Площадь была забита людьми. Все о чём-то говорили, смеялись. Голоса смешивались в гул, от которого вскоре разболелась голова. В центре, у самой ратуши, сложили огромный костёр. Все ждали первосвященника и бургомистра. Мог ещё приехать князь со своей семьёй, но они очень редко показывались простым людям и больше устраивали балы и ужины в своём родовом гнезде – огромном замке в северной части столицы.
Мама разговорилась с одной из товарок, а я направилась к центру площади, прокладывая себе путь локтями. До тех пор, пока меня не дёрнули назад за руку.
– Эй! Ты тут самая наглая, что ли?
Я развернулась и встретилась взглядом с высоким парнем. На узком лице было написано недовольство.
– Прости, но с моим ростом я отсюда ничего не увижу, – попыталась я разрядить обстановку. Нельзя было пятнать родовое имя, меня этому учили с самого рождения.
Парень недовольно фыркнул, но отпустил:
– Зовут тебя как, малявка?
– Эрис Кьюнте.
– Купеческая дочка, значит. А чего одна?
– Не одна.
– Ладно, идём. Дальше ты всё равно сама не пройдёшь.
Возмутиться я не успела. А рыжеволосый парень вновь схватил меня за руку и потащил вперёд к костру, который ещё не разожгли. Надо сказать, что с его помощью в первых рядах мы оказались быстро. Первосвященник с бургомистром уже закончили свою речь, но я не для того рвалась сюда. Сейчас должны были выбрать жрицу Ночи и Огня. По нынешним поверьям Создатель вселялся в тело девушки на некоторое время и выбирал ей спутника жизни, а также ограждал от бед и несчастий до следующего праздника. В прошлом году первосвященник выбрал мою знакомую, которая потом несколько недель кичилась этим в городской школе, где детей из состоятельных семей обучали грамоте.
В этот раз я намеревалась стать жрицей. И для этого встала на носочки, чтобы казаться выше.
Юноша рассмеялся:
– Тебе и отсюда ничего не видно?
– Хочу казаться выше, – я отмахнулась от него, высматривая первосвященника, который куда-то запропастился.
– Зачем?
– Чтобы меня заметили и сделали жрицей, – как дураку объяснила я.
– А зачем?
– Что зачем? – я, уже не выдержав, воскликнула.
– Зачем становиться жрицей Ночи? Ты так хочешь подпалить тот костёр? Танцевать и петь, пока на тебя смотрит толпа? Или хочешь почувствовать прикосновение Создателя?
От потока вопросов, что сыпал на меня новый знакомый, я замерла. Не знала, что ответить.
– Я просто хочу, чтобы Марила перестала рассказывать мне, как это здорово быть жрицей Ночи Огня. И хочу найти своего избранника, – признание было тихим, но парень услышал.
– Сколько тебе лет, Эрис Кьюнте?
– Пятнадцать.
– А твоей подруге?
– Она мне не подруга! Шестнадцать.
– Эта девочка уже вышла замуж?
Я отрицательно помотала головой.
А парень усмехнулся:
– Видишь, всё это неправда. Она уже совершеннолетняя и после Ночи Огня или Ночи Очищений, как её теперь называют, так и не нашла своего избранника, – парень наклонился ближе. – Совсем необязательно становиться чьей-то жрицей, чтобы встретить любовь.
Тогда меня впервые обдало жаром. Но не от костра. Тепло шло не снаружи, а изнутри.
– Как звучит твоё имя? – мой голос захрипел.
– Гинт.
– Просто Гинт?
– Да, малявка, не у всех есть родовые имена.
Я прикусила язык и бросила осторожный взгляд на нового знакомого. Он казался старше, выше, умнее. Я боялась, что обидела его. Но Гинт как ни в чём не бывало указал на костёр:
– Начинается. Встань на носочки, если всё ещё хочешь стать жрицей этой ночи.
Но я уже не хотела.
