Читать интересную книгу Попытка ревности - Марина Цветаева

И вечный смех мой, коим всех морочу,

И сотню – на руке моей рабочей —

Серебряных перстней, – чердак-каюту,

Моих бумаг божественную смуту…

Как в страшный год, возвышены Бедою,

Ты – маленькой была, я – молодою.

2

О бродяга, родства не помнящий —

Юность! – Помню: метель мела,

Сердце пело. – Из нежной комнаты

Я в метель тебя увела.

. . . . . . . . . .

И твой голос в метельной мгле:

– «Остригите мне, мама, волосы!

Они тянут меня к земле!»

Ноябрь 1919

3

Маленький домашний дух,

Мой домашний гений!

Вот она, разлука двух

Сродных вдохновений!

Жалко мне, когда в печи

Жар, – а ты не видишь!

В дверь – звезда в моей ночи! —

Не взойдешь, не выйдешь!

Платьица твои висят,

Точно плод запретный.

На окне чердачном – сад

Расцветает – тщетно.

Голуби в окно стучат, —

Скучно с голубями!

Мне ветра привет кричат, —

Бог с ними, с ветрами!

Не сказать ветрам седым,

Стаям голубиным —

Чудодейственным твоим

Голосом: – Марина!

Ноябрь 1919

«Звезда над люлькой – и звезда над гробом!..»

Звезда над люлькой – и звезда над гробом!

А посредине – голубым сугробом —

Большая жизнь. – Хоть я тебе и мать,

Мне больше нечего тебе сказать,

Звезда моя!..

4 января 1920,

Кунцево – Госпиталь

Психея

Пунш и полночь. Пунш – и Пушкин,

Пунш – и пенковая трубка

Пышущая. Пунш – и лепет

Бальных башмачков по хриплым

Половицам. И – как призрак —

В полукруге арки – птицей —

Бабочкой ночной – Психея!

Шепот: «Вы еще не спите?

Я – проститься…» Взор потуплен.

(Может быть, прощенья просит

За грядущие проказы

Этой ночи?) Каждый пальчик

Ручек, павших Вам на плечи,

Каждый перл на шейке плавной

По сто раз перецелован.

И на цыпочках – как пери! —

Пируэтом – привиденьем —

Выпорхнула.

Пунш – и полночь.

Вновь впорхнула: «Что за память!

Позабыла опахало!

Опоздаю… В первой паре

Полонеза…»

Плащ накинув

На одно плечо – покорно —

Под руку поэт – Психею

По трепещущим ступенькам

Провожает. Лапки в плед ей

Сам укутал, волчью полость

Сам запахивает… – «С Богом!»

А Психея,

К спутнице припав – слепому

Пугалу в чепце – трепещет:

Не прожег ли ей перчатку

Пылкий поцелуй арапа…

–

Пунш и полночь. Пунш и пепла

Ниспаденье на персидский

Палевый халат – и платья

Бального пустая пена

В пыльном зеркале…

Начало марта 1920

<Н.Н.В.>

17

Пригвождена к позорному столбу

Славянской совести старинной,

С змеею в сердце и с клеймом на лбу,

Я утверждаю, что – невинна.

Я утверждаю, что во мне покой

Причастницы перед причастьем.

Что не моя вина, что я с рукой

По площадям стою – за счастьем.

Пересмотрите все мое добро,

Скажите – или я ослепла?

Где золото мое? Где серебро?

В моей руке – лишь горстка пепла!

И это все, что лестью и мольбой

Я выпросила у счастливых.

И это все, что я возьму с собой

В край целований молчаливых.

23

Кто создан из камня, кто создан из глины, —

А я серебрюсь и сверкаю!

Мне дело – измена, мне имя – Марина,

Я – бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти —

Тем гроб и надгробные плиты…

– В купели морской крещена – и в полете

Своем – непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети

Пробьется мое своеволье.

Меня – видишь кудри беспутные эти? —

Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,

Я с каждой волной – воскресаю!

Да здравствует пена – веселая пена —

Высокая пена морская!

23 мая 1920

Песенки из пьесы «Ученик»

<9>

Вчера еще в глаза глядел,

А нынче – все косится в сторону!

Вчера еще до птиц сидел, —

Все жаворонки нынче – вороны!

Я глупая, а ты умен,

Живой, а я остолбенелая.

