Читать интересную книгу История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей - Иштван Фекете

— Да, да! — дружно закричали остальные придворные. — Послушаем, каков же он — тот свет!

И только Дёрдь Бельди весело выкрикнул:

— И к чему нам это знать? Все равно мы никогда не умрем. Наливай, ребята, вина в бокалы!

— Чш-ш! Тише! Говорите, ваша милость. — Апафи сделал знак рукою. — А ты, паж, принеси из оружейной палаты награду — мою саблю с опаловыми камнями.

— Ваше высочество, — начал Шмидт, и в зале наступила глубокая тишина, — я внимательно выслушал мнение почтенных господ о загробном мире. Каждый из них по-своему, в соответствии со своей верой, описал нам его. На это я могу только сказать…

— Говорите! Слушаем! — послышалось со всех сторон.

— …могу сказать, что господь бог многое открыл человеку из тайн вселенной…

— Верно, верно!

— Прочие земные существа знают гораздо меньше нас, и, следовательно, мы должны радоваться этому. Однако, посвящая человека в тайны мироздания, бог открыл нам не все. Кое-что он оставил и для себя.

— К делу, господин ученый, к делу! — нетерпеливо перебил посла Банфи.

— Но я и говорю о деле, господа. Ибо то, о чем спорили двое почтенных диспутантов, как раз и относится к числу тайн, оставленных богом про себя. Dixi[27].

Ответ господина Шмидта был мудрым, однако присутствовавшие, выслушав его, принялись недовольно ворчать; и только один голос из угла поддержал посла:

— Правильно!

Все возмущенно обернулись на голос и увидели, что он принадлежит придворному шуту.

А сам князь недовольным тоном, и так, чтобы все расслышали его слова, приказал пажам:

— Ну что ж! Коли ученый не смог разрешить спора, идите на улицу и приведите ко мне первого встречного. Раз вопрос не под силу ученому, пусть на него даст ответ первый попавшийся неуч.

И пажи послушно побежали на улицу ловить «первого попавшегося неуча». Дело это, разумеется, нетрудное. Неучей можно было бы найти сколько угодно не только на улицах Дюлафехервара, но и среди советников князя.

Немного погодя в вестибюле дворца послышался сильный шум, будто там завязалась драка.

— Пойди-ка, Михай Бало, посмотри, что там происходит.

Адъютант вышел за дверь и вскоре возвратился с докладом.

— Пажи пытаются затащить сюда какого-то молодого бродягу, ваша светлость, а он наотрез отказывается войти один, без своей собаки. Лягается, дерется, вырывается.

— Так пусть войдет с собакой!

И гофмейстер Михай Бало вновь вышел, чтобы утихомирить расшумевшегося скандалиста. Вскоре Пажи втащили в залу молодого паренька в истрепанной одежде: он был в разорванном студенческом плаще и запыленных башмаках, из которых наружу выглядывали пальцы, хотя одна подметка была крепко-накрепко прикручена шнурком. Что ж поделаешь, и сапожники не шьют вечных башмаков!

— Где вы подцепили этого малого? — спросил красный как рак Габор Лазар, самый пьяный из всех присутствовавших.

— У ворот встретили. Он как раз проходил мимо, когда мы выбежали на улицу. А ведь приказано было: «первого встречного».

Апафи одобрительно кивнул тяжелеющей головой. Глаза его глядели уже сонно, устало.

— Как звать? — спросил он, тяжело отдуваясь.

— Ласло Вереш.

— Кто таков?

— Странник.

— Тощее ремесло! — заметил Бельди.

— Господа, что вам угодно от меня? Я ни в чем не провинился. Я буду жаловаться. Отпустите меня. — И юноша поднял сжатые в кулаки руки, окидывая гневным взором трех княжеских пажей, насильно затащивших его во дворец.

— Несчастный, — шепнул ему один из них, маленький Пал Корниш. — Да знаешь ли ты, перед кем стоишь?

— Ну и что? Да по мне, будь он хоть сам Понтий Пилат.

— Если бы так! Но ведь это — его высочество Михай Апафи, сам великий князь Трансильвании!

Побелел нищий студент как полотно, даже ноги в коленях задрожали. Еще бы! Предстать перед самим князем! Лаци окинул взором большой сводчатый зал, серебряные кубки на столе, пажей в бархатных, расшитых золотом одеждах, потом заметил вдруг портрет на стене, на котором был изображен худощавый мужчина, сидящий за столом, точь-в-точь вот этот, что сидит сейчас во главе стола. Только тот, на портрете, в зеленом бархатном ментике и держит в руках украшенный драгоценными камнями скипетр…

Семинарист как стоял, так и рухнул на колени.

