Читать интересную книгу Трансмиттер - Дмитрий Шестаков

– Пальму! Быстро!

Люди бросились выполнять приказ, а Афанасий наконец добрался до кабинета. По середине на полу лежала пожилая женщина, под голову ей были подложены наспех скомканные тряпки. Афанасий опустился перед ней на колени, взял за руку. Тут приволокли из коридора кадку с пальмой. Он протянул к ней руку и оказался посреди бескрайнего поля. Сухая полевая трава, местами приваленная редким снегом, пригибалась к земле лютым холодным ветром. Перед ним стояло одинокое маленькое строение, сложенное из серого силикатного кирпича, похожее на обычную трансформаторную будку. Часть стены обвалилось и с улицы было видно внутреннее нехитрое убранство комнатушки. Простой неокрашенный стол из потемневшего от времени дерева, такой же одинокий потертый табурет, маленькая прозрачная вазочка с жиденьким букетиком полевых цветов, в углу панцирная кровать с блестящими дужками, на кровати, завернувшись в байковое одеяло, что-то дрожало. Он было бросился к существу, но оно истошно запищало и еще дальше забилось в угол. Ураганный ветер быстро вымораживал помещение, существо замерзало. Около провала, рядом с вывалившимися кирпичами, виднелась кучка песка, несколько мешков с цементом, пара ведер с водой, за минуту успевшей схватиться коркой, разные необходимые инструменты. Быстро замерзал и сам Афанасий. Не медля, он схватил валявшуюся неподалеку совковую лопату, ее ударом разорвал бумажные мешки. Цемент он скидывал прямо в песчаную кучу, затем стал перемешивать на сухую полученную смесь. Добившись однородной консистенции, он сработал в центре кучи небольшое углубление и стал аккуратно подливать туда воду. Краем глаза внутри помещения у самого провала он заметил оранжевую канистру. Схватив ее, прочитал: «Пластификатор для цементно-песчаных растворов».

– Таблетка. – сказал про себя Афанасий, разбавил им воду и продолжил мешать раствор. Температура в помещении стремительно падала, время неумолимо таяло. Наконец раствор был готов. Найденным среди мешков с цементом мастерком он начал наносить раствор на нижний ряд уцелевших кирпичей. Получалось не очень красиво, но Афанасий и не старался. Главное было как можно быстрей восстановить стену. Злой ветер трепал одежду, поднимал с земли крупные зерна лежалого снега и хлестко бросал в лицо, вышибая слезу. Руки снова мерзли, снова не слушались. Приходилось останавливать работу и согревать их быстрыми круговыми вращениями. При таких движениях кровь под действием центробежной силы приливала к конечностям и тем самым согревала их. Наконец, последний кирпич встал на свое место, все потемнело и пропало.

Минут через пять подоспела бригада скорой помощи. Специалисты начали проводить обязательный комплекс реанимационных мероприятий, а Афанасий, сидящий рядом за чьим-то столом и греющий руки об стакан с горячим чаем, устало сказал:

– Дровишек ей там дайте, дровишек.

Но на него никто уже не обращал внимания.

В столовой Афанасий встретил Зину. Она подсела к нему за столик.

– Привет. – поздоровался он.

– Здравствуй.

– Ты разве не обедаешь? – спросил он, видя, что она пришла с пустыми руками.

– Нет, что-то не хочется. – ответила она.

Афанасий заметил, что сегодня она не такая, как обычно, нервная. Постоянно теребит руки, взгляд бегающий, не задерживающийся ни на чем.

– Послушай, если в тот раз было что-то не так, ты меня прости. – решил внести ясность Афанасий.

– Ты об этом? Перестань, все нормально. – она небрежно махнула рукой. – Знаешь, меня увольняют. 20 лет безупречной работы, и вот, пожалуйста, как драную кошку за забор.

Афанасий начал говорить обычные банальные фразы про то, что все будет хорошо, все наладится, это шанс начать новую жизнь и так далее. Зина не отвечала, молча посидела еще немного и ушла.

Вернувшись в цех, Афанасий узнал, что во время его отсутствия половина работников цеха была уволена. Они уже успели собрать вещи и уйти.

В помещении стояла гробовая тишина, уже никто ничего не пытался имитировать. В этот день цех так и не начал работать.

В автобусе, развозившем людей по домам, было непривычно свободно, многие сидячие места пустовали. Настроения гулять уже не было, не смотря на свежий скрипучий снег. Афанасий вышел на своей остановке и пошел домой.

На кухне орудовала дочь.

– Здравствуй, Лена. – поздоровался он, но она, как обычно, проигнорировала его.

В комнате он обнаружил необычный беспорядок. Открытые дверцы шкафов показывали ему пустые полки.

