Сигаретного дыма было достаточно, чтобы заставить меня чувствовать себя не в своей тарелке. Через раздвижную дверь он казался вторым слоем сетки. Форд любил пошутить, что это облако заставляет комаров держаться подальше. Я находила этот запах вульгарным и отвратительным. Это занятие делало Форда еще более древним в моих глазах, как будто он курил прах самого себя, кремированного в будущем. Насколько же противоположен ему запах на губах мальчиков: сладчайшая смесь плохого и хорошего: жевательная резинка, леденцы «Red Hots», сироп «Кола», запрелый сон, резинки для брекетов, иногда сигареты, которые оставляют запах скорее мха, чем табака.
Я проскользнула на задний двор через приоткрытую дверь, театрально, разодетая в свое самое лучшее. Я открыла для себя, что чем больше приятного я делаю для Форда публично, тем меньше мне приходится делать для него лично. «Привет, ребята», — окликнула я компанию. Они все расплылись в слишком широких улыбках, чему причиной был алкоголь, делающий их лицевые мышцы чересчур подвижными. — «Я собираюсь залететь в спортзал на чуточку, Фордси».
«Возьми и мою жену с собой, а?» — отозвался Билл, напарник Форда. В прошлом году на мероприятии по сбору средств для полиции города он, нажравшись в стельку, положил мне руку на зад, незадолго до того, как его вырвало прямо за пультом диджея. — «Ее единственное упражнение — вставлять в пульт батарейки». Мужчины усмехнулись в свои кружки, оружие позвякивало вокруг талий и грудей, сверкая в свете заходящего солнца. «Направила бы ты ее усилия на тренажер, что ли», — продолжил он. Я закрыла дверь и помахала на прощание Форду, который сделал вид, что разглядывает вслед мою задницу. По этой самой причине он и женился на мне, и именно поэтому я могла чувствовать себя лучшей женой для него, чем любая другая женщина, которая могла бы его действительно полюбить; любовь заставляет людей думать, что они живут в согласии, и поэтому они начинают расслабляться и нарушать правила, как жена Билла. Для меня очертания нашего брачного контракта были куда более ясными, чем для большинства других женщин: Форду хотелось, чтобы я была в форме, хорошо выглядела перед его друзьями, что в свою очередь позволяло хорошо выглядеть ему.
На улице я встретила мистера Джеффриса, нашего соседа. Он поливал растения, держа шланг на уровне паха, словно это была глупая шутка. Я помахала ему, и он проводил меня долгим взглядом, из-за чего шланг опустился и обильно окатил его штаны водой. Он попытался сделать вид, что не заметил этого. «Если вам нужно, то я купил тонну яда от красных муравьев, хватит чтобы отправить кусачих тварей в ад, всех до единого», — предложил он.
«В вопросах к экзаменам по естествознанию для восьмого класса есть, по меньшей мере, восемь упоминаний о красных муравьях», — ответила я. Мистер Джеффрис прищурился, словно силился что-то прочитать во мне. — «Их королева живет шесть-семь лет, а самцы — лишь четыре или пять дней», — продолжала я. — «Единственная цель их жизни — спаривание с королевой, после чего они умирают». Произнося это, я не смогла не представить соответствующие варианты, в которых кроме меня фигурировали сразу несколько четырнадцатилетних мальчиков. Я начала гадать, какой процент учеников средней школы Джефферсона согласились бы заняться со мной сексом, даже перед лицом неизбежной смерти через 48 часов, если бы я явилась к ним в комнату посреди ночи, голая. Я сделала заключение, что хоть несколько согласились бы.
Мистер Джеффрис убавил напор воды до слабой, бессильной струйки. Несмотря на то, что он поливал свои грядки теплой водой, три установленных в их середине гнома так и остались стоять заляпанными птичьим пометом. «Какое несправедливое устройство», — заметил он.
Я помнила местонахождение дома Джека; онлайн-справочник показал, что это одноэтажный пятиспальный дом со сводчатыми потолками. Жилье выше среднего класса обнадеживало меня — я надеялась, что у него будет пара занятых работой родителей, у которых нет времени разбираться во лжи или устраивать для сына гиперопеку. Онлайн-карта выдала, что мне предстоит проехать 5,3 мили. Перед тем как завести машину я еще раз проверила показание счетчика, чтобы увериться в точном расстоянии. Любой новый факт, относящийся к Джеку, был для меня как этап прогресса.
Из-за серии красных сигналов светофоров и быстрого роста пригородных районов короткая поездка отняла все четверть часа, которые тянулись одновременно и с пользой, и слишком мучительно долго. Припарковаться я смогла только на противоположной стороне от дома Джека, и под углом, так что мне был виден кусочек их двора через щелку между его домом и домом единственных соседей. Стоило мне заглушить мотор и отключить кондиционер, как моя кожа стала покрываться влагой. Но каждая капля пота, образующаяся на моих губах была приятным чувственным опытом. В старших классах, где мне приходилось встречаться с ужасными парнями (по социальным причинам), я часто предпочитала секс в душной машине из-за того, что сдавленный воздух делал меня легкомысленной и добавлял приятный оттенок эротической асфиксии в целом непримечательную для обычной ситуации встречу. Сегодня я хотела подъехать к его дому с наступлением темноты, когда жара не будет столь мучительной, но у меня не хватило терпения ждать. Я решила, что приблизилась достаточно. Солнце проваливалось за горизонт, через тонированное стекло казалось, что оно медное. Я представила, что огромная фигура Джека стоит надо мной, а солнце — раскаленная металлическая пуговица на его джинсах. Огромные пальцы спускаются из облаков и расстегивают ее, и джинсы цвета горизонта начинают складываться в складки и спадают вниз, освобождая его подростковое достоинство размером с небоскреб. Я начинаю движение вперед, к пальцам его ноги, так, чтобы он мог наклониться рассмотреть меня, и нечаянно убить, когда головка его члена размером с секвойю пробьет лобовое стекло машины. Вся моя надежда — на то, что это станет последним увиденным перед смертью, фоном для нашей вечности.
Пот вскоре начал каплями стекать по моему телу, и у меня возникло неприятное ощущение, будто по мне ползают муравьи. Я здесь, Джек, сижу в этой преисподней, ради тебя. Я с тоской посмотрела на защищающий задний двор забор и на крытый бассейн. У меня привычно защемило в желудке, — как несправедлива жизнь. Нельзя было просто дождаться ночи, проскользнуть во двор, поплавать в бассейне в белом лифчике и трусиках, а затем появиться в его окне, тихонько постучать, пока он не очнется от эротического сна. Отодвинув жалюзи, он увидит меня, со стекающими по телу каплями воды, и впустит меня. Это ли не то, о чем мечтает любой гетеросексуальный подросток? Меня поразила неожиданная мысль о том, как несправедлив мир, игнорирующий потребность Джека в женщине в трусиках, стучащейся к нему в окно посреди ночи. В беспокойстве, я потянулась за спортивной сумкой, в которой были спрятаны мои шпионские принадлежности — бинокль, вибратор, Полароид, полотенце и бутыль с водой.