Остаток праздника прошёл как во сне. Первосвященник выбрал девушку, вручил ей факел. Толпа шумела, пела вместе со жрицей песню и наслаждалась её танцем. А я мечтала, чтобы эта ночь поскорее закончилась. Отец так и не пришёл, а подарок дожидался его ещё неделю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Всё вернулось в привычную струю. Вот только Гинт не шёл у меня из головы.
Спустя неделю мы встретились на рынке.
Послеобеденное светило разбрасывало свои лучи по очищенной от снега мостовой. Между палатками сновали люди, кричали торговки, воняло рыбой. Я несла на сгибе локтя корзину с купленными овощами, выращенными в теплицах, когда увидела его. Парень выделялся в толпе. Был выше многих, а волосы, казалось, горели огнём.
Гинт был не один. Придерживаясь за локоть, рядом с ним шла невысокая женщина в поеденном молью тулупчике, волосы покрывал тёплый платок. Она улыбалась, отчего на пухлых щеках появлялись ямочки.
Сначала появилось желание подойти. Но потом воспитание взяло верх, и я просто замедлила шаг. Он заметил.
– Эрис!
Я повернулась, улыбнулась:
– Светлых дней, тёплых звёзд, Гинт.
Парень растерялся, ведь я поприветствовала его как равного. Мало кто сейчас использовал эти слова, и он, возможно, не знал продолжения фразы.
– Тихих ночей, попутных ветров, – услышала я в ответ. – Мама, познакомься, это, – Гинт замер, не зная, как меня представить.
– Хорошая знакомая, – помогла я ему.
– Эрис Кьюнте, – не растерялся юноша. – А это моя мама.
– Саби, – согнулась в поклоне женщина.
В тот момент мне стало до безумия неловко. Она поприветствовала меня как дворянку и указала на своё место в обществе.
– Мне очень приятно с вами познакомиться, – как можно приветливее улыбнулась я женщине.
Не заметила я тогда ни полупустой корзинки в её руках, ни потёртой до дыр юбки. Тогда я мечтала лишь о том, чтобы побыстрее отсюда уйти. Мне было очень неловко.
Гинт кивнул, будто прочитав мысли:
– Ты прости нас, но уже поздний час.
– Ничего, – поспешила я его уверить. – Все хорошо. Была рада с вами познакомиться, мадам.
Саби залилась краской и что-то невнятно пробормотала. А уже отходя к одному из многочисленных лотков, я услышала, какой подзатыльник схлопотал Гинт.
Мать парня оказалась обычной дояркой на одной из ферм, которые окружали столицу княжества. Она была не очень довольна выбором сына, и долго его попрекала тем, что мы разного поля ягоды. А мои родители ещё ничего не знали.
Тогда мы начали тайком встречаться и прогуливаться по разбитому в южной части Такота парку. Зимние деревья качали белоснежными от инея ветвями, ветер поднимал снежную пургу.
– Я не думал, что ты именно такая, – однажды признался он мне и схлопотал снежком в грудь.
– Какая?
Рядом с Гинтом мне было спокойно и уютно. И совершенно не холодно, хотя та зима лютовала.
– Простая, – в ответ запустил в меня снегом парень.
Прохожие оборачивались, скрывая улыбку.
– Я должна на это обидеться? – усмехнувшись, подняла взгляд, и утонула в чёрных омутах глаз.
– А хочешь?
Губы были тёплыми и нежными. Я даже не сразу поняла, что произошло. А он целовал меня всё настойчивее, требуя ответа. Под его напором я сдалась. Мир вокруг будто перестал существовать. Был только он.
Та зима стала для меня сказкой. Мы проводили много времени вместе. Гинт рассказывал мне о себе, а я слушала, наслаждаясь его голосом. Когда замерзали руки в тонких перчатках, парень отогревал их своим дыханием. И всегда улыбался.
Я влюбилась. Да, дочь первого столичного купца влюбилась в сына доярки.
Когда отец узнал, он пришёл в ярость:
– Тебя видел лорд Банавр в компании какого-то молокососа! Дочь, я жду объяснений.
Я мялась с ноги на ногу, но всё же сказала правду.
Родитель завыл, хватаясь за голову.