Читать интересную книгу Сотник. Не властью единой - Красницкий Евгений

Кузнечика сотник лично навестил в мастерской.

– Здорово, брат Тимофей!

Друзья обнялись, хотя последний раз встречались всего-то день назад.

– И вы… ты… День добрый!

– Кому добрый, а кому и не очень, – усаживаясь рядом с токарным станком, посетовал Миша.

На станке, в струбцине, была закреплена какая-то хитрая деталь – то ли для сеялки, то ли для какого иного комбайна. Станок приводился в действие не ногами и не крутящей ворот лошадкой, а верхнебойным мельничным колесом, расположенным на быстром ручье неподалеку. Энергии падающей со специального желоба воды хватало даже на пресс и тяжелый кузнечный молот, не говоря уж о станках. Миша, впрочем, в технические подробности особенно не вникал, оставив сие Кузнечику и дядьке Лавру. Все же Михаил Лисовин был больше воин, именно ратное дело ему и нравилось, именно там – во главе младшей стражи – он и чувствовал себя на своем месте.

– Лешаки? – выслушав, задумчиво протянул Кузнечик.

Там, в будущем, ему – Димке! – было девятнадцать лет, и он быстро умирал от саркомы. Но все же – девятнадцать, здесь же – тринадцать всего. Соответственно парень и выглядел… в отличие от осанистого и уже заматеревшего Миши.

– Лешаки, они да – когда-то и нас с тобой охраняли… Напасть и вредить? Ну-у… хватает и в землях Журавля гадов. Тех, что себе на уме. Не много, но такие есть, встречаются. Эти могли, да… Подробнее? Подробнее надо спросить у Юрия. Да и вообще, хорошо бы навестить, давно не были.

– Навестим, – задумчиво покивал сотник. – Только чуть позже… Пока же я вот что мыслю. Если предположить – пока только предположить! – что все случившееся не случайность, а сознательная диверсия, то… что мы увидим?

– А что мы увидим? – глаза Тимки азартно вспыхнули.

– А увидим мы, брате, что не все там у них гладко прошло. Если по военной науке судить… по Клаузевицу, Триандафилову и прочим светилам… то всякая диверсия должна иметь тактическую и стратегическую цель. Стратегическая цель – запугать, ослабить, тактическая же – вполне конкретная. В данном конкретном месте устроить конкретную пакость. И что мы видим? Какова была тактическая цель на пастбище?

– Так ясно же – уничтожить скот, – Кузнечик повел плечом, совсем еще детским, мальчишеским. – Вот они его и… в болоте.

– Не весь, да. Но – большую часть. Еще и пастухов убили. Ну, по моим предположениям.

– А стога, значит, так толком и не сожгли?

– Вовремя пожар заметили.

– Значит, явится снова, – убежденно кивнул Тимофей. – И не обязательно сюда. Ищи, Михаил. Где тонко, там и рвется.

– Вот и я о том, – хмуро покивал сотник. – Вот и я о том… А нельзя будет с этими твоим лешаками переговорить?

– Можно, – Кузнечик ласково погладил закрепленную на станке деталь. – Только вряд ли помогут. Не забывай – в землях Журавля давно уже порядка нет, а лешаки все-таки – каста. И я так думаю, кто-то их в этом убеждении постоянно поддерживает. Кое-кто мог и польститься на чужой приказ – не все, но… так сказать, левые.

– Это уж так… Ладно, поглядим. Бывай пока, Тима.

– Да, Миша, – уже попрощавшись, Тимофей нагнал боярича в дверях. – Думаю, вражины не так просто пришли. Не нахрапом. Если лешаки – есть у них в Ратном свои глаза и уши. Обязательно есть!

Сотник вернулся в «хоромы» уже затемно. Отворив окно, уселся на лавке, вытянув ноги. Слышно было, как за рекой, в Ратном, голосили петухи, с пристани же доносились обрывки разухабистых песен – продолжал гулеванить новгородский торговый гость. Вот же неугомонный! Что называется, попала вожжа под хвост. Ишь, орет-надрывается:

Сиди-сиди Яша под калиновым кустом!Кушай-кушай, Яша, орешки каленые!

А ведь прав брат Тимоша! Есть, есть у «левых лешаков» в Ратном и глаза, и уши. Отыскать их быстро вряд ли получится… А тогда, значится, что? Правильно – нельзя отыскать, так можно использовать. Можно и нужно…

Что-то просвистело за окном, и Михаил машинально пригнулся – пуганый все же уже, воин!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Пригнулся, сполз с лавки, откатился по полу в сторону… И, осторожно поднявшись на ноги, недобро прищурился – в простенок меж полками впилась – дрожала – стрела! Длинная, с черными вороньими перьями.

