не будет
просить о прощении, он будет
молить о нем.
– У него нет жены, – замечает Кастор. – Он вдовец.
Тиндарей вздыхает.
– Что думаешь ты, Клитемнестра?
Она выпрямляет спину.
– Призовите женщину. Спросите ее, что она сделала и почему.
Братья резко поворачивают к ней головы: «И тогда что?»
– И тогда вы поступите соответственно. – Ей никто не отвечает, и она продолжает: – В Спарте мы или в Афинах? Разве мы не гордимся нашими сильными, свободными женщинами? Разве мы запираем их в домах, чтобы они хирели и становились бесполезны?
– А если женщина скажет, что сама отдалась другому? – хмурит брови Кастор.
– Тогда ей вместе с другим мужчиной придется просить прощения у своего мужа. Если же он взял ее силой, он будет просить прощения у нее, но не у ее мужа.
Тиндарей кивает, и лицо Клитемнестры вспыхивает от гордости. Отец редко к кому-то прислушивается.
– Значит, призовите женщину, – обращается он к Кастору и Полидевку. Клитемнестра собирается встать, чтобы уйти, но отец останавливает ее: – Останься.
Когда братья скрываются из виду, Тиндарей угощает ее виноградом. Ладони у него большие и узловатые.
– Я хочу спросить тебя о меонском царе, Клитемнестра.
Она выбирает самые спелые виноградины и жует их, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица.
– Что ты хочешь о нем спросить?
– Соглашение, ради которого он прибыл, мы уже обсудили. Он может возвращаться домой. Но он говорит, что ему нравится проводить с тобой время, – Тиндарей замолкает, а затем спрашивает. – Чего ты хочешь?
Клитемнестра глядит на собственные руки: тонкие пальцы в мелких порезах, ладони мягче, чем отцовы. Чего я хочу?
– Многие спартанские мужи скоро будут просить твоей руки, – говорит Тиндарей. – Тебя любят и почитают.
– Я знаю.
Она ничего не добавляет, и тогда Тиндарей спрашивает:
– И всё же ты хочешь, чтобы Тантал остался? – Он терпеливо ждет ее ответа, отправляя в рот одну виноградину за другой, пока миска не пустеет.
– Да, отец, – в конце концов отвечает она. – Я хочу, чтобы он задержался еще немного.
Она становится одержима Танталом. Если он рядом, она жаждет его прикосновений, а если нет, мысли уносятся куда-то далеко, и она ловит себя на том, что думает о его глазах и стройном теле, чего никогда прежде не случалось.
Елена этого не понимает, да и как ей понять? Клитемнестра знает, что сестра одержима самой собою. В глазах Елены все мужчины одинаковы: они сильны и жестоки, они восхищаются ее красотой, – но и только. Они не стремятся завоевать сердце Елены, для них она – трофей, пусть и ценнейший, но всё же трофей, как корова или меч. Но Тантал увидел в Клитемнестре что-то, что ему понравилось, и теперь, похоже, готов на всё, лишь бы получить то, чего хочет.
– Он ничем не отличается от остальных, – говорит Елена, когда они быстро спускаются вниз по улочке с ремесленными и торговыми лавками неподалеку от дворца. Эта улочка коротким путем ведет к площади, где расположились ткачи и красильщики.
– Я верю, что отличается, и это покажет время, – отвечает Клитемнестра, стремительно шагая по мощеной улице.
– Подожди! Зачем ты так бежишь? – Елена хватает ртом воздух.
Клитемнестра знает, что Тантал в конюшнях, и надеется, что он всё еще будет там, когда они вернутся.
– Нам нужно до заката забрать хитон матери. Давай быстрее! – говорит она, выскакивая из мрака узкой улочки на светлую площадь. Близится конец лета, но солнце всё еще светит беспощадно и ослепительно. Клитемнестра встает как вкопанная, и Елена с разбега налетает на нее.
– Да ладно тебе, – говорит она. – Ты хочешь вернуться, чтобы увидеться с Танталом.
Она берет сестру за руку и ведет по площади, останавливаясь перед лавкой духов, чтобы взглянуть на фруктовые деревья и ароматные травы, высаженные во внутреннем дворике. Клитемнестра подталкивает ее, они идут мимо лавок красильщиков, с вывешенными у дверей ягнячьими шкурами, к небольшой лавочке в самом углу, где продают ткани, – это владения прядильщиц и ткачих. Помещение внутри просторное, хорошо организованное, женщины трудятся над сырым льном и шерстью.
– Мы пришли за новым хитоном Леды, – громко и отчетливо произносит Клитемнестра.
Черноволосая светлокожая женщина откладывает свою работу и выходит вперед.
– Добро пожаловать, царевны, – говорит она и ведет их в дальний конец лавки, где за высокими ткацкими станками сидят женщины постарше. – Подождите здесь, – говорит она и исчезает за занавеской.
– Когда Тантал уедет? – спрашивает Елена. – Гости никогда не задерживаются так долго.
– Быть может, он и не уедет.
Женщины позади них перешептываются. Клитемнестра оборачивается, чтобы разобрать их слова, но те тут же замолкают и возвращаются к работе. Елена заливается краской, потупив взгляд.
– Что они сказали? – спрашивает Клитемнестра.
– Неважно, – шепчет Елена, и прежде чем Клитемнестра успевает допытаться, возвращается женщина с багряным хитоном в руках.
Клитемнестра забирает его и обращается к сестре:
– Пойдем. Нам нужно возвращаться.
Елена бормочет что-то в ответ, и как только она заговаривает, женщины снова начинают шептаться. Они спешно выходят из магазина, провожаемые взглядами ткачих.
На площади Елена обгоняет Клитемнестру и идет впереди. Сестру явно что-то тревожит, и Клитемнестра решает оставить ее в покое. Ей не терпится оставить хитон у дверей дворца и побежать к конюшням.
– Ты и правда не услышала, что они сказали? – вдруг спрашивает Елена. Она всё еще идет впереди, и Клитемнестре не видно ее лица.
– Нет.
– Те женщины назвали меня терас. – В ее устах это слово режет, как нож. Оно означает «знамение» или «чудо», как радуга, появляющаяся над тучами, а еще «чудовище», как горгона – существо со змеями вместо волос. – В гимнасии тоже так говорят.
Клитемнестра злится.
– Почему? С чего им так говорить?
Елена оборачивается. Ее щеки пылают, а глаза полны слез. Клитемнестре больно видеть на лице сестры такую печаль.
– Они думают, что Тиндарей мне не отец. Что я родилась после того, как Зевс силой овладел Ледой. Они в это верят, но не говорят мне этого в лицо.
Клитемнестра делает глубокий вдох.
– Давай вернемся в лавку. – Ее брат прав: некоторым нужно преподать урок.
– Я думала, ты спешишь увидеть Тантала, – отвечает Елена, голос ее полон горечи.
Она разворачивается и устремляется по мощеной улице обратно ко дворцу. Клитемнестра остается стоять посреди площади под слепящим солнцем, сжимая в руках материнский хитон. Как бы ей хотелось, чтобы этот свет опалил ее, чтобы Елена увидела, как ей больно.
В полупустых конюшнях Тантал кормит бурого жеребца. Клитемнестра подходит к нему медленно, словно и не носилась весь день сломя голову. Завидев ее, он дает коню последнюю охапку сена и