позавидовал бы бегун-олимпиец. У непальца не было ни малейшей возможности перехватить меня.

Вы бы на меня посмотрели, какое представление я им закатил — стоны, мольбы, рыдания! Можно было подумать, я из касты актеров. Уткнувшись носом в отросшие, грязные, давно не стриженные ногти на ногах Аиста, я напряженно думал: почему он в Дханбаде, а не у себя дома, почему не собирает дань с рыбаков, не портит их дочек?

— Встань, мальчик, — сказал он. Длинные нестриженые ногти царапали мне щеку.  Рядом с Аистом стоял мистер Ашок — человек с веранды.

— Ты правда из Лаксмангарха?

— Да, сэр. Я работал в чайной — в той, где висит большой портрет Ганди. Я уголь там крошил. Вы у нас пили чай как-то раз.

— А-а... старая деревня... — Он прикрыл глаза. — А что, люди меня помнят? Я уж три года там не был. 

— А как же, сэр, люди говорят: «Отец наш покинул нас, Тхакур Рамдев, лучший из хозяев, уехал, кто нас теперь защитит?»

Аист довольно вздохнул и повернулся к мистеру Ашоку:

— Посмотрим, на что он годен. Мукеша тоже позови. Прокатимся.

Только позже я понял, до чего же мне повезло.  Мистер Ашок вернулся из Америки как раз накануне, ему только-только купили машину. А машине нужен водитель. Тут-то я и подвернулся. 

В гараже стояли два авто, «Сузуки Марути» (этих белых малюток полно по всей Индии) и «Хонда Сити». «Марути»-то своя в доску, послушная служанка, повернешь ключ зажигания — и делай с ней что хочешь. «Хонда Сити» — побольше, поизбалованнее, своевольная, себе на уме, руль-то у машины с усилителем и двигатель навороченный. Я весь трясусь: если Аист велит мне сесть за руль «Хонды», исход будет для меня плачевный. Только удача оказалась на моей стороне.

Меня посадили в «Сузуки».

Аист и мистер Ашок сели сзади, а смуглый человечек — Мукеш-сэр, другой сын Аиста, — спереди.  Он и распоряжался. Охранник-непалец, потемнев лицом, взирал, как я выезжаю со двора и направляюсь в центр Дханбада.