— Встань, сын мой, — приказал князь. — Не бойся ничего: ни один волос не упадет с твоей головы. Налейте ему стакан вина, пусть придет в себя.

Ласковое слово и вино действительно возвратили Лаци смелость.

— Никто здесь не замышляет против тебя ничего дурного, — князь пригласил тебя, сынок, сюда в качестве арбитра.

— Меня? — пролепетал смущенно юноша. — Да разве я осмелюсь?

— Если князь приказывает, надо подчиняться.

Ласло Вереш покорно склонил голову. А белый пес преспокойно улегся перед ним на полу и ободряюще поглядывал своими умными глазами с желтыми надглазьями.

— Изложите ему, господа, существо диспута, — подхватил нить разговора Апафи.

После этого Салициус вкратце пересказал пареньку доводы спорщиков бояр. Пользуясь моментом, Бельди насмешливо шепнул на ухо сидевшему рядом с ним Инцеди:

— Могли бы мы и поумнее заполнить время вместо таких вот чудачеств.

— Хорошо еще, — с улыбкой отвечал тот, — что мы — небольшое государство. Будь мы большим государством, сидели бы сейчас за столом иностранные послы и смеялись бы над нами.

— Может быть, вы и правы, — заметил ученый Бетлен, — только я не считаю это дело смешным. Скорее его высочество выказывает тонкий ум, спрашивая после ученого — мнение человека невежественного. Поверьте мне, господа, есть в этом и своя мудрость и задор.

Бельди презрительно скривил рот.

— Не столько мудрость, сколько дурость.

— А я уверяю вас, что вы ошибаетесь. Вот известны вам, например, жизнь и приключения справедливого халифа Гарун-аль-Рашида? Среди них можно встретить много подобных случаев. А это был великий государь.

— Давно это было, шурин, — заметил Бельди. — Если вообще когда-нибудь было.

— Спокойствие, господа! — раздался голос Апафи. — Выслушаем теперь мнение этого юноши: как же обстоят дела на том свете?

Глава VIII.Вестник с того света

Студент все еще в нерешительности стоял перед всеми этими важными господами.

— Может быть, ты не понял вопроса? — переспросил Апафи.

— Нет, я понял вас, всемилостивейший князь!

— Ну, тогда начинай. Корниш, поднеси-ка ему еще вина для просветления мозгов.

Одетый в бархат паж наполнил и протянул бокал оборванному нищему. Ласло колебался лишь мгновение, в следующий миг ему уже пришли на ум рассказы дядюшки Добоша о загробном мире. Сказка-сказочка, плетись, калачом оборотись!

— Ваше величество, — осмелев, начал Ласло, а его собака весело завиляла хвостом. — Жили-были в двух соседних венгерских селах два попа. Один — католический, а другой — протестантский. Однако это не мешало им быть хорошими друзьями, потому что были они оба заядлыми охотниками. Если религия и разделяла их, зато охота объединяла.

Впрочем, вся-то их дружба в том только и состояла, что они вечно спорили. И самой любимой темой их споров был как раз вопрос, о котором господа дискутировали сегодня за обедом у вашего княжеского величества. Без конца допытывались они друг у друга, что же есть на том свете. И всяк доказывал свое. Оба они обладали богатой фантазией, поэтому каждый по-своему обставил загробный мир. Кальвинист священник утверждал примерно то же самое, что и вы, сударь (он кивнул на Боера), а католический патер говорил, вот как тот господин помоложе. Иной раз эти слуги господни так входили в раж, что в доказательство правоты своей кулаками по столу начинали стучать… Пятнадцать лет кряду длилось это страстное состязание умов, но, разумеется, оно не привело ни к какому результату. Однажды патер зарезал свинью и устроил по этому поводу пир. Среди гостей был и его друг-кальвинист, с которым они, разумеется, и на сей раз затеяли диспут о потустороннем мире. Однако хозяин вскоре заметил, что гости, уже наизусть знавшие все их аргументы, начинают скучать. Поэтому он решил прервать спор и предложил:

— Canis mater![28]Хватит нам с тобой спорить. Когда-нибудь ужо и я узнаю, как там дела обстоят. Вот только угожу на тот свет!

— Поклянись, — воскликнул взволнованно протестантский священник, — что если ты умрешь раньше меня, то придешь и расскажешь мне, кто из нас был прав.

— Коли и ты мне, Мишка (так звали кальвиниста), то же самое пообещаешь, я согласен.

— Клянусь моим священническим обетом, что я явлюсь к тебе после смерти.

— И я клянусь. Вот тебе моя рука. Приду и скажу тебе всю правду.

Гости улыбались, глядя, с какой серьезностью дают друг другу такое необычное обещание спорщики, и говорили: