Читать интересную книгу Ты и небо - Егорова Алина

– Я сейчас тороплюсь. У меня с собой только вот, – выгреб из кармана мелочь безбилетник. – Сколько стоит проезд? Здесь наверняка хватит.

Место у окна рядом с Инной пустовало. Парнишка, что на нем сидел, вышел за остановку до появления контролера. Свой билет он оставил между креслами: Инна это заметила, когда, потревожив ее, сосед по креслу стал выходить. Смятый бумажный прямоугольник, не донесенный до урны мусор. Он может кого-то избавить от неприятностей.

Не побрезговав, Инна подняла билет.

– Вот, возьмите! – встала она и протянула билет контролеру. Ей было неважно, что сейчас все уставятся на нее, что о ней подумают и что, возможно, она навлечет на себя неприятности. Чужие неприятности, которые станут и ее тоже. Ехала бы спокойно дальше – всего остановка осталась!

– А у вас тогда что, девушка? – нехотя повернулся к ней контролер.

– У меня карточка! – еще раз протянула Инна проездной.

Контролер въедливо сверил номера на билете. Номера подходили.

Не придраться!

– Вы дважды оплатили проезд?! – не желал расставаться с добычей контролер. Добыча мысленно находилась где-то далеко, до нее до сих пор не дошел масштаб проблемы.

– Это возбраняется? – препиралась Инна.

Зайца пришлось отпустить. Пассажиры разом потеряли интерес к мужчине и впились глазами в Ясновскую.

Мужчина наконец спустился с небес на землю. Теперь его скорбный взгляд выражал присутствие. Он внимательно посмотрел на выручившую его девушку: остролицая, с неяркими узкими бровями над глубокими, выразительными глазами; губы без стандартной конвейерной пухлости, на подбородке воинственная ямочка. Полное отсутствие косметики, вместо прически – «хвостик». Одетая в серую, бесформенную, на два размера больше куртку (что за нелепая мода?), черные брюки и высокие, на манер армейских берцев, ботинки, девушка походила на подростка-неформала и выглядела отнюдь не мечтой поэта.

– Благодарю! – коротко произнес он.

– Остановка «Абразивный завод», – проурчало из динамиков.

– Была рада помочь! – ответила Инна. Она оставила билет на окне рядом с мужчиной и вышла из трамвая.

Под ногами тихо шуршала гранитная крошка. Еще несколько метров, и начнется грунтовка с ее перманентной грязью. Там придется ступать осторожно, выискивая относительно сухие участки, а пока еще можно лететь на всех парах.

Инна спешила на работу и думала о случае в трамвае. Зачем она выручила безбилетника, девушка не задумывалась. Ее импульсивная натура руководствовалась чувствами: могла помочь – помогла. К тому же ей это ничего не стоило, если не считать впечатления, которое она произвела на окружающих. Среди них вполне мог оказаться кто-нибудь из ее коллег. Вот и новая хохма для «Лимба»: Ясновская дважды оплачивает проезд. Ну не чокнутая ли? И поползут по коридорам и курилкам шепотки.

«Да и пусть! – разозлилась Инна. – Пусть болтают что хотят!» Она поступила так, как считает нужным, и никому ничего объяснять не станет.

Раньше случалось и ей ездить зайцем – в студенческие годы, когда не хватало денег на проездной. Бывало, в метро перепрыгивала через турникеты и бегала от контролеров в наземном транспорте. Так что мужчину она не осуждала: мало ли что у него могло произойти. Она вспомнила его не по погоде тонкую курточку – мятую, изрядно потрепанную, под стать темно-синим из жуткой синтетики заношенным брюкам. И печальные, отсутствующие глаза.

Двумя часами ранее

Огарев торопливо шагал по телетрапу. За этот короткий рейс из Домодедова он многое обдумал и пришел к логичному выводу, что жизнь не такая длинная, чтобы откладывать важное на потом.

«Агата выходит на работу в восемь. От аэропорта до ее дома в Альпийском переулке, если без пробок, ехать двадцать минут, с утренними пробками – вдвое больше», – просчитал он. Его командирские часы показывали начало восьмого, мысленно Дмитрий уже находился в маленькой квартире в Купчино среди глупых игрушечных лис.

Ветреная сырость прохладного утра. Дима вытащил из чемодана смятую куртку – разгладится на ходу, бросил в багажник кейс. Наметил путь до ближайшего по дороге цветочного магазина. В магазине заспанная цветочница неспешно выставляла свой товар. Выбрал розы на длинных ножках. Терминал оплаты еще не загрузился. Ждать некогда, расплатился наличными. Сдачи не надо. Упрямая продавщица отсчитала ему горсть мелочи. Чтобы не терять время, он не стал спорить, сунул монеты в карман.

