господин… Я не могу…, — растерялся управляющий.
— Король приказал, ты совсем оглох, старая сволочь? — рыжий воин гигантского роста посмотрел на бледного галла. — Или мне снять ключи с твоего трупа?
— Да, господин! Конечно, господин! — засуетился управляющий. — Вот же они! — он вытащил из-за пазухи связку массивных ключей, которую он носил на шее.
— Стол накрывай, — скомандовал Хильперик. — Если кто-то из моих воинов останется голодным или трезвым, то я тебя повешу на воротах. Ты понял, старик?
— Да, мой господин, я сейчас же распоряжусь.
По двору забегали слуги, ловя кур и свиней, а бабы на кухне загремели котлами, которые потащили на очаг. Прокормить такую ораву голодных и злых мужиков — непростое дело. А когда за это повесить могут, то еще и опасное.
Стол накрыли через час, на скорую руку. Суп из бобов, вареные яйца, сыр, каша из разваренного овса, сало и хлеб. Воины оживленно загомонили, угощение было богатым. Длинный стол был занят в мгновение ока, и франки расселись на длинные лавки. Напротив каждого в столешнице было выдолбленное углубление, куда клали пищу[29]. В кувшинах несли вино, пиво и медовуху. Воины радостно зашумели, выпить тут любили все. Деревянные и оловянные кубки были наполнены до краев. Старший из воинов, помнивший еще чуть ли не самого Хлодвига, встал, и проорал:
— За короля! Долгих лет щедрому и храброму королю Хильперику!
— Да! — заорали остальные. — За короля!
Воины выпили и жадно набросились на еду. Ячменные лепешки ломали руками и размачивали в вине и пиве. Кашу ели кусками хлеба и руками, сало нарезали поясными кинжалами и жадно совали в рот. Суп пили прямо из горшка. В то суровое время роскошный пир означал не то, что еда была вкусной, а то, что ее было много.
С каждым выпитым кубком становилось веселее, кое-кто затянул песни, а в зал на деревянных блюдах понесли жареных кур и свинину. Воины заорали в восторге. Наличие мяса в придачу к выпивке делало пир событием месяца для подавляющего большинства присутствующих. Кур рвали руками, и жадно грызли, заливая жиром одежду, а грязные руки вытирали потом о волосы и чулки на ногах.
На дальнем конце стола зашумели сильнее, там явно разгоралась ссора.
— Драка! — заорали пьяные воины. — Наваляй ему, Хрольф!
В центр зала вышли двое изрядно пьяных франка, раздетых до пояса. Битая морда заживет, а одежда, она больших денег стоит. Ножи и мечи они сняли тоже. Хильперик улыбался, он был доволен. Ведь он сам подговорил Хрольфа устроить драку.
— Кто победит, получит серебряный кубок! — заорал король. Вокруг одобрительно зашумели. Вождь должен быть щедрым, иначе какой он вождь. Так, до первого боя…
— Твоя мать была шлюхой, — заорал Хрольф. — Ее вся деревня имела! Ты ублюдок, не знающий своего отца!
— Я тебя прикончу, сын шелудивой собаки! — заревел его противник и начал молотить кулаками. Хрольф от него не отставал. Каждое удачное попадание вызывало восторженные вопли у воинов, которые подбадривали своих бойцов. На победу стали биться об заклад. Впрочем, драка закончилась довольно быстро, Хрольф был на редкость здоровый малый. Его противник лежал на полу, и пытался встать.
— Бой окончен! — заорал Хильперик. — Хрольф получает серебряный кубок. Он победил!
Воины восторженно заорали, вечер определенно удался.
После пары кубков с вином и медовухой, Хильперик прокричал:
— А теперь каждый получит награду за верную службу!
— Да-а-а! — заорали воины. Они были готовы идти за таким королем и в огонь, и в воду.
* * *
Три месяца спустя. Париж
Хильперик стоял на мосту и ждал, когда придет на переговоры Хариберт. Самый сильный и буйный из братьев, любитель хорошей драки, женщин и выпивки. Хильперик сидел в осаде, братья обложили его, как волка. Он успел объехать ряд городов, подчинив их себе[30]. Он надеялся, что захваченные города останутся за ним, но нет. Братья собрали войска и загнали его в Париж, где он сидел с преданными воинами. Горожане роптали, продовольствия в городе было не так чтобы много, а подвоз его становился все сложнее.
Вот он! С левого берега Сены на мост взошел Хариберт. Холодный ветер развивал зеленый воинский плащ, скрепленный золотой фибулой[31] на левом плече. Жесткое волевое лицо брата выражало гнев и презрение.
— Здоров, Хариберт! — произнес Хильперик. — Что остальные не пришли?
— Сигиберт сказал, что зарубит тебя, как только увидит, — сказал тот в ответ. — Гунтрамн с ним пьет, чтобы он глупостей не наделал. Не буду тянуть. Мы предлагаем тебе выметаться из Парижа и вернуть то добро, что ты захапал после смерти отца. Потом мы сядем за стол и разделим отцово наследство по справедливости.
— А иначе? — поинтересовался Хильперик.
— А иначе мы осаду не снимем, и поделим все сами, на троих, — хищно улыбнулся Хариберт. — Но ты этого уже не увидишь. Ты меня хорошо понял?
— Я тебя понял, брат. Как делить будем?
— А как дед Хлодвиг делил[32], так и мы поделим, — легкомысленно махнул рукой Хариберт, — что лишнее выдумывать.
— Так сейчас земель куда больше, чем тогда было, — удивился Хильперик.
— Те тоже по-честному поделим, — убедил его Хариберт.
— Тогда я согласен, — кивнул Хильперик. — Жребий бросать будем?
— Само собой, — подтвердил брат. — Боги определят каждому его долю.
— Тогда скажи братьям, пусть заканчивают пить. Наследство поделим, а потом выпьем.
— Ждем в лагере на закате, тебя никто не тронет, богом клянусь, — Хариберт развернулся и пошел по мосту.
Хильперик довольно улыбался. Он успел немало награбить. Придется, конечно, отдать что-то для видимости, но все равно ведь никто ничего не докажет.
На закате четыре короля сидели в шатре Хариберта, который, как ни крути, был старшим из них. У каждого был кубок, к которому они периодически прикладывались. Такой ответственный вопрос тяжело было решить на трезвую голову.
Хариберт бросил на стол четыре одинаковых деревянных палочки, на которых были нацарапаны буквы, соответствующие названиям столиц.
— Ну что, все готовы? — спросил Хариберт.
— Помолимся, — сказал Гунтрамн. Он склонил голову, и зашевелил губами. Сигиберт последовал его примеру.
Старший брат бросил жребии в кожаный мешок, и встряхнул его.
— Ну, помоги нам Святой Георгий, — сказал он. Кто первый?
— По старшинству, — сказал Гунтрамн.
— Тогда я, — Хариберт сунул руку и достал жребий. — Мой Париж.
— Орлеан, — показал свою палочку Гунтрамн.
— Реймс, — сказал Сигиберт.
— Тогда мой Суассон, — Хильперик улыбался до ушей. Суассон был королевством отца. Самое маленькое и бедное королевство, но там жило множество франков, из которых и набирали ополчение. Сейчас они поделят остальные земли, с которых он потом будет собирать подати. Франки свои налоги отдавали кровью, и не платили