Читать интересную книгу Дорога в один конец - Владимир Брянцев

Теперь Вадим и Люда могли встречаться лишь по выходным, если только Люда не уезжала к родителям. Разлуки давили гнетом тоски, и однажды, в один из таких выходных, Вадим написал ей первое письмо. Писал долго, останавливаясь и погружаясь в воспоминания прошедшей осени, и этим плацебо лечил боль, что вдруг появилась в сердце, как в ту его шестнадцатую зиму. Слова ложились на белый лист легко, хотя слово «люблю» Вадим не посмел написать – для него это было еще, как бы, всуе.

И полегчало на душе, когда письмо Красовской Людмиле исчезло в щели почтового ящика. И в дальнейшем, уже в армии, он своими письмами будет спасать себя от отчаяния, когда количество месяцев до конца срока службы будет еще выражаться двухзначными числами. Будет писать одно за другим практически каждый день, милосердно предоставляя Люде возможность не поспевать с ответами. И этим спасет себя того – шестнадцатилетнего, замершего от вида капель первого весеннего дождя на оконном стекле.

В колхозе, где шоферов хватало, получить машину, даже на подмену, без блата надеяться было нечего, и Вадим пошел работать в мастерские автослесарем. Конечно, неплохо было бы хоть какую-нибудь водительскую практику заиметь до армии, но нет, так нет, – он не сильно расстраивался по этому поводу. Главное, перекантоваться эти месяцы до весны, ведь не работать не принято в Стране советов.

Работа убивала день, но оставались еще длинные зимние вечера, а их не заполнить ни друзьями, ни кино, ни танцами в клубе. Вадима тянуло в город, к Люде, а город был так рядом – всего десять километров. И однажды вечером, подходя к клубу, Вадим вдруг увидел в свете приближающихся фар фигурку на автобусной остановке, и в тот же миг игла яркой ассоциации уколом запустила короткий фильм про юношу чуть не влюбившегося во взрослую женщину. Фильм хотелось смотреть и смотреть, но добегали последние кадры, и Вадим бросился к остановившемуся автобусу, с каждым шагом ощущая все увеличивающийся ужас, что не успеет. Автобус стоял с работающим двигателем, и выхлопные газы на сильном морозе превращались в белое облако. Это был последний рейс в город, и водитель подождал запыхавшегося парня.

Вахтер тетя Маша была очень удивлена появлением Вадима в вестибюле общежития в восемь часов вечера. Она знала, что Люда Красовская с сороковой комнаты завела себе парня с села, где педучилище было на уборке урожая. Парень часто приходил после обеда и просил позвать Люду, и та выбегала сияющая.

– О! А ты откуда? А назад на чем? – Тетя Маша укоризненно покачала головой. – И охота тебе в такой мороз? Сейчас позову твою ненаглядную.

Было жарко от хорошо нагретых батарей. Вадим расстегнул пальто и присел на стул. Он смотрел свое кино дальше и был счастлив.

– Вади-им! Ты с ума сошел! – Люда прильнула к его груди и отстранилась слегка, стесняясь неожиданной публичности. Она была в ситцевом халатике, нижняя пуговица которого все норовила расстегнуться, и в тапочках на босу ногу.

– И я о том, – Тетя Маша уже распереживалась от беспечной неразумности этих детей. – Ты-то хотя бы пожалела его! В такой холод. – Она сердито смотрела на Люду.

– Нет-нет, тетя Маша! Это я сюрприз ей сделал. – Вадим неуклюже защищал Люду. – Меня знакомый на молоковозе заберет, – вдруг нашел он успокаивающий аргумент.

– Правда?! – с молящей вопросительностью глядели карие глаза Люды, и Вадим так поспешил успокоить ее, что и сам поверил:

– Ну, конечно, правда! Мы договорились – он заберет меня возле молокозавода.

– А во сколько? – Люда ловила его глаза.

– После десяти, – уверенно ответил Вадим. В десять вечера общежитие закрывалось.

Она засияла, успокаиваясь:

– Подожди минутку, я оденусь и выйду.

Этот вечер был великолепен! И хрустящий под ногами снег, и большущая луна, ровным светом покрывающая вечерний город, и бриллиантовые россыпи звезд – природа выпрашивала снисхождения за мороз. Вадим грел поцелуями ее замерзший носик и пальчики, а кристаллы инея от застывшего на воротнике ее шубки дыхания покалывали щеку.

– Тебе пора, наверное. – Они оба замерзли, и Люда избавляла его от инициативы. – Вадим! Иди, а то вдруг он не дождется!

– Да-да, надо идти. – Его закоченелому телу сейчас позарез было нужно движение.

Прощальный поцелуй был лишь касанием заиндевелых губ. Когда Люда юркнула в тепло общежития, Вадим ощутил облегчение избавления от переживаний за нее. За себя он не боялся.

Дорога была пустынна. Вадим вышел из города, и быстрый размеренный шаг вскоре разогнал застылую кровь, и телу стало тепло. Только руки в тонких перчатках все никак не согревались, но он и не замечал этого. Вадим полной грудью вдыхал морозную ночь, где красивая женщина, с зелеными глазами девочки с августа подала ему руку из ожидающего автобуса и увезла с собой.

