Наверно, Симон видит это:
— Тебе необходимо понять, что ты не должна зацикливаться на том, что было. Анамнез — это не самоцель, а обязательный этап на нашем пути выявления причин.
Ему легко говорить, думаю. Это для него она «блэк-бокс» и лишь очередной случай в его обширной практике.
Но объективно он прав, конечно. С готовностью киваю и чувствую, что и правда ничего не буду бояться. Не обо мне сейчас речь, да и Каро от этого легче не станет.
Однако прежде, чем успеваю убедить себя не спрашивать, выпаливаю:
— Ей же не надо в клинику?.. Ложиться?..
— Нет. На данном этапе она не опасна ни для себя, ни для окружающих.
Ему ничего не стоит произнести такое вслух. Звучит это, по сути, ужасно, но как диагноз в общем-то ведь обнадеживающе. Поэтому я беру себя в руки.
Симон смотрит на часы:
— Так, между прочим, она у меня после тебя. Давай — в темпе.
— Ой... — пытаюсь вскочить — не дай Бог повстречаться здесь с Каро. Но Симон заверяет меня, что минут двадцать у нас есть.
— Спасибо, что выслушал меня.
— У меня куча народу с сокрушительными диагнозами и реальными проблемами, но — это тебе спасибо.
Я понимаю, что первый и последний раз у него в этом кабинете, похожем то ли на огромную спальню, то ли на уютную гостиную, и больше мы с ним здесь не увидимся.
— Она пьет какие-нибудь таблетки? — спрашиваю. — Я не замечала.
— Пьет, — отвечает Симон. — Давно. У нее «любимые» есть, но я дополнил. Результат очевиден. Правда, совсем недавно ее опять накрыло.
— Как накрыло?.. — прошу пояснить.
— Впала в депрессивный ступор. Пришлось вводить нейролептик. Но Кэри — умница.
У меня темнеет перед глазами. Я бормочу сквозь зубы, не стараясь выгородиться:
— Это я... Я наехала на нее. Я не знала. Она... мы... короче, бабская хрень. Больше не повторится, даю слово.
— В чем именно выражалась эта «бабская хрень»?
— В том, что она пыталась «лечить» меня. Влезла в мои последние... отношения. Недо-отношения. Токсичные отношения. Я вела себя безмозгло, а она с самого начала старалась убедить меня в этой самой их токсичности. И даже помешать встречаться с ним пыталась, чем очень взбесила. Она столько всего мне говорила — прямо как настоящий психолог. Откуда только силы нашла...
И представить трудно, что я всерьез на нее за все это злилась. Не понимала ее — выходит, видела только верхушку айсберга.
— Кэри — молодец, — подтверждает Херц. — Она все эти годы пыталась работать над собой.
— Ее видео-блоги... — соображаю, — медитации... правильное питание...
А я никогда не спрашивала и до сих пор прибывала бы в полном неведении. Какой все-таки черствой, равнодушной козой она меня считает, раз не посвящала ни во что. Да нет, просто я источник ее депрессий. Что-то во мне ее и отталкивает, но и притягивает тоже, раз за все эти годы она так и не смогла забросить нашу дружбу.
«За вас!.. Хоть мне нельзя...»
Ее тост отдается у меня в голове отголоском из моего сна — и осеняет внезапная догадка:
— Ей нельзя алкоголь!
— Она никогда в жизни его не пробовала, — утверждает Херц.
Рассказываю ему про тот давнишний прогул на Ваннзе и наш с ней «первый раз» — и уточняю по его просьбе: после ей было более, чем плохо и дело чуть-чуть не кончилось скорой.
Затем вспоминаю про красное вино по скайпу на день ее рожденья в позапрошлом году.
— Полагаю, тот ее, ваш «первый раз» преподал ей хороший урок и на день рожденья у нее в бутылке был виноградный сок, — с уверенностью возражает Херц. — Ты и не подозреваешь, какой она прагматик. Она всегда старалась по мере своих возможностей. До сих пор старается.
«Кати, я пытаюсь... я всю жизнь пыталась...»
— Часто у нее бывают приступы?
— Раньше бывали чаще. Тогда она теряла связь с реальностью, не знала, где находится. И когда.
Это трудно слушать спокойно, и я задерживаю дыхание, а затем делают резкий выдох.
