По-хорошему, хватит мне мешать повару, надо уже идти отсюда. Но дел-то у меня никаких нет, и даже безделья нет, а от вязания я за неделю и так охренеть успею. На моё счастье тут в кухню заходит давешний кудрявый юнец.
– – Тирб... а, здравствуйте, Лиза, – – кивает мне. – – Я Эцаган.
– – Очень приятно, – – говорю. Надо же, представился. – – Мне надо вам ещё раз назваться? Я никак не разберусь в этих правилах с именами.
Оба смеются.
– – Не надо, – – говорит Тирбиш. – – Вы ведь, наверное, не знаете, как правильно, так что это всё равно.
Ну ладно...
– – Тирбиш, – – Эцаган возвращается к тому, за чем пришёл. – – Там твои тряпки весь склад завалили. Они тебе нужны?
– – Не знаю, – – пожимает плечами. – – Хорошие тряпки. Я их вроде свернул аккуратно.
Это внезапно наводит меня на мысль. Надеюсь, они ничего не заподозрят.
– – Слушайте, ребят, – – говорю, – – а у вас какой-нибудь форменной одежды для заложников не предусмотрено? А то у меня совсем ничего нет, а ещё неделю тут жить...
– – Вот правильно, – – хихикает Тирбиш. – – Чем мои тряпки выкидывать, обеспечь лучше земную госпожу.
Эцаган окидывает меня взором своих прекрасных глаз.
– – На ваш размер вряд ли. Разве что халат какой-нибудь. Пойдёмте посмотрим.
Идём смотреть. Склад оказывается небольшим чуланом, заставленным стеллажами с коробками, прямо у входа красуются несколько рулонов ткани – – видимо, те самые тряпки. Эцаган утыкается в нижнюю полку и принимается там шуровать, бормоча на муданжском.
– – Вот, футболка есть, – – говорит с сомнением. Футболка, да, чёрная, новая, бирочка не отрезана ещё. Спереди во всю грудь лист каннабиса. В эту футболку меня можно дважды завернуть. Ничо, в качестве ночнушки пойдёт. Беру.
Он роется дальше, достаёт строительные штаны на лямках, которые, по-моему, и Азамату велики, да ещё и прорезиненные. Смотрит на мою физиономию, ржёт.
– – Боюсь, что больше ничего нет.
– – А может, – – кошусь на рулоны, – – есть какая-нибудь простыня ненужная... Я бы сшила что-нибудь...
– – А, так вы шьёте! – – резко воодушевляется Эцаган, вскакивая на ноги.
Это большая редкость?
– – Ну так... Не то чтобы много, но умею, – – говорю осторожно. Ещё припашет всему экипажу носки зашивать.
– – Тогда не проблема, вон, берите Тирбишевы тряпки, я вам машинку дам, нитки и всё на свете.
Ух ты, у них даже машинка есть?
– – А Тирбиша спросить не надо?
– – А он всё равно не знает, что с ними делать. Ему подсунули в нагрузку к постельному белью, а на этом корабле, кроме меня, никто иголку держать не умеет. Я и от вас не ожидал.
– – Ну почему же...
Вроде шитьё во всех культурах женское дело, нет?
– – Красивые женщины часто пренебрегают, – – пожимает плечами. Зато красивые мужчины, видимо, нет.
Один из рулонов оказывается вовсе ковром, остальные – – более или менее плотным хлопком. Все они довольно светлые в жизнеутверждающий цветочек. Ничего, маменька на даче ещё и не такое носит. Да и не только на даче...
Эцаган великодушно пускает меня к себе в каюту, где обнаруживается немаленькое трюмо, на котором ненавязчиво красуется пакетик с термобигудями. Они тут все голубые, что ли? Ладно, мне с ним не целоваться. Зато про кудри теперь понятно.
Рядом с трюмо большой комод, из которого Эцаган начинает проворно извлекать нитки, иголки, булавки, ножницы и, наконец, портативную швейную машинку весьма приличной фирмы. Меня в своё время на такую жаба задушила.
– – Вам лучше всего расположиться в холле, – – говорит он мне, и я некоторое время соображаю, что он имеет в виду. – – Там можно сдвинуть столики. А то в кухне Тирбиш ворчит, если столы не так стоят.
А, так это он про гостиную. Но она же проходная...
– – А я там мешать никому не буду?
– – А кого туда понесёт посреди дня?
Как выяснилось, понесло всех. По крайней мере раз в каждые десять-пятнадцать минут обязательно кто-нибудь пройдёт попялиться, как земная женщина кроит. Хорошо хоть я догадалась обмериться у себя в каюте. Зато теперь весь экипаж в лицо знаю. И кто застенчивее – – только мимо проскакал, а кто наглее – – остановился поговорить. Ох и достали...
Положение, как обычно, спасает капитан.
