Читать интересную книгу "Политическая наука № 4 / 2012 г. Мировая политическая динамика - Иван Чихарев"

На вершине эволюции время является максимально многомерным и «уплотненным». Это позволяет воспринимать и оценивать обладающие меньшей размерностью и «плотностью» времена. Проще всего разглядеть и проанализировать так называемое «реальное» время, которое не в большей мере реально, чем натурально так называемое натуральное число. Больше трудностей вызывает историческое время политических событий, которое гораздо сложнее и не поддается полной редукции к темпоральной шкале «реального» времени. Еще проблематичней время развития, формируемое взаимосвязью различных эволюционных состояний политического. В окружающей нас действительности мы одновременно воспринимаем разные диапазоны времени: и равномерно хронометрируемое реальное время моментальных событий, и многовекторное время сюжетов истории, и «сворачивающееся» время взаимосвязи эволюционных состояний – зараженных будущим прошлых состояний и несущих в себе прошлое состояний будущих. Каждый из подобных диапазонов времени имеет свою размерность, свою логику, свою меру, которые, на первый взгляд, не сопоставимы друг с другом.

Важнейшую проблему составляет переход от одного диапазона к другому. Любая попытка «распять» историю на хронометрической шкале реального времени совершенно очевидно представляет собой грубое насилие, искажение смысла и хода исторического процесса, живущего своими ритмами, которые в принципе не сопоставимы с ритмами физических эталонов времени (обращения электронов вокруг протона, Земли вокруг Солнца и т.п.), поскольку соединяют различные векторы устремлений субъектов истории. Тем более сомнительно хронометрирование времени эволюции, которое течет в переплетающихся друг с другом «плоскостях» прошлого, настоящего и будущего, что и делает возможным прогноз и планирование.

У времени одна логика, когда мы следим за ходом дебатов и бегом секундной стрелки, другая – когда вспоминаем и осмысливаем поворотные моменты и векторы политических изменений, третья – когда оцениваем уровни сложности политических систем и институтов, мысленно обобщая накопленный потенциал и воссоздавая пути их развития. Да и наш собственный опыт подсказывает, что бессмысленно судить об общественных изменениях, а тем более об уровне развития, вглядываясь только в события одного дня. Равным образом нелепо прикладывать мерку развитости, например – модернизованности, к каждому нашему слову, жесту и действию в политике или же приписывать этим словам и жестам, как это нередко делают самонадеянные политики, значение исторических («судьбоносных») перемен.

Освоение темпоральности, способность переходить из одного диапазона в другой расширяют не только индивидуальное ви́дение исследователя, политика или гражданина, но и наши общие горизонты мировой динамики.

Горизонты мировой динамики

Как только рядом со словом «масштаб» появляется слово «горизонт», так появляется подсказка, что масштаб может меняться в зависимости от широты горизонта. Вообще понятие горизонта или широты ви́дения, кругозора, мыслительной перспективы шире всего используется в немецкой научной традиции и выражается словом Horizont.

Для Освальда Шпенглера, например, широта или узость горизонта были важным отличием западной или современной картины истории от традиционных. Он писал: «Что, однако, всецело отделяет античную и индийскую картину истории от китайской и арабской, а с еще большей резкостью – от западной его картины – это узость горизонта. То, что могли и должны были знать об истории Древнего Египта, они никогда не допускали в свою собственную картину истории, замыкавшуюся для большинства из них событиями, о которых были в состоянии поведать старейшие из ныне живущих: эта картина устанавливала, даже для светлейших греческих умов, Троянскую войну как рубеж, по другую сторону которого никакой исторической жизни просто не должно было быть» [Шпенглер, 2003, c. 28].

С точки зрения Шпенглера, «это расширение исторической картины мира побуждает современную культуру, причем с куда большей настойчивостью, чем это случалось с какой-либо другой, тщательно различать повседневную установку большинства людей и ту максимальную установку, к которой способны лишь величайшие умы и которая, правда, даже в них реализуется лишь на какие‐то мгновения» [Шпенглер, 2003, c. 29]. Данное обстоятельство ведет к существенным социальным следствиям, поскольку «с подъемом фаустовской культуры высочайшие из возможных установок так укрупняются и углубляются, что круг тех, кому они остаются доступны, постоянно сужается… Но при этом между людьми западной культуры возникает барьер взаимного непонимания по жизненно важным историческим вопросам, роковой непреодолимости которого, несомненно, не знала ни одна другая культура» [Шпенглер, 2003, c. 30].