Так они теперь и будут встречаться. Вадим вычислит час движения молоковозов, и водители почти всегда будут подбирать одинокого ночного путника, уже знакомого им. А тетя Маша пожалеет бедные, опьяненные светлым чувством души и будет давать ключ от подсобки, где возле теплой батареи Вадим и Люда будут упиваться поцелуями – вершиной, в их понимании, счастья. Как это прекрасно, когда любовь идет впереди инстинкта!

Однажды, когда Вадим приехал с симптомами простуды, Люда не выдержала:

– Вадим, так нельзя! Я каждый раз страшно переживаю, как ты доедешь, не зацепят ли тебя местная шпана, да и холод этот. Вон ты опять простужен. Не надо приезжать пока, – она с мольбой посмотрела ему в глаза. – Послушай! Я на эти выходные съезжу домой, а на следующие укатят мои девчонки, и у нас будет целый день в тепле, тетя Маша как раз будет дежурить. А ты пока вылечишься хорошенько, идет?

– Но это же почти две недели?

– А если ты заболеешь? – Люда добивала его аргументами. – На следующие выходные девчонки разъезжаются по домам, а ты дома с температурой – оно нам надо? – Она улыбнулась игриво, и Вадим сдался.

Зима помалу отступала. Февральское солнце нагревало темные проплешины в осевших снегах и остро пахло весной. Двойственные чувства, разбуженные в душе Вадима этими запахами, не давали покоя. С одной стороны хотелось, чтобы время притормозило, и это «а для тебя родная, есть почта полевая» отодвинулось куда-то, неизвестно куда. А с другой стороны, осознавая, что армия неизбежна, Вадим хотел как-то так рвануть туда, прямо сию минуту, чтобы сразу чуть ли не дембель. Разлука с Людой в два года не укладывалась в сознание. Как было все просто и ясно в конце лета!

Он снова написал ей письмо, и легче стало на душе. Люда ответила, что вся в учебе, что скучает и ждет, не дождется запланированной встречи. Так проходили дни.

Вадим приехал в город первым автобусом, вышел возле универмага и зашел в отдел украшений. Он хотел купить Люде цепочку или колечко в подарок. Долго выбирал. Золото было не по карману, и, наконец, остановился на небольшом колечке с камнем цвета рубина. Три гвоздики, купленные на соседнем базаре у грузина с кепкой-аэродромом на голове, потянули дороже, чем колечко. Вадим бережно спрятал их за пазуху.

– А, кавалер! – тетя Маша улыбнулась, явно радуясь в душе за них. – Иди, иди быстрей, а то ждет тут, не дождется. Да сидите там, как мыши, чтобы я вас не слышала.

– Спасибо, тетя Маша! – Вадим заспешил на второй этаж, доставая на ходу цветы из-за пазухи.

Попадавшиеся в коридоре девушки с любопытством оглядывались. Вадим смущался, и хотелось быстрей спрятаться. Он остановился перед комнатой с номером 40, постучал и, не дожидаясь ответа, легонько толкнул дверь.

– Да, да! – Люда обернулась и увидела замершего на пороге комнаты раскрасневшегося, то ли от морозного утра, то ли от смущения, Вадима с букетом. Она была в знакомом ситцевом халатике, в комнате было жарко.

– Здравствуй. Это тебе. – Вадим первый раз в жизни дарил цветы девушке.

– Ой, Вадим, милый! Спасибо! – Она легким поцелуем коснулась его губ, – Где ты их достал? Какие красивые! Раздевайся, у нас очень жарко.

– А еще вот это тоже. – Вадим разжал ладонь, и красным лучиком сверкнула грань камешка на колечке с ценником. – Ох, извини. – Он зубами перекусил нитку и протянул колечко Люде.

– Спасибо. – Люда слегка смутившись, взяла колечко и примерила. На безымянный палец оно было велико, а на средний мало. Она оставила на безымянном и вытянула руку, рассматривая. – Красивое! Спасибо, мой хороший. – Обняла за шею и поцеловала уже долгим поцелуем.

Вадим снял пальто. В шерстяном свитере, с воротником под шею, было жарко.

– Ты свитер сними, у нас топят невыносимо.

– Под ним только майка. – Вадим смутился.

Люда подошла к двери и закрыла ее на защелку:

– Снимай, сюда никто не зайдет. И можешь разуться. Располагайся, как тебе удобно, а я сейчас покормлю тебя. – Она вышла, закрыв дверь на ключ.

«Да-а, в майке и в ботинках, как-то не того», – усмехнулся про себя Вадим. Он не стеснялся своего тела. Занятия спортом оставили свой след в рельефе мышц его фигуры, но Вадима смущала какая-то провокативность, что ли, ситуации. Все в этой ситуации было с ним впервые, и Вадим боялся вдруг показаться смешным, неловким и этим как-то ненароком обидеть Люду.