Стоящие углом две девятиэтажки, в окне на четвертом этаже свет. Зеленая подсветка делала заметным ее окно издалека. И без подсветки взгляд Дмитрия всегда выхватывал это окно из множества. «Агуша еще дома», – воодушевился Огарев. На пути во двор – шлагбаум, рядом тоже нигде не встать, все занято. Дима проехался по улице в поисках места для парковки. Потом поспешил навстречу с любимой: широкими шагами, с охапкой гранатово-красных роз. Не выспавшийся, прямо с рейса, одетый в заношенную, походную куртку и форменные брюки. Вид, мягко говоря, не представительный, но разве это главное?

Предварительно звонить не стал, чтобы не растерять все слова. Сегодня он скажет Агате то, что давно хотел сказать. Пожалуй, сейчас лучше подарить цветы, а слова чуть позже – по мере приближения к цели его решимость улетучивалась. Вечером он пригласит ее в ресторан и там все скажет. Да, так лучше. Сейчас он отвезет ее на работу, потом – домой, отсыпаться, чтобы на свидании не клевать носом.

Дима смотрел вдаль, чтобы не разминуться с Агатой. Она обычно выходит из арки и идет на остановку. Поравнявшись с ее домом, он бросил взгляд на заветное окошко – свет уже погас, значит, Агуша скоро выйдет. Зайдя во двор, Дмитрий сел на скамейку рядом с песочницей и еще в июне отцветшим кустом сирени. Сердце ухало, в горле пересохло. Давно так не волновался. Дмитрий рассердился на себя: чего он нервничает? Не в первый раз дарит ей цветы. Вот и сейчас подарит. Все слова оставит до вечера. Огареву казалось, что Агата сразу все поймет, и от этого он чувствовал себя неуверенно: как она отреагирует?

На часах уже было четверть девятого. Опаздывает. «А может, мы разминулись и Агата давно ушла? – паниковал Дмитрий. – Вроде не должна. Может, она сегодня работает из дома? Ее специальность тестировщика позволяет. Только сомнительно, чтобы в этом случае Агата так рано встала. У нее режим совы: засиживается допоздна, а по утрам ненавидит будильник». Дима поднялся со скамейки, исполненный решимости идти к любимой домой. Он не будет ей мешать, просто вручит букет и уйдет.

Дмитрий не успел сделать шага, как в дверях парадной появилась Агата. Ей очень шло укороченное пальто цвета солнца; шелковый белый шарфик оттенял ее нежное, загоревшее у Петропавловки лицо. Агата выплыла, как облако: вся такая легкая и воздушная! На парня, вышедшего с Агатой, Дима не обратил внимания. Парень как парень. Сосед по подъезду, а кто же еще? Только почему-то они пошли с Агатой вместе, на расстоянии, слишком близком для соседей.

Агата заметила Дмитрия не сразу. Она посмотрела на него удивленно и, как показалось Огареву, с жалостью. Взяла своего ни о чем не подозревающего спутника под руку, как будто бы давая Диме ответ на его немой вопрос: да, мы вместе!

«Этого не может быть! – протестовало сознание Дмитрия. – Тут какая-то ошибка! Померещилось от недосыпа!»

Выйдя из остолбенения, Огарев ринулся следом, сам не зная зачем. Он видел, как Агата уселась на пассажирское кресло чисто вымытого «Фольксвагена». Ее кавалер сел за руль, и, по-пижонски резко тронувшись, они уехали.

Дмитрий почувствовал себя идиотом. Он не хотел верить своим глазам и ничего не понимал. Мелко трясясь, будто в ознобе, он направился в сторону, где оставил свой автомобиль. В кармане у дороги было подозрительно пустынно. Все разъехались? Его машины там тоже не оказалось. Два раза прошел одним и тем же маршрутом, думая, что забыл, где припарковался.

Нет же! Машину он бросил в этом кармане, где сейчас пустынно и где висит знак «парковка запрещена». Знака он тогда не заметил. Тихо радуясь, что, скорее всего, его «Фиат» не угнали, Дмитрий стал искать информацию о штрафстоянках. Ближайшая оказалась совсем не близко – на Расстанной улице. С собой только ключ, телефон и розы, бумажник и документы остались в машине. Цветы только мешались. Куда их теперь? Огарев оставил букет на ближайшей скамейке.