— Как же она определяла, в состоянии ли говорить со мной? — спрашиваю.
— Вы часто общаетесь?
— Полагаю, слишком редко.
— Ты ничего не замечала? Ничего, что могло бы показаться тебе эпизодом из прошлого? Или будущего?
— Ее выдуманные воспоминания про Милан... — выдавливаю из себя.
— ... — похожи на воображаемое будущее...
— ...а непрекращающаяся обида за Миху... моего бывшего мужа...
— ... — прошлое, в котором она ментально завязла и от которого за все эти годы так и не сумела избавиться.
А я... сколько раз я подогревала ее расстройство, рассказывала про нас с Михой... каким чудом умолчала про мои после-брачные похождения с ним... разболтала лишь, когда они оборвались... Охренеть, соображаю лихорадочно, сколько подводных камней... как тут справиться... как не навредить...
— Как мне вести себя с ней???.. — вопрошаю абсолютно беспомощно.
— Как обычно. Как ни в чем не бывало. Но с максимальной эмпатией.
— А если снова будет приступ...
— ...то ты сразу даешь мне знать. Немедля.
— А если она узнает, что я к тебе приходила?
— Обязательно узнает. От меня, — говорит Херц уверенно и спокойно.
Что ж, тогда и мне надлежит вести себя так же.
Херц дает мне номер своего сотового и просит звонит и писать днем и ночью, если вдруг «что — чего». Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то для терапевта это сильно, поскольку не окупаемо никаким гонораром.
— Слушай, — говорю ему, — сейчас это вообще не в счет, но я очень ценю, что тебе нельзя было, как врачу, но ты рассказал мне, что с моей подругой. Хоть я и не заслуживаю, чтобы меня во все это посвящали.
— Еще как заслуживаешь. Ты наш ключик, Кати. Ей повезло, что ты обо всем узнала. И считай, что я тут действовал не просто, как врач, — улыбается Херц.
Значит ли это, что и она для него — не просто пациентка?..
— Не знаю, как мне теперь с ней быть. Можно ее увидеть?
— Конечно. Даже нужно.
— А как?
— Просто приходи к ней — сориентируешься на месте.
— Почему ты не устроил нам очную ставку?
— Не был уверен в исходе эксперимента. И хотел сначала услышать твою версию.
И посмотреть на меня, что я вообще из себя представляю. Не стерва ли. Не крокодил ли в человеческом обличье. Может, его стараниями теперь и сама докажу себе это.
***
Глоссарик на ГЛАВУ ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТУЮ Не починит никто
шорт вёржн — короткая версия, краткое содержание
Цитадель Шпандау — одна из самых значительных и наиболее хорошо сохранившихся цитаделей эпохи Возрождения в Европе, расположена в северо-западной части Берлина на берегу реки Хафель и является одной из самых известных достопримечательностей района Берлин-Шпандау
конфабуляции — вымысел, принявший форму воспоминаний; рассказы пациентов о будто бы бывших с ними в прошлом событиях, которые в реальности не могли с ними происходить
парамнезия — нарушения и расстройства памяти, выражающиеся в ложных воспоминаниях; может происходить смешение прошлого и настоящего, а также реальных и вымышленных событий
маладаптивный дейдриминг — навязчивые грезы, психологическая концепция, предложенная для описания постоянной интенсивной мыслительной активности, в основном направленной на фантазирование и продумывание разнообразных сюжетов. Постоянные грёзы заменяют человеку обычную жизнь и мешают нормальному межличностному и профессиональному функционированию индивидуума
диссоциативное расстройство личности — психическое расстройство, при котором происходит самоидентификация человека с несколькими личностями
блэк-бокс — черный ящик
нейролептики — психотропные препараты, подавляющие психическую нервную деятельность, эмоциональное состояние и способные устранять проявления психоза
ГЛАВА ШЕСТИДЕСЯТАЯ Слет подопечных
Не знаю, насколько мой визит к психиатру помог конкретно мне, но «низушка» айсберга по имени Каро теперь внедрилась в мои мысли. Нелегко, оказывается, привыкать к тому, что человек, которого знаешь с детства, оказывается, почти с тех самых пор тяжело болен, да что ты, по сути, и не знаешь его совсем. Всю жизнь приходится переосмысливать.