Читать интересную книгу Замуж с осложнениями - Юлия Жукова

Впиваюсь в чай, отчего Азамат несколько приободряется. Думал, вылью, что ли? Нет, как ему всё-таки удаётся людьми управлять, с такой-то самооценкой? Надо с ним быть повежливее, если уж я для него такая важная персона. Может, комплексов ему поубавлю.

– – Азамат-ахмад, – – начинаю вроде как вежливо, запоздало вспоминая, какая на это была реакция последний раз. Ну и он, конечно, хохочет.

– – Не называйте меня так, – – отмахивается.

– – Ну почему? – – спрашиваю несчастным голосом.

Отворачивается, бормочет что-то на муданжском. Похоже, я его всё-таки дожала до того порога, где кончается его знание всеобщего.

– – Это я вас должен титулами называть, а не вы меня, – – объясняет наконец. Ага, ну хотя бы я не сказала ничего неправильного.

– – У меня никаких титулов нету, – – говорю, – – и я лечу на вашем корабле. Не могу же я вас просто по имени называть!

Смотрит на меня долгим изучающим взглядом, а потом вдруг выдаёт:

– – Вы, очевидно, не понимаете, насколько вы красивы.

Да что у него за пунктик с этой красотой? Я не жалуюсь, конечно, но как-то до сих пор за мной не водилось устилать улицы обморочными юношами. С другой стороны, если он Алтонгирела красавцем считает, то на его фоне я, конечно, суперзвезда.

– – У нас могут быть разные критерии оценки красоты, – – говорю с умным видом.

– – Да, – – кивает, – – да, это возможно. Мы тут привыкли думать, что все земляне прекрасны, но у вас ведь наверняка есть какая-то внутренняя градация.

А, ну то есть, дело не во мне. Это просто стереотип. Мы, значит, боги и должны быть красивыми, как бы оно там ни было на самом деле. Ладно, с этим разобрались. Отхлёбываю ещё чаю. Жизнь почти налаживается.

– – Ладно, – – говорю. – – Теперь насчёт Алтонгирела. Допустим, я вам поверила насчёт табу и прочего... – – хмурится. – – Ну вы же понимаете, что у меня единственная причина вам верить – – это ваше личное обаяние... – – совсем сник. Блин! – – Которое, безусловно, зашкаливает, поэтому будем считать, что я вам всё-таки верю.

Перевожу дух. Может, он просто хорошо владеет искусством эмоционального шантажа? Изображает тут из себя затюканного, чтобы я легче ему навстречу пошла? Но мне это никак не проверить, так что лучше уж буду играть по его правилам.

– – Так вот. Запрет там или как, но поверить, что он не попытается меня ещё раз «припугнуть» , я не могу. Поэтому мне неизмеримо приятнее от вас помощь принять, чем от него.

О-о-о, кажется, я наконец-то сказала то, что надо. Мой капитан просто расцветает на глазах. Ура, могу себе поаплодировать. Ему вообще идёт улыбка, насколько это, конечно, можно сказать про человека с такими шрамами. Но он, когда улыбается, становится какой-то свой. Как будто я его уже сто лет знаю. Но я ведь не могла его раньше встречать, правда? Такое лицо не забудешь.

– – Спасибо за доверие, – – он начинает выбираться из кресла, когда я вспоминаю, что у меня есть ещё один вопрос.

– – А чего вообще от меня хотел Алтонгирел? Похоже было на сцену ревности, но как-то...

– – Ревности? – – осторожно повторяет Азамат явно незнакомое слово. Э. Ну, по-муданжски я его тоже не знаю... а и знала бы – не подсказала. И потом, если у них слова «любовь» нету, то, наверно, и с ревностью туго. Хотя поведение дорогого духовника свидетельствует об обратном.

– – Не важно. Так чего он хотел?

– – Он считает, что мне с моим уродством не пристало с вами общаться больше, чем необходимо. А поскольку я его доводам не внял, то он взялся за вас.

Ну, допустим, в какой-то части это можно притянуть за уши к тому, о чём они говорили в кухне. Хотя это явно не всё. Но мне вообще радоваться надо, что хоть что-то объяснили.

– – А у вас... степень приближенности к богам красотой измеряется?

Кажется, не обиделся... так, хорошо, хмыкает, думает...

– – Пожалуй, можно и так сказать.

Всё-таки ужасные дикари. Но я свой устав приберегу для какого-нибудь более безопасного монастыря. Правда, очень уж хочется Азамата как-нибудь подбодрить. Ему, наверное, очень тяжело с таким лицом, если у них красота так важна.

– – Как интересно, – – говорю с напускной живостью. – – А у нас оценивают по способностям, по достижениям... Мне вообще всё равно, кто как выглядит, лишь бы хороший человек был.

Кривит губы, смотрит в сторону.

– – Спасибо на добром слове, – – встаёт. – – Через час обед будет. Вы справитесь с детьми?

