Она упомянула горб, но я на нее не обиделась. Я поняла, почему ей комфортно с Жорой. Мама позволяла ему видеть вместо стервы хрупкую, беззащитную фею, окруженную яйцом. То есть горбом. Какой бы фортель Марина ни выкинула, Жора всякий раз лишь радостно находил подтверждение своей гуманистической теории. Очевидно, в какой-то момент мама все обдумала и решила Жору полюбить.
У нее это получилось, я бы не смогла. Потому что я пока еще дура. Я пока еще верю, что любимый мужчина — это не тот, кого за глаза называешь «толстым мерзавцем».
Я не уверена, увижу ли когда-нибудь маму и Жору. Оказывается, очень тяжело признаться самой себе, что твоих близких больше нет. Это дикое ощущение, когда трусливый разум цепляется за самые нелепые надежды. Иногда я просыпаюсь и убеждаю себя, что мама где-то снаружи, ждет меня за стеклом...
Не хочу об этом...
Я расту одна, я получаю отличные оценки и уныло считаю дни до светлого выпускного вечера, который мне предстоит провести, не вставая из-за стола. Зеркала не входят в число моих приятелей. Оттуда подслеповато моргает корявое лобастое чудище, осыпанное разноцветными прыщами и веснушками. У чудища вдобавок торчат на редкость несимпатичные уши и косит левый глаз. Но это ерунда, ниже подбородка все еще безобразней.
А хуже всего то, что у меня не будет детей от любимого мужчины.
Мама полагает, что мое будущее счастье сосредоточено в банке спермы. Это такая контора, где можно выбрать папашу ребенку по фотографии. Мама настолько себя в этом убедила, что упорно не замечает, когда мне звонят ребята. Мне ее немножко жаль, но я понимаю. Во всяком случае, я надеюсь, что понимаю все правильно. Мама так сильно убедила себя, что у Элички никогда не будет жениха, что теперь она не замечает даже очевидного. Она здоровается с Зиновием, как взрослого, угощает его пивом, о чем-то спрашивает, но никак не отождествляет его с дочерью.
Потому что не может найтись парень, способный позариться на девочку с грудным кифозом. Не может найтись парень, способный позариться на девочку с прогрессирующей близорукостью, минус восемь на левом глазу, плюс астигматизм, подвывих плеча и еще куча мелких неурядиц...
В одном мамка права. Зиновий может заходить сколько угодно, может солидно пить пиво и солидно рассуждать о политике. Он жутко обидчивый, но не замечает, что мама и Жора над ним посмеиваются. Я даже не знаю, как к Зиновию относиться. Он... пожалуй, он слишком хороший, но я не уверена, что смогла бы полюбить его. Зинка жутко умный; впервые я встречаю парня умнее меня. То есть одногодка, и чтобы не нес всякую дребедень. Мои одноклассники до сих пор плюются промокашками через трубочки, подглядывают в раздевалках и гогочут над голыми! девками в окошках своих телефонов.
Зинка слегка тормознутый, как и я, даже еще хуже. Со слов его отца, Зиновия можно забыть в книжном магазине и найти там же через сутки у того же стеллажа, с книжкой в руках. Я даже не могу толком сказать, нравится мне Зинка или нет. Возможно, это оттого, что меня давно приучили к простой мысли — я понравиться ни одному парню не смогу. Это исключено по определению, посему незачем растопыривать пальцы и ухи развешивать на заборах.
Даже такому тихоне, и прыщавому очкарику, и сутулому слабаку, и ходячей нелепости, как Зиновий.
Это не я такие милые слова про него сочиняю, это маманька его. Когда ругается, издалека слыхать, у озера слышимость хорошая. Хотя я, честно говоря, с ней согласна. Зиновий изрядно недотепистый.
Вчера вечером этот отважный мачо меня впервые поцеловал. Вероятнее всего, это был и наш последний поцелуй, потому что Зиновий слегка промазал. Он отважно целился в губы, но удар пришелся по касательной, и основную тяжесть поцелуя приняло ухо. Впрочем, я не расстроилась, это он смутился и убежал. Если быть честной до конца, то я ждала его возвращения и, как тургеневская дура, просидела с книгой до темноты в саду. Потом пришла мама и сказала, что если я хочу покончить с собой, то надо делать это быстро, а с помощью комаров агония затянется на несколько недель.
Мы похихикали немножко и отправились пить чай. Я еще в доме у окошка подождала, старательно изображая томную испанскую синьору, но Зиновий не вернулся. Вероятно, он, находясь в состоянии аффекта от вкуса моего уха, поделился с бабушкой, и та вылечила внука поварешкой, которой мешала варенье. Бабушка Зиновия вечно варит сладости; такое впечатление, словно она продолжает готовиться к третьей мировой. Это при том, что отец Зиновия способен легко скупить все запасы варенья в близлежащих поселках. А еще бабушка оказывает на внука прямо-таки гипнотическое воздействие, поэтому я не удивилась бы, узнав, что Зинка с ней совещается насчет Девчонок.
Нет, нет, я не такая уж законченная дура, чтобы из-за соседа по даче всю ночь служить кормушкой для комаров. Просто мне хотелось...
Ну, не знаю, хотелось, чтобы было хоть немножко похоже на то, как у других, хоть капельку! Я понимаю, что все это звучит, как бредни наивной идиотки, но очень скоро нам с мамой предстояло лететь в санаторий, а там не забалуешь... А потом — возвращаться в город, к любимым одноклассницам, глаза бы им повыкалывала. И все будут, как бы невзначай, показывать загар, и каждый день приходить в новых тряпках, и, томно облизывая сигареты, небрежно рассказывать о многочисленных летних романах...
И только я буду переминаться с ноги на ногу, как дура.
Иногда я представляла даже, как было бы здорово вернуться в школу беременной. Вот было бы клево — поглядеть на их изумленные рожи! Но, поскольку жаркий курортный роман с копией Бандераса мне не светит, то хотя бы несколько раз добротно поцеловаться с Зинкой, с дурачком...
Но с Зиновием мне поцеловаться так и не довелось.
Часам к трем я дочитала главу, а у Жоры внизу закончился его кошмарный бокс. Поэтому я про время нисколечки не сомневаюсь, в три часа ночи еще ничего не случилось. Озеро отражало луну, и плескались там, хохотали. А на соседней аллее играли в бильярд; до нас доносился стук шаров и музыка, но негромко. Кто-то рассказывал, что когда домов в поселке станет раза в два больше, можно будет придумать названия улиц.
А пока у нас только две аллеи, да и те мы обозвали сами — Сосновая и Березовая. Коттеджи выстроились в три ряда вдоль этих двух аллей и спускаются по горочке к озеру. Например, дом Зиновия — через два дома от нашего, но окна уже гораздо ниже. Березовая аллея полностью заселена, двенадцать домов, а по Сосновой, выше Зиновия, — торчат недостроенные коробки. И все это дело вокруг обнесено забором, а на пригорке, в самом начале Березовой, стоит веселая такая будочка со шлагбаумом и воротами. На ночь ворота запирают, а вдоль забора гуляют дядя Паша или дядя Валя со своей свирепой овчаркой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});