Читать интересную книгу Порочный ангел - Дженнифер Блейк

В салоне было темно. Свет проникал сквозь люк в потолке. Но даже при таком освещении она увидела, как он побледнел. Прошла минута, прежде чем Жан-Поль смог заговорить, и его голос стал тише, а слова серьезнее.

— Неужели ты не понимаешь, куда могут завести такие друзья, как эта женщина? Правильно или нет, но о нас судят по нашему окружению. Никарагуа, может, и не Новый Орлеан, но все же цивилизованная страна, имеющая свои обычаи.

— Меньше всего меня заботят обычаи.

— Тем не менее…

— И, кроме того, с кем я могу здесь разговаривать? Несколько женщин, что плывут на пароходе, заняты мужьями, собственными страхами и мыслями о том, как доберутся до Калифорнии, — это те, кто не очень страдает морской болезнью. И я уверена, что ты едва ли одобришь, если я стану говорить с незнакомыми мужчинами.

— Ты можешь говорить со мной.

— Да? А где ты провел последние несколько часов Пил и играл в карты с офицерами в их каютах. Как видишь, не так уж я слепа, как тебе кажется.

Ссора. Опять. Казалось, единственное, что они делали с момента встречи в Бэнк-Аркаде, — это ссорились. Когда Жан-Поль убедился после очередной тягостной ссоры, что она намерена ехать, он попытался отложить ее отъезд по крайней мере на месяц, пока не осмотрится. Но целый месяц в компании кузена Бернарда показался ей невыносимым. К тому же она боялась, что начнутся постоянные отсрочки до тех пор, пока она наконец не передумает. Они поссорились из-за того, что надо было попросить постояльцев съехать из дома. Жан-Поль считал, что следует ясно сказать им об этом, она же предлагала постепенный переезд, по мере того как она найдет для них удобные места. Поскольку все заботы все равно падали только на нее, она эту схватку выиграла. Трудно пришлось ей и с багажом, который предстояло везти с собой. Два сундука плюс кожаный саквояж брата — вот и все их вещи. Много мелочей, фамильных ценностей, сувениров пришлось оставить под сомнительную ответственность дяди Наркисо, кузена Бернарда и его высокомерной жены.

Перед Элеонорой на столе лежал захватанный экземпляр газеты «Эль Никарагуэн». Редакционная статья многонедельной давности сообщала о смерти одного из местных жителей, который был расстрелян по приказу Уокера. Пожилой человек, единственное преступление которого состояло в том, что он аристократ. Элеонора почувствовала, как нервы ее напряглись. Во что они ввязываются? Что они делают? Эта неопределенность взволновала ее. Возможно, похожее происходит и с Жан-Полем.

Брат коснулся ее руки, лежавшей на столе.

— Я не думаю, что ты несведуща, ты просто неопытна. Как, собственно, и должно быть. Дело в том, что я беспокоюсь о тебе. Если случится дурное, это будет моя вина.

— Я никогда не обвиню тебя, — ответила она, тронутая заботой, светившейся в его глазах.

— Но я себе этого не прощу.

Они подошли к темно-зеленой полосе берега, окаймлявшего бухту Сан-Хуан-де-Никарагуа. Лил дождь. Под трепещущими листьями пальм Пунта-Аренас в неярком свете различалось несколько зданий «Транзит Компани».

На другой стороне залива громоздились камни, вернее, остатки того, что было Грей-Тауном до обстрела в июле прошлого года; руины выглядели такими заброшенными, точно в любой момент могли рассыпаться, превратившись в бурый песок, покрывающий все побережье, или их могла поглотить темно-зеленая растительность джунглей. Но в городе уже шли восстановительные работы. Двухэтажное строение, на котором висело название отеля, выходило прямо на пирс. Вывеска гласила, что отсюда начинается город, который с этого момента называется Сан-Хуан-дель-Норте.

Речной пароход «Колорадо» стоял под парами, ожидая пассажиров. Похоже, у него не было причин задерживаться в этом залитом дождями порту в устье реки Сан-Хуан. Пересадка закончилась. Трап убрали, уже вспенилась вода цвета тустого какао, и они тронулись в путь — девятьсот извилистых миль к истоку реки.

Река бежала среди берегов, принимая в себя тысячи мелких ручейков, вытекающих из дымящихся от влаги джунглей. Топкие берега заросли гниющим кустарником, но резкий аромат цветов забивал этот запах. Деревья, склонившиеся над рекой с обеих сторон, образовывали туннель, с ветвей гирляндами спускались лианы с оранжевыми, желтыми, белыми и красными цветами. Сочные стебли толщиной с мужскую руку обвивали стволы красного дерева и авокадо. Плотные заросли растений с висящими над водой корнями почти скрывали берега. Пальмы и древовидные папоротники тянулись к мокрому серому небу дрожащими ветвями и буйными кронами.

То тут, то там вспыхивали разноцветные пятна — это перелетали с ветки на ветку попугаи. А однажды, когда пароход проплывал под мощной нависшей ветвью, сверкнув желто-зеленой полосой, на палубу шлепнулась змея, но матрос-индеец прикончил ее быстро, без всяких эмоций, одним привычным ударом.

Каменный бастион Кастильо-Вьехо, возвышавшийся на крутом отвесном холме, был черен от дождя, когда они проплывали мимо. Пустынный, разрушающийся от времени, он выглядел как нечто древнее и таинственное. У подножия холма лепились, прижавшись друг к другу, хижины с соломенными крышами, пораженными плесенью от частых дождей. Не замедляя хода, они миновали Кас-тильо-Рапидес. Через несколько миль у «Колорадо» возникли неполадки в управлении. И поэтому вдвое медленней, чем обычно, пароход вошел в порт Сан-Карлос.

Надо было оставить груз грязному маленькому городку на берегу озера Никарагуа. Из-за ремонта они опаздывали на несколько часов.

Для удобства пассажиров, которым вздумалось бы прогуляться по берегу, обед подали раньше. Дождь почти перестал, на западе прояснилось. Низко опустившееся к горизонту солнце пылало рыжим пламенем, посылая длинные лучи сквозь белую пелену тумана, зависшую над рекой. Лучи, достигая волнующегося большого озера, золотили его поверхность. А на другом берету солнце красило в медный цвет далекие вершины вулканов Ороси, Мадейра, Ометепе, отчего они походили на медные наконечники. Свет солнца приукрашивал даже соломенные крыши хижин, вытянувшихся вплоть до ворот форта Сан-Карлос, который охранял место впадения реки в озеро. Улицы были грязные и убогие. Вернувшись на пароход после короткой экскурсии, Элеонора с Мейзи, сопровождаемые Жан-Полем и майором, остановились от звука выстрела. Он донесся со стороны озера. Майор Кроуфорд, еще секунду назад полностью расслабленный, собрался, скинув с себя благодушие, как священник рясу. Насторожившись, он проводил женщин на пароход. А потом, пробравшись сквозь толпу торговцев, сгрудившихся возле трапа, отправился в ту сторону, откуда донесся выстрел.

Но тревога оказалась ложной. Стреляли мужчины с парохода. Они воспользовались стоянкой и перерывом в дожде, чтобы потренироваться — подстрелить аллигатора, за которым они следили целый день. Чтобы как-то сгладить свое поведение перед дамами, которых пришлось поторопить, майор Кроуфорд купил маленькие красные бананы размером с палец, кокосовые орехи и ананасы у торговцев-индейцев, разодетых в свои национальные одежды из ярко окрашенных тканей, и преподнес дамам. Эти фрукты ознаменовали их первый день в тропиках.