Киваю, и он уходит.

Не поверил. Блин!

Глава 4.

Когда я пригоняю своих притихших подопечных на обед, оказывается, что вся команда тоже там. К такому повороту дел я несколько не готова, но успеваю сориентироваться: рассаживаю детей за свободными столами. Их, к счастью, хватает. Дети шушукаются, поглядывая на наёмников. Те ведут себя примерно так же, косятся на нас, переговариваются на муданжском. Преимущество у них, впрочем, невелико: среди нас разве что у шести человек всеобщий – – единственный родной язык, а остальные – – такие же билингвы, как я. Так что мы тоже можем на непонятной муданжцам фене ботать, хоть и не все со всеми.

Поначалу сидим тихо, носы в тарелки, мы в своём углу, наёмники – – в своём. Нам всем выдано по маленькой пиале с очередным травяным чаем, правда, на сей раз не из могильника. То ли побоялись, что мы все заснём, то ли хармалу они пьют исключительно в минуты волнения. Дети от зеленоватого настоя, естественно, воротят носы. Муданжцы хмурятся.

К счастью, тут входит тот парень, который мне представился... Тирбиш. С огромным чаном пирожков. Смутно вспоминаю, что у них какое-то очень шуршащее название. То ли шурх, то ли фырк... хшур, во! Насколько я помню, их прожаривают как следует, то есть глистов быть не должно... Ладно, выпендриваться всё равно не время, на Земле всех вылечат.

Надо сказать, пирожки удались. То ли мы все оголодали с перепугу, но треск за ушами стоит такой, что разговоров за ним уже не слышно. Спросить, что ли, рецепт... А тут ещё и бульончик подают, ну прямо вообще жизнь прекрасна. Правда несолёный он совсем, ну да это на столе. Муданжцы с интересом наблюдают, как мы передаём друг другу солонку. Я между пирожками обхожу столы и убеждаю мелких не вытаскивать из бульона зелень двумя пальцами, демонстративно, с отвращением на лице – – ещё не хватало обидеть повара.

Вкусная еда, как это обычно бывает, способствует общению. Краем уха слышу, как мои детки, сидящие близко к наёмникам, начинают приставать с вопросами.

– – А какое это мясо?

– – Кто готовил?

– – А это вся команда?

– – А зачем такой большой корабль?

Последний вопрос меня и саму интересует, честно говоря. На него, правда, никто не спешит отвечать. Треплется, кстати, в основном всё тот же Тирбиш. Видимо, самый общительный в команде.

– – Да я готовил, я. Мы только вдвоём и готовим – – либо я, либо вот он, – – тыкает пальцем в сидящего чуть наискосок от него молодого парня. Это типа юнги у них, что ли?

– – А как вас зовут? – – спрашивает ангелоподобная девочка с жутким акцентом. То ли немка, то ли из братьев-славян.

– – Так вам всё и скажи, – – смеётся Тирбиш. Дети в лёгком замешательстве. Тяну за рукав девицу на другом конце стола, шепчу:

– – У них не принято представляться кому попало.

К счастью, она соображает передать эту мысль по цепочке, так что младшие дети перестают пытаться вытянуть из муданжцев их имена.

Замечаю Алтонгирела по правую руку от Азамата. Сидит, нахохлившись, губы выпятил ещё сильнее, похож на статую с острова Пасхи. Вообще, я ожидала, что за столом будут сидеть по старшинству, ан нет. Вон, например, Ахамба, сидит третьим с краю, а ведь он старше Алтонгирела, это сразу видно. А с самого краю сидит молодой мужик с огромной родинкой на щеке. По левую руку от Азамата совсем мальчишка с длинным лицом и раскосыми глазами. Длинные крупные кудри по плечам. Странно, я думала, муданжцы кудрявыми не бывают. Впрочем, до моего мелкого беса ему всё равно далеко. Однако, похоже, и тут внешность правит бал. Я бы, правда, кое-кого местами поменяла, особенно Алтонгирела, но я же не знаю их эстетических критериев. Азамату во главе стола довольно неуютно. И как он пробился в капитаны? Может, конечно, сначала пробился, а потом уже по роже получил... Ох и не люблю же я эти первобытные общества!

– – Шву – – это птица такая, – – тараторит Тирбиш. – – Живёт в воде, шея дли-и-инная.

– – Лебедь! – – радостно гадают мелкие.

– – А я ж не знаю, правильно или нет, – – хохочет наш повар. – – Азамат-ахмад, как скажете?

– – Правильно, – – Азамат одобрительно кивает.

– – Вы лебедей едите? – – удивлённо переспрашивает мальчуган лет десяти.

– – А чего ж нет? Они большие, жирные.

– – Они красивые! – – возмущаются девочки.

– – Да уж, куда красивей, – – мрачно говорит Ахамба. – – Как куснёт, враз любоваться забудешь.