Идея горизонта используется Шпенглером не только для противопоставления современного и несовременного восприятия истории, но и для вычленения отдельных уровней исторического сознания. По его мнению, «…с конца барокко в нашей картине мира отдельными друг от друга слоями (уровнями. – М.И.) размещаются уже несколько горизонтов, для исследования которых сформировались отдельные науки более или менее выраженного исторического характера» [Шпенглер, 2003, c. 30].

Очередное расширение горизонта предполагает не только открытие чего‐то впереди и дальше, но и возвращение к тому, что остается позади и глубже: «Каждый из этих слоев (уровней. – М.И.) требует особой установки, и в момент ее избрания все более узкие и более широкие слои перестают быть живым становлением, а делаются данными фактами. Если мы исследуем битву в Тевтобургском лесу, возникновение этого леса в растительном мире Северной Германии нами уже предполагается. Если мы спрашиваем об истории немецкого лиственного леса, геологическое строение Земли является предпосылкой и уже более не исследуемым в своих частных судьбах фактом» [Шпенглер, 2003, c. 30–31].

Итак, горизонты можно и нужно раздвигать не только вовне и вширь, но внутрь и вглубь. Указания на это уже несколько раз мимоходом проскальзывали в статье, начиная с упоминания тейяровского различения внешнего и внутреннего и возможности свертывания и развертывания нашей единицы исследования – мировой динамики. Теперь настало время обратиться к этой теме специально.

Широта и глубина мировой динамики

Недостаточно связывать масштаб только с широтой охвата. Масштаб глубины не менее важен. Глубина мировых процессов имеет темпоральный характер. Чем более длительными становятся процессы, тем они масштабнее. Однако важны не только сама по себе длительность, но и его интенсивность и насыщенность.

Фактически речь идет о том, чтобы соединять различные масштабы (уровни, диапазоны, горизонты, тренды) как широты, так и глубины мировой динамики. Например, современные государства и образуемые ими системы не есть нечто непосредственно наблюдаемое в 2012 г., а куда более сложный и многослойный феномен, который каждый раз по-разному предстает при его анализе в масштабе последних двух десятилетий гегемонии США, в масштабе волн демократизации XX столетия, в масштабе социальных сдвигов, вызванных промышленной революцией, в масштабе экспансии европейского миропорядка, начавшегося вслед за Великими географическими открытиями, и т.п. Меняется масштаб и при рассмотрении мировой динамики с точки зрения отдельного «точечного» актора – того же государства, – или же совокупности таких акторов в национальном, региональном или глобальном измерении. При этом переход от одного масштаба к другому, как в темпоральных, так и пространственных измерениях, не означает, что из поля зрения можно полностью исключить все остальные масштабы. Изменчивость масштабов сама становится важнейшей характеристикой глобальной динамики.

Изменение исторического, темпорального масштаба непосредственно сопряжено с изменением сущности явления. Государство как суверен, как участник международной системы в одном масштабе обладает одним набором характеристик суверенности, а в ином масштабе – иным. Тем самым выявление сущности суверенных возможностей государств должно осуществляться с учетом их многомерности и изменчивости. Сами эти возможности разнятся в зависимости от места того или иного государства в сообществе других суверенов, от того исторического опыта и, соответственно, возможностей, которые были им накоплены, и т.п. Это означает, что суверенность государств не сводима к тому или иному набору прерогатив, а включает куда более широкий спектр возможностей, которые могут использоваться в масштабах отдельного локуса (пограничный переход, таможенное управление и т.п.), региона (ЕС, СНГ, АСЕАН и т.п.) или всего глобального сообщества (ООН и ее учреждения).

Глобализация как эволюционный процесс

Нынешнее состояние мира включает в себя все эволюционные слои, диапазоны и масштабы. Это прекрасно показано в замечательном труде «Глобализация как эволюционный процесс», вышедшем в 2007 г. под редакцией Джорджа Модельски, Талесано Девезаса и Уильями Томсона [Globalization as evolutionary process, 2007]. На русском языке реферат этой книги доступен в ежегоднике «МЕТОД – 2010» [Модельски, Девезас, Томсон, 2010].