— А если этот человек разберется и выяснит, что мы побеспокоили барона совершенно зря? Ты понимаешь, что для нас это может означать дорогу на север в клетке? В Кенчипьяше много темниц, они уж сами не помнят, кто там за что сидит… — Полицмейстер вздохнул и поскреб макушку. — Я уж не говорю о том, что барон может переадресовать мое послание бургомистру. Знаешь ведь, как это бывает…
— Значит, зря мы взяли тех купчиков? Отпустим?
— Нет, не зря. Во-первых, это намек Вешшеру: ты в городе не хозяин. Пусть поостережется.
Галашше задумался: ну что за глупость он сказал? Вешшер воспримет этот намек как объявление войны, уж проще было сразу напасть па его кортеж двумя сотнями «грачей». Полицмейстер подкрутил свои знаменитые рыжие усы и налил себе еще стаканчик. Рошке терпеливо ждал.
— Во-вторых, я все-таки надеюсь, что торгаши заговорят. Хоть один. За сутки они немного поумнели, в темноте да на одной воде сидючи, а ночью я им просто покажу Быка со всеми его причиндалами. И как он работает, тоже покажу, есть тут парочка хуланов. Надеюсь, заговорят… Не сегодня, так через пару дней.
— А если не заговорят? — осмелился спросить лейтенант.
— Отпущу. Потом, может, еще разок арестую… Магистрат, как бы Вешшер с ним ни целовался, не рискнет двинуть против меня стражу и моряков. Все же на Морской стене гвардия, наведут порядок, если что. Я полицмейстер, арестовывать меня довольно странно.
— Тогда поплывем на север в одной клетке с бургомистром, вот и все, — нахмурился Рошке. — Я все же стою за активные действия. Вешшер и Мачеле — две проблемы, которые решаются двумя ударами. Переломать кости, и пусть убираются.
— У меня нет достаточно надежных людей. «Грачи» будут драться против всего мира, но не против Неба. Решат, что я задумал убийство… Да я и сам не уверен, что эта парочка достаточно виновна! — опомнился Галашше. — Рошке, ты слишком легкомыслен. Убийство невиновного — верная дорога в Ад, а перестараться очень легко. Уж ты поверь моему опыту.
— Мне кажется, они и смерть заслужили, — потупился толстый лейтенант. — Сектанты.
— «Кажется!» — передразнил его Галашше. — Вот, кстати, еще проблема: Отцы до сих пор ничего не ответили на мое послание. А ты говоришь: барону Зеккуне написать…
— Так я ведь за этим и пришел! — встрепенулся Рошке. — По поводу письма в Кенчипьяш! Доверять его обычным гонцам, пусть даже имперским, нельзя, от Вешшера можно ожидать чего угодно. Может, он сам душегуб. Я подумал, что если дело зашло так далеко, то я мог бы отвезти письмо сам. Если удастся поговорить с бароном, то смогу дополнить на словах, ответить на его вопросы, понимаете? И не перешлет он тогда письмо бургомистру, поймет, что дело серьезное.
— Эвон, с бароном Зеккуне говорить собрался! — крякнул Галашше и опять потянулся к бутылке. — Моли Небо, чтобы к какому-нибудь заместителю тебя пустили. Впрочем, если ты действительно готов… Я подумаю.
— Тогда я пойду, — поднялся Рошке. — Скоро развод. Кстати, Эшуд присылал весточку, говорит, убил атори в Хуланах! Я передал стражникам, чтобы прислали телегу, но они и так уже знали. Не понимаю, зачем он мне сообщал.
— Как — зачем? Чтобы готовили цветы герою! — хмыкнул полицмейстер. — Хотя убить атори не шутка, так что он, конечно, молодец. Может, его послать с письмом на север?
Рошке замешкался у дверей, что-то быстро соображая, потом потряс, головой:
— Нет! Он же черномазый — кто его там станет слушать? Кроме того, всего лишь сержант.
— Верно. Иди.
4
На заднем дворике Управления стало людно: сюда стягивались к вечернему разводу четыре сотни «грачей», в городе остались только уличные надзиратели в сторожках. Вокруг курилки собралась целая толпа: полицейские слушали Быка Метессе. Тот рассказывал о ссоре с Джемо возле «Вельшейского странника». Рошке, приняв рапорта старших, немного постоял рядом, прислушиваясь. Дело, впрочем, было совершенно обычным: подданные князя, не подчиняющиеся городским законам, обожали задирать полицейских — за пределами стен, разумеется.
— Я бы пришпилил его к тому забору, но, сами понимаете, находился при исполнении. И вообще, шутки шутками, а я уверен: за Длинного Джемо Небо не накажет.
— Отцам об этом скажи, — посоветовал кто-то. — Они немедленно прикажут нам его арестовать и повесить, ведь сам Бык уверен!
— Да нет же, я бы его не убил… Просто пришпилил. Впрочем, это еще успеется…
Рошке по переулку вышел на площадь Шале, взглянул на здание Магистрата. Часы показывали без пяти минут семь, до развода еще оставалось время. Лейтенант высматривая Эшуда, «самого черного грача». Что за новости тот принес Галашше? В последнее время полицмейстер чего-то недоговаривал, Рошке чувствовал это. Бережется, старая лиса.
Поток «грачей», спешивших к Управлению со всех сторон, постепенно мелел. Почти последними появились четверо «сирот», впереди, как всегда, ковылял хромой сержант Леппе. Эшуд ухмылялся так, что сперва в глаза бросались его крупные белые зубы, а уж потом черная рожа.
«Ах да, он же у нас сегодня герой! — вспомнил Рошке. — Победитель демонов…»
Он пошел грачам навстречу:
— Сержант Нетоле! Я рад вас поздравить с очередным подвигом.
— Спасибо, господин лейтенант!
— Но помимо всего прочего… — Рошке сделал шаг в сторону, приглашая Эшуда отойти от друзей, — помимо всего прочего, братец, ты имел некоторое поручение от господина полицмейстера?
— Да, я хотел прямо сейчас с: докладом!
— Поздно, развод начнется с минуты на минуту.
— Задержался, — вздохнул «грач». Сами понимаете, такой случай… Этот атори чуть не убил меня! А потом пришлось охранять тело, иначе хуланы растащили бы его по кусочкам.
— Ладно, я понимаю. Поздравляю тебя еще раз. Но с поручением-то все в порядке?
— Чивоху я не нашел, — понизил голос Эшуд, который знал, как близки полицмейстер и Рошке. — Но там был Кроха, Кроха Ляссен, к нему меня и провели.
— Ляссену запрещено появляться в городе.
— Так он в предместьях, Хуланы — это ведь за Пятой стеной. — Нетоле пожал плечами. — Хотя это теперь не важно. Ляссен обещал помочь. Сперва мы немного поссорились… Ну, понимаете, господин лейтенант, там такая грязь, рыбой воняет, а эта шпана еще норовит за руки хватать, саблю отобрать пытались. И я, конечно, врезал эфесом одному-другому, сам вошел в дом. Вскипел. Крохи не было долго, вокруг эти твари с ножами, а какая-то баба тащит поднос: пиво вонючее и опять рыба. Я по подносу наподдал сапогом, чтобы соображала, что я там делаю, и…
— И что, что Ляссен? — Рошке знал, что часы вот-вот начнут бить, тогда разговор оборвется. — Что он сказал и где Чивоха?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});