О, вопль женщин всех времен:

«Мой милый, что тебе я сделала?!»

И слезы ей – вода, и кровь —

Вода, – в крови, в слезах умылася!

Не мать, а мачеха – Любовь:

Не ждите ни суда, ни милости.

Увозят милых корабли,

Уводит их дорога белая…

И стон стоит вдоль всей земли:

«Мой милый, что тебе я сделала?»

Вчера еще – в ногах лежал!

Равнял с Китайскою державою!

Враз обе рученьки разжал, —

Жизнь выпала – копейкой ржавою!

Детоубийцей на суду

Стою – немилая, несмелая.

Я и в аду тебе скажу:

«Мой милый, что тебе я сделала?»

Спрошу я стул, спрошу кровать:

«3а что, за что терплю и бедствую?»

«Отцеловал – колесовать:

Другую целовать», – ответствуют.

Жить приучил в самом огне,

Сам бросил – в степь заледенелую!

Вот что ты, милый, сделал мне!

Мой милый, что тебе – я сделала?

Все ведаю – не прекословь!

Вновь зрячая – уж не любовница!

Где отступается Любовь,

Там подступает Смерть-садовница.

Само – что дерево трясти! —

В срок яблоко спадает спелое…

– За все, за все меня прости,

Мой милый, – что тебе я сделала!

14 июня 1920

Евреям

Так бессеребренно – так бескорыстно,

Как отрок – нежен и как воздух синь,

Приветствую тебя ныне и присно

Во веки веков. – Аминь.

Двойной вражды в крови своей поповской

И шляхетской – стираю письмена.

Приветствую тебя в Кремле московском,

Чужая, чудная весна!

Кремль почерневший! Попран! – Предан! —

                                             Продан!

Над куполами воронье кружит.

Перекрестясь – со всем простым народом

Я повторяла слово: жид.

И мне – в братоубийственном угаре —

Крест православный – Бога затемнял!

Но есть один – напрасно имя Гарри

На Генриха он променял!

Ты, гренадеров певший в русском поле,

Ты, тень Наполеонова крыла, —

И ты жидом пребудешь мне, доколе

Не просияют купола!

Май 1920

«В подвалах – красные окошки…»

В подвалах – красные окошки.

Визжат несчастные гармошки, —

Как будто не было флажков,

Мешков, штыков, большевиков.

Так русский дух с подвалом сросся, —

Как будто не было и вовсе

На Красной площади – гробов,

Ни обезглавленных гербов.

…… ладонь с ладонью —

Так наша жизнь слилась с гармонью.

Как будто Интернационал

У нас и дня не гостевал.

Август 1920

Петру

Вся жизнь твоя – в едином крике

– На дедов – за сынов!

Нет, Государь Распровеликий,

Распорядитель снов,

Не на своих сынов работал, —

Бесам на торжество! —

Царь-Плотник, не стирая пота

С обличья своего.

Не ты б – все по сугробам санки

Тащил бы мужичок.

Не гнил бы там на полустанке

Последний твой внучок[4].

Не ладил бы, лба не подъемля,

Ребячьих кораблев —

Вся Русь твоя святая в землю

Не шла бы без гробов.

Ты под котел кипящий этот —

Сам подложил углей!

Родоначальник – ты — Советов,

Ревнитель Ассамблей!

Родоначальник – ты — развалин,

Тобой – скиты горят!

Твоею же рукой провален

Твой баснословный град…

Соль высолил, измылил мыльце —

Ты, Государь-кустарь!

Державного однофамильца

Кровь на тебе, бунтарь!

Но нет! Конец твоим затеям!

У брата есть – сестра…

– На Интернацьонал – за терем!

За Софью – на Петра!

Август 1920

Волк

Было дружбой, стало службой.

Бог с тобою, брат мой волк!

Подыхает наша дружба:

Я тебе не дар, а долг!

Заедай верстою вёрсту,

Отсылай версту к версте!

Перегладила по шерстке, —

Стосковался по тоске!

Не взвожу тебя в злодеи, —

Не твоя вина – мой грех:

Ненасытностью своею

Перекармливаю всех!

Чем на вас с кремнем-огнивом

В лес ходить – как Бог судил, —

К одному бабье ревниво:

Чтобы лап не остудил.

Удержать – перстом не двину:

Перст – не шест, а лес велик.