– – Не возражаете, если я тут в уголке почитаю? – – спрашивает он меня ещё из коридора. Бук под мышкой, как приклеенный.
– – Я всегда рада вашему обществу, – – улыбаюсь. Приятно хорошего человека порадовать! Когда он проходит мимо, мне кажется, что в комнате становится ярче, хотя он и одет в тёмное.
В отличие от прочих моих посетителей, он действительно просто садится в кресло и углубляется в чтение. Через несколько минут уже я не выдерживаю.
– – А можно спросить, что вы всё время читаете?
Поднимает голову, смотрит на меня укоризненно. Ну ладно, молчу.
– – Лиза, оставьте вы эту вежливость. Конечно можно спросить!
О боже мой.
– – Тогда уж и вы оставьте, – – хмыкаю. – – Как будто я вас могу не пустить в ваш собственный холл.
– – Можете, – – уверенно говорит он.
Вылупляюсь на него в ужасе.
– – Нет, поверьте, не могу.
Смотрит на меня задумчиво.
– – Это так странно, насколько у нас не совпадают представления о социальных ролях друг друга.
Почти роняю машинку. Ка-ак ты сказал?! Нет, ну давайте теперь окажется, что ты на самом деле всемирно известный антрополог, а это всё большой эксперимент по адаптации землянина к инопланетной среде!
– – Я что-то неправильно сказал? – – спрашивает встревоженно.
– – Да нет... просто я немножко не ожидала... – – да, не ожидала я от дикаря, жрущего с кости сырое мясо, что он знает, что такое социальные роли. Это можно сказать вежливо?
– – Ну, я решил, раз уж нам ещё неделю предстоит тесно общаться, мне стоит почитать про земной этикет, – – немного смущается он. – – Не хочется вас ненароком обидеть.
– – Ы... э... это очень мило с вашей стороны, – – выдавливаю. Госспади, вот это я понимаю – – человек! Не просто вежливый, а книжки специально читает, чтобы знать, как именно быть вежливым! Внезапно совершенно непрошенно вспоминается Кирилл, хохочущий над выражением «однояйцевые близнецы» . М-да, мы много чего принимаем как данность.
Азамат наблюдает за мной горящими глазами экспериментатора.
– – Удивительно, – – говорит он наконец. – – Удивительно...
Результатом моих трудов явились штаны на завязочках, две довольно бесформенные толстовки и ковровые тапочки. Дошив, я немедленно удалилась в ближайшую пустую каюту (которую капитан мне услужливо открыл) и наконец-то переоделась. О это счастье удобных шмоток и плоской подошвы!!!
Выхожу, улыбка шире ушей.
– – Ну что, на пижаму хотя бы похоже? – – спрашиваю Азамата, крутясь на месте и стараясь рассмотреть, не пузырится ли где-нибудь что-нибудь.
– – Немножко похоже из-за расцветки, – – смеётся капитан. – – Сделайте поясок, и будет в самый раз.
Да, пожалуй, пояс не помешает. Ну да это быстро, с машинкой-то. Вот уже и прострочила.
– – Лучше? – – верчусь на одной ноге посреди холла.
– – Очаровательно, – – говорит капитан. Не понимаю, иронично или нет.
– – Пир для глаз, – – цедит другой голос со стороны коридора. Алтонгирел! Блин! Ну вот надо же было, чтобы его принесло именно сейчас, когда я тут перед капитаном выделываюсь. Теперь он меня точно со свету сживёт. – – Я пришёл спросить, – – продолжает он, обращаясь прицельно к Азамату, – – собираешься ли ты снизойти до нашего общества в кухне?
– – А, уже пора, – – Азамат быстро закрывает бук и встаёт. – – С удовольствием.
– – Никогда бы не подумал, что вид женщины в брюках улучшает твой аппетит, – – надменно произносит Алтонгирел и уносится прочь. Азамат смотрит на меня извиняющимся взглядом и пожимает плечами. Ну да, конечно, ты не знаешь, почему его так колбасит.
– – Что-то не так с брюками? – – притворяюсь, что поведение Алтонгирела меня нисколечки не смущает.
– – На Муданге женщины их обычно не носят, разве что зимой или на всяких грязных работах...
А что ж ты раньше-то молчал?!
– – Но вы не волнуйтесь, – – продолжает. У меня на лице бегущая строка с мыслями, что ли? – – Здесь-то все привычные, космос ведь.
Ну да. Алтонгирел один никак привыкнуть не может. Интересно, у геев есть какой-то мужской вариант ПМС или Алтоша всегда такой?
Впрочем, за обедом на меня не пялятся, даже при том, что штаны у меня голубые в лиловый цветочек, а рубашка розовая в жёлтый. Наверное, в муданжском национальном костюме приветствуются яркие краски и растительные мотивы.
После еды потихоньку увязываюсь за капитаном на предмет воспользоваться его буком (с которым он всё-таки расстался на время обеда).