Глава 2

Погорынье, июль 1128 г.

Осторожно подобравшись к стене, Миша протянул руку, вытащил аккуратно стрелу, все еще дрожавшую и казавшуюся живой, ядовитой, злобной! Однако не глубоко и вошла. Лук – слабый. Из такого детишкам только стрелять. Да и вообще, как можно гарантированно попасть в человека, сидящего в темной комнате? Ни светильников, ни свечей сотник не зажигал. Просто прилег на лавке – думал. И вот те нате – стрела!

Откуда стреляли? С пристани очень даже могли. Правда, там даже сейчас людно… Вон, у корчмы гомонят, все никак бедным не успокоиться.

Да, могли с пристани… Только зачем? Напугать. Так Миша пуганый и не такое видал. Подумаешь, стрела… Хиленькая, к слову сказать… и отцентрована плоховато. Господи! Да ведь точно такие в торговых рядках продают по ромейской медяхе десяток! Столько пирог-рыбник стоит… ну, пусть полпирога.

Пристань… Корчма… Крики… А ну-ка…

Сотник оказался на пристани минут через десять. И впрямь – у корчмы гомонили. Тот самый толстобрюхий пропойца-купец, как его… Мефодий! И с ним еще двое, лет примерно по тридцати, одеты небедно… Да, верно, купцы с причалившей вечерком ладейки! Даже при луне видать было – пьяные, а уж если речи послушать…

– Верно, робяты! Так оно… оно и есть…

– У кого есть? У тебя?

– И у меня есть… А у вас – нету!

– А… А… А чего у нас нету, друже?

– Того! А ну-ка, еще стрельнем… Дай-ко стрелу… Ща на спор! Вон в то дерево…

– Так ты и первый раз не попал!

– Дак эт я того… Это я в луну целился!

Сотник сжал кулаки и сплюнул. Вон тут что, оказывается! Питухи-пианицы на спор из лука бьют. Куда Бог пошлет… В луну он целился, паразит! Ишь, разорались. Надо бы стражу послать – утихомирить. Хотя… Стражу, даже младшую, на такие пустые разборки посылать – слишком много чести! Пущай корчмарь с ярыжками своими утихомиривает разошедшихся постояльцев.

– А! А это ты кто?

Изрядно шатающийся купец углядел, наконец, Мишу.

– Конь в пальто!

Проходя мимо, сотник толкнул купчину плечом. Однако же пьяница на ногах удержался, да мало того, полез в драку – с неожиданной ловкостью и силой ухватил Михайлу за плечо… И – тут же получив в ухо! – кубарем скатился к реке, потеряв по пути и лук и стрелы.

– Вот! – один из собутыльников горе-купца одобрительно хмыкнул.

– Так ему и надо, – поддержал второй. – А то затеял тут – пойдем, постреляем! Стрелок чертов. Сидели б себе как люди…

– Так и идите, – Михаил поднял потерянный лук… не такой уж и детский. Тетива, правда, плохо натянута… – Лук заберу от греха. Скажете, пусть за ним завтра в Михайлов городок, в крепость, заглянет. Как проспится.

– Скажем, господине. А вы, никак, воевода?

– Сотник.

– А-а! То-то я и смотрю. А мы – волыняне. В Киев на торжище плывем. Эвон, лодейка наша. «Фелицатой» зовется. Корабль добрый!

– Как-как вы сказали? – закинув лук за плечо, удивленно переспросил сотник. – Фелицата?

– Этак жену нашего кормчего звали, гречанку.

Снизу, от реки, послышался шум: сопение, плеск воды…

Похоже, купчина приходил в себя. Что-то вполголоса бурчал, умывался… однако обратно к корчме не шел, боялся, наверное…

– Вы там служкам скажите, чтоб присмотрели…

– Ага, мил человек. Скажем!

Вернувшись в хоромы, Миша развалился на лавке. Так просто прилег, не раздеваясь, лишь сапоги снял да кожаный наборный пояс с мечом, ножом и калитой-сумкою. Все равно не уснуть уже – стерла сон эта чертова троица, буяны-пьяницы… тем более уже начинало светать, алел над дальним лесом край неба. Тихо было кругом – питухи успокоились, видать, продолжили пить в корчме… или вообще уснули. А Мише вот не спалось… зато хорошо думалось. На утренней-то зорьке да в тишине! Даже петухи еще не кукарекали… но вот-вот…