отдел и другие разнообразные клетушки, среди которых упоминания заслуживают мужской туалет и кабинет лейтенанта Бирнса.
Лейтенант любил свой кабинет. Он занимал его уже много лет и привык уважать это помещение, как садовник уважает старую истрепанную перчатку, которой для прополки пользуются невесть сколько. В таком участке, как 87-й, сорняки разрастались иногда слишком уж буйно, и в такие моменты Бирнс жалел, что у него нет еще одной головы и лишней пары рук.
День Благодарения прошел трудно, а наступающее Рождество обещало быть еще хуже. Казалось, что каждый праздник жители участка Бирнса старались отметить многочисленными преступлениями. Поножовщиной в Гровер-парке никого не удивишь, но в предпраздничные дни его зеленые лужайки то и дело окрашивались кровью. За прошедшую неделю в парке было зарегистрировано шестнадцать драк с поножовщиной.
Из любимых занятий жителей участка следует назвать скупку и продажу краденого на Калвер-авеню. Там можно было купить все — от старой африканской маски до новейшего взбивателя яичных белков — если, конечно, прийти вовремя и с деньгами. И это несмотря на то, что закон считал скупку краденого мелкйм (если стоимость товара меньше сотни долларов) и даже тяжким' (если свыше сотни) преступлением. Закон не смущал профессиональных магазинных воров, которые промышляли днем и торговали ночью. Не смущал он и наркоманов, которые воровали, чтобы купить себе зелье. Не смущал он и тех, кто скупал краденое. В их глазах Калвер-авеню была самым большим в. городе магазином уцененных товаров. "
Закон волновал только полицейских.
Особенно он. их волновал перед праздниками. В эти дни универмаги были переполнены покупателями, и воры в такой толпе чувствовали себя как рыба в воде. Покупателей ворованного тоже было предостаточно — как-никак всем предстояло делать рождественские подарки, а ничто так не подстегивает вора на новые подвиги, как быстрый сбыт. В этом году все, похоже, решили сделать рождественские покупки заблаговременно, так что Бирнс и его ребята без работы не сидели.
Проститутки с Улицы шлюх тоже без работы не сидели. Что заставляло мужчин искать в Рождество экзотических развлечений, Бирнс не мог понять. Во всяком случае, Улица шлюх была для этого подходящим местом, и ночные вылазки очень часто кончались тем, что любителей приключений избивали и обворовывали в темных переулках.
В предпраздничные дни и пьяных становилось больше. Что, черт возьми, мужчина не может промочить глотку в праздники? Конечно, может, закон не запрещает. Но пьянство слишкоц часто ведет к вспыльчивости, и не каждый может совладать с собой.
Так что же, мужчинам нельзя и подраться в праздник?
Конечно, можно. ' Л
Но когда пьянство приводит к мордобою, раздается долю» цейский свисток.
А от полицейских свистков у Бирнса начинала болеть голова. Он любил музыку, но считал свисток очень скучным инструментом.
Бирнс был религиозным человеком, и он благодарил Бога; что Рождество празднуется только раз в году. Ибо на Рождество шпаны в следственном отделе становилось, заметно больше.
свидетель, что недостатка в ней никогда не было! Бирнс не любил шпану.
Нечестность он воспринимал как личное оскорбление. Он зарабатывал деньги с двенадцати лет, и тот, кто считал работу глупым способом прокормить себя, не понял бы его. Бирнс любил работать. Даже когда работы было много, когда от нее начинала болеть голова, когда приходилось расследовать самоубийство или убийство наркомана, Бирнс все равно любил ее.
Зазвонил телефон. Бирнс поморщился, потом поднял трубку и произнес:
— Бирнс слушает.
Дежурный сержант, сидящий на пульте внизу, сказал:
— Ваша жена, лейтенант.
— Соединяй, — ответил Бирнс угрюмо.
Он ждал. Вскоре послышался голос его жены Харриет:
— Питер?
— Да, Харриет.
Интересно, подумал он, почему женщины всегда называют меня Питер, а мужчины — Пит?
— Ты очень занят?
— Да, дорогая, дел невпроворот. Но минуту найду. Что случилось?
— Мясо, — сказала она.
— Что стряслось с мясом?
— Скажи, ведь я заказывала восемь фунтов мяса?
— Вроде бы. Ну и что?
— Так заказывала или нет, Питер? Ты помнишь, мы же говорили об этом и прикидывали, сколько нам потребуется. И решили, что нам надо восемь фунтов, верно?
— Да, похоже. Так что стряслось?
— Мясник прислал пять.
— Отошли ему мясо обратно. '
— Не могу. Я уже позвонила ему, и он сказал, что очень занят.
— Очень занят? — переспросил Бирнс. — Мясник?
— Да.
— А что ему еще делать, как не мясо продавать? Я не понимаю…
— Он, наверное, заменит кусок, если я сама приду. Но он не может прислать сейчас мальчишку-посыльного.
— Так пойди сама, Харриет. В чем проблема?
— Я не могу уйти из дома. Жду бакалейщика.
— Тогда пошли Ларри, — терпеливо сказал Бирнс.
— Он еще не пришел из школы.
— Держу пари, что мальчишка станет великим ученым…
— Питер, он репетирует…
. —…самым крупным в роду Бирнсов. Он пропадает в школе с утра до вечера.
— …репетирует роль в школьном театре, — закончила Хар, риет.
— Я позвоню директору школы и скажу ему…
— Глупости, — сказала Харриет.
— А мне бы хотелось, чтобы мой сын к ужину приходил домой, — раздраженно возразил Бирнс.
— Питер, — сказала Харриет, — давай не будем сейчас спорить о Ларри и его времяпровождении. Я не знаю, что мне делать с мясом.
— А я почем знаю, черт возьми? Может, ты хочешь, чтобы я послал к мяснику патрульную машину?
— Не говори глупостей, Питер.
— А что тогда? Мясник, насколько я понимаю, ничего предосудительного не совершил.
— Он совершил оплошность, — спокойно заметила Харриет.
Бирнс засмеялся.
— Ты слишком умна, женщина.
— Да, — с готовностью признала Харриет. — А что делать с мясом?
— Может, нам хватит и пяти фунтов? Мне кажется, что пятью фунтами можно накормить всю американскую полицию.
— Твой брат Луи обещал приехать, — напомнила ему Харриет.
— О! — Бирнс представил своего гороподобного родственника. — Да, нам нужны будут все восемь фунтов, — Он помолчал, обдумывая положение. — А почему бы тебе не позвонить бакалейщику и не попросить его отложить доставку на час-другой? Тогда ты успеешь добраться до мясника и устроить настоящий ирландский дебош. Как те'бе это нравится?
— Нравится, — сказала Харриет. — Ты умнее, чем может показаться.
— Я закончил школу с бронзовой медалью, — парировал Бирнс.
— Знаю. Я до сих пор ношу ее.
— Значит, проблема с мясом решена?
— Да, спасибо.
— Не за что, — сказал Бирнс. — Кстати, о Ларри
— Извини, мне уже надо бежать к мяснику. Ты поздно придешь?
— Возможно. Дел невпроворот, дорогая.
— Ладно/не буду больше тебя задерживать. Пока, дорогой.
— Пока, — сказал Бирнс и повесил трубку.
Он иногда с удивлением думал о Харриет. По всем меркам, она была очень умной женщиной. С бухгалтерским умением вела хозяйство, мирилась с участью жены полицейского, который почти не бывал дома, и практически одна воспитывала сына. А Ларри, несмотря на