Вернувшись на кухню, спросил:

– Лена, а где мама?

– Ушла она от тебя, дурака. – ответила дочь, не смотря на него, занятая размешиванием содержимого кастрюли, стоящей на плите.

– То есть как ушла? – не понял Афанасий.

– Нашла себе нормального мужика и ушла. – пожала плечами дочь. – А чему ты удивляешься?

Афанасий медленно присел на стул и ничего не ответил. Такую новость требовалось переварить.

Впервые за многие годы он мог спокойно пройти по коридору и не ожидать в свой адрес крепкого словца или очередного упрека. В пустой комнате он не знал, чем заняться. Обычно в это время он бродит по улицам и тянет время. Бросив взгляд на пульт от телевизора, подумал, что не знает, что там смотреть, потому что пульт всегда и всецело принадлежал жене. Зайдя на балкон, осмотрел свои владения. Но тут все было почищено, взрыхлено и полито. Предложил дочери поужинать вместе, но та молча наложила в тарелку пельменей и ушла в свою комнату. Одиноко тикали часы на стене, за закрытой дверью у дочери тихо бубнила музыка. Бесцельно побродив по квартире, Афанасий наткнулся на шкаф с книжками. Выбрав одного из классиков русской литературы, он сел читать.

В раздевалке цеха теперь было свободно. Оставшиеся рабочие не спешили работать, предпочитая щелкать костяшками домино в подсобке.

Владимир Николаевич по началу пытался уговаривать, затем угрожать, но ему неизменно отвечали одной фразой:

– Зачем пахать, если завтра на улицу?

Вскоре начальник махнул рукой и больше не появлялся в цехе.

Сыграв пару партий, Афанасий решил поработать, чтобы занять себя и скоротать время. На половину собрав очередную коробку, обнаружилось, что кончились роликовые подшипники вторичного вала. Он пошел на склад, но склад был закрыт. Начальник цеха не появлялся, а его заместитель, встреченный в бойлерной, сказал:

– Кладовщика уволили за один день, инвентаризацию никто не проводил, я у него склад не принимал. Поэтому вскрывать я его не буду. Вопрос тут денежный, материальный, а я отвечать за чужого дядю не хочу. Хочешь поработать, вон электрокар, прыгай и езжай на центральный склад.

Аккумуляторы балканкаров никто не заряжал, и они стояли теперь как памятники. Центральный склад был в 10-ти минутах ходьбы, но придя туда, Афанасий обнаружил замок на воротах. Он спросил у знакомого рабочего, проходившего мимо:

– Слушай, а где кладовщик?

– Пьяный с утра, в 10-м цехе в теплой каптерке спит.

– А начальник где его?

– Начальник? – с ухмылкой переспросил рабочий. – Начальники теперь все в Москве, а Москва далеко.

На этом желание трудиться у Афанасия пропало, и он, посмотрев на часы, пошел в столовую.

Очереди, которая раньше растягивалась на весь зал, теперь не было. Не было и кассирши, с невероятной скоростью отбивавшей чеки. Вместо нее теперь сидела толстая заведующая столовой собственной персоной и неуклюже, неумело тыкала пальцем одной руки по клавишам, перед этим долго ища в распечатанном меню стоимость блюд.

Вернувшись в цех, Афанасий зашел в душевую, составил вместе две лавочки и откровенно проспал до конца рабочего дня. Полусобранная коробка передач так и осталась одиноко стоять на верстаке.

Вечером после работы он поехал к Зине, но знакомую дверь открыла не она, а незнакомый мужик с наглой рожей, в светло-серой толстовке, таких же шортах и резиновых сланцах.

– Ты кто? – спросил мужик.

– Я к Зине. – смутившись неожиданным поворотом, ответил Афанасий.

Мужик вышел на площадку, притворив за собой дверь.

– Слышь, ты че, глухой или дурак? Я тебя не спрашивал, к кому ты, я тебя спросил, кто ты.

Из квартиры послышался голос Зины:

– Коля, кто там? – затем показалась сама Зина. Увидев Афанасия, она обратилась к Коле:

– Слушай, пойди посиди дома, это ко мне, я сама поговорю.

– Ну Зинуль… – развел руками Коля, изобразив на своем небритом лице подобие детской обиды.

– Давай, давай. – ответила Зина, заталкивая его в квартиру. В последний момент тот обернулся и, тыча пальцем, сказал:

– Смотри, мужик, я тебя запомнил!

Когда они остались одни, Зина спросила:

– Ну и зачем ты пришел?

– Как зачем? – удивился Афанасий. – У меня жена ушла, я теперь свободный и думал, что мы…

– Что «мы»? – Перебила его Зина. – Ну что ты думал?