на ее тарелке росла горка веселых подмигивающих желтков, совсем не ожидавших, что они закончат свою жизнь в мусорном баке.
Неприметная британка, лениво взглядывала иногда на Оленьку, и взгляд ее не выражал ни осуждения, ни одобрения. Но однажды, кажется, на восьмой день издевательства девушки над яйцами, женщина встала и решительно направилась к ее столику.
– Извините, – почему-то по-русски сказала британка, – если вам не нужны эти желтки, можно, я их заберу? – И не дождавшись разрешения, сгребла их одной рукой в прозрачную миску.
Раздался звон, словно тысячи хрусталиков просыпались с неба, и Оленька с удивлением увидела, что в миске у женщины лежат не желтки, а ровные круглые, вроде бы, золотые, – да нет, точно золотые – шары.
Женщина проследила Оленьким взгляд и улыбнулась:
– Тяжелые, правда? Слишком тяжелые. А хочется чего-нибудь полегче. – И золотые шары в миг обратились в золотые головки одуванчиков.
– Еще легче? – женщина подмигнула, – и желтые цветы вдруг стали белыми пуховыми головками.
– Ухх! – дунула женщина и легкие парашютики разлетелись по всему залу, заискрились и вместо того, чтобы осыпаться, медленно поднялись вверх и исчезли где-то под потолком.
Никто не суетился, не показывал пальцем, не кричал, казалось, все восприняли происшедшее, как обычную, вполне себе курортную забаву. Неприметная женщина также неприметно исчезла, а на столе перед Оленькой, прямо поверх скорлупы лежала роскошная тысячелепестковая роза и благоухала, точно райский сад.
13.А Временная петля
– Временная петля – бормотала под нос Алая, потирая бог знает сколько уже нывшую макушку. – Далась мне эта временная петля! Всем давно известно, что никаких временных петель и на свете-то не бывает! Континуум пространства-времени так крепок, что ничто не может его разрушить. Тут надо такую силищу иметь, что ого-го, – Алая задохнулась от осознания, что такой силищи ей не заполучить никогда, вздохнула и некоторое время завистливо молчала.
– Дежавю опять же – продолжила она бормотать через некоторое время, смешивая в глиняной корчаге слизь носатой жабы с пыльцой ветреницы, чтобы получить хорошо себя зарекомендовавшую мазь от кругов под глазами. – Некоторые считают, что это следствие все той же временной петли. А как тут не быть дежавю, когда цельный день только и делаешь, что варишь зелья и толчешь травы в ступке! – От возмущенья Алая неосторожно мотнула головой и боль вернулась с удесятеренной силой.
– Вот ведь. Как будто кто меня дубиной прямо в темя шандарахнул. По-хорошему, оно надо отвар черной бульбы – он любую боль вытягивает, в особенности такую, про какую сам не знаешь, откуда взялась. Да где ж ее сейчас возьмешь, черную бульбу? Вот разве в рундуке осталась…
И колдунья полезла копаться в стоявшем в сенях древнем рундуке. Один за другим на пол валились разнообразные предметы: не то отделанный кружевом, не то изодранный в клочья фартук, парик не первой свежести иссиня-черного цвета, связка ивовых прутьев, несколько гусиных перьев, остро отточенных и измазанных засохшими чернилами, чугунок с топленым свиным салом… Наконец, Алая издала торжествующий крик: в руке у нее чернел крохотный, еле заметный корнеплод.
Дело спорилось: кипела вода, целебный отвар булькал и даже пар от него веселил душу. Впрочем, дел еще было немеряно. Например, надо было покормить лису.
Алая взяла миску с приготовленным кормом и пошла к двери. Толкнула раз – не открывается. Толкнула два – да что ж такое! разбухла, что ли, от пара? В третий раз Алая двинула по двери со всей мочи ногой, и та распахнулась со странным звуком.
– Как будто я кого-то дверью приложила, – сказала колдунья, с опаской выглядывая наружу. Никого не было. Яркое весеннее солнце слепило глаза, а лиса, нетерпеливо тявкая, уже бежала к заветной миске. Впрочем, подойдя поближе и принюхавшись, зверек обиженно подвыл.
– Да, – Алая была строга, – сегодня бараний рубец. Я знаю, ты предпочла бы куриные сердечки или заячью печень, – и лиса, поняв, что лакомств сегодня не дождется, принялась громко чавкать.
– Ну, вот опять, дежавю. Кажный день тебя кормлю, что ж и не быть дежавю-то этому!
Колдунья подняла с земли пустую миску и пошла к двери. Перед ней по траве бежала верная привычная тень. Алая подошла вплотную к двери, и тут тень повела себя своевольно: вместо того, чтобы лечь гладко на деревянное полотно, она нырнула в щель у порога и скрылась в доме. Алая застыла, наклонив голову и наблюдая за вероломным поведением тени. И вдруг – трам-тарабам! – дверь распахнулась и врезала ей прямо по темечку. "Ёктыж-моктыж! – успела подумать колдунья. – Да чтоб все твои пути свернулись в кольцо!" – и погрузилась в беспамятство.
***
– Временная петля – бормотала под нос Алая, потирая бог знает сколько уже нывшую макушку. – Далась мне эта временная петля! Всем давно известно, что никаких временных петель и на свете-то не бывает!
13.Б Внутренний голос
– Временная петля – бормотала под нос Алая, потирая бог знает сколько уже нывшую макушку. – Далась мне эта временная петля! Всем давно известно, что никаких временных петель и на свете-то не бывает! Континуум пространства-времени так крепок, что ничто не может его разрушить. Тут надо такую силищу иметь, что ого-го, – последняя мысль вышла какой-то вялой. Виноват был внутренний голос, который всегда просыпался как-то некстати и нашептывал Алой всякие завиральные идеи. Вот и сейчас, вопреки твердой логике и скромности, которых должна придерживаться всякая уважающая себя колдунья, внутренний голос проводил подрывную работу:
«А кто сказал, что у тебя нет такой силы? И вообще, кто сказал, что для этого нужна силища ого-го-го?»
– Все мастера так говорят, – вяло отмахивалась Алая, которая плохо соображала из-за болевшей головы, – Чертов Мельник из Норской впадины, Алаис из Динка, Мальматруб бездомный, опять же…
«Да плюнь ты им в глаза! – горячился внутренний голос. – То же мне авторитеты. Нет у них, понимаешь, временной петли. А вдруг есть? А вдруг она такая, что в ней можно застрять на чертову уйму оборотов и ничего не почувствовать? А вдруг логика не помогает из нее выбраться, а только удерживает в ней. Не будь логичной! Будь абсурдной!»
– А вот возьмем дежавю – попыталась продолжить Алая, смешивая в глиняной корчаге слизь носатой жабы с пыльцой ветреницы, чтобы получить хорошо себя зарекомендовавшую мазь от кругов под глазами. – Некоторые считают, что это следствие все той же временной петли. А как тут не быть дежавю, когда цельный день только и делаешь,