Приподняв ей голову, он закрыл ее губы своими.
«Как горячо…»
Ее поцелуй был сладким и обжигающим, ее кожа согрелась и увлажнилась от желания. Она взяла его за руки и завела их себе за спину. Калеб ощутил острый укол разочарования. Но тут крохотные треугольнички купальника упали девушке на колени, и его глазам предстала ее обнаженная грудь. Не только глазам, но и рукам тоже. Он бережно накрыл ее ладонями, пробуя на вес, ощущая упругость и сводящую с ума мягкость.
Девушка потянула пряжку его ремня, на мгновение задержалась на «молнии» джинсов. Он оттолкнул ее руки, чтобы освободиться самому, и встал между ее ног, когда она откинулась на спину на столик для пикника.
Руки у Калеба дрожали. «Слишком уж ты перевозбудился, парнишка…» Интересно, заметит она это или нет? Или не обратит внимания, наткнувшись на прямоугольник сплошных рубцов и шрамов у него на бедре, что, несомненно, должно внушить Маргред столь сильное отвращение, что ей станет не до его реакций и поведения?
Но девушка ни слова не проронила по поводу его шрамов. Она потянула вниз джинсы и плавки Калеба, освободив его напряженное естество, и обеими руками вцепилась ему в голые ягодицы.
Словно ей хотелось приблизить то, что должно сейчас последовать. Словно она хотела его, невзирая на все шрамы и увечья.
Невероятно!
У него еще хватило самообладания, чтобы потянуться к карману спадающих джинсов за бумажником.
Маргред нахмурилась, увидев, что он извлек оттуда презерватив.
— Эта штука нам не понадобится.
Калеб опустил взгляд на свое напряженное естество, торчащее на фоне погруженного в тень низа белого живота, и, с трудом стараясь говорить небрежно, заметил:
— Мне представляется, что скоро эта штука нам как раз и понадобится.
Девушка рассмеялась, и охватившее его напряжение исчезло.
— Я имею в виду, что здорова и ничем не болею, — пояснила она.
— Я тоже, — сообщил он.
В армии его щупали и тискали, проверяли и лечили от всего, что только можно. А после увольнения из вооруженных сил у него еще никого не было.
Шаловливым пальчиком она провела от жестких волос в паху до самого нежного, чувствительного кончика. Он вновь почувствовал напряжение. Но уже совсем иного рода.
— Да, ты выглядишь здоровым.
В самом деле, если не считать длинного и извилистого пурпурного шрама на бедре, болтов и пластинок, которые скрепляли его ногу, он действительно был здоров.
При виде ласкового пальчика, которым она не переставала гладить его, у Калеба помимо воли вырвалось:
— Но ты все равно можешь забеременеть.
— Нет, — просто ответила она и опустилась на колени.
Ее губы пришли на смену руке.
Калеб вздрогнул всем телом, как если бы в него ударила молния. Волосы девушки водопадом накрыли его бедро, шелковистым каскадом коснулись живота, и она приняла его глубоко в себя. Жаркое, нежное посасывание заставило его позабыть обо всем на свете. В затылке у него запульсировало, в гениталиях вспыхнул пожар. Он растворялся в окружающем мире. Он терял контроль над собой.
Толкнув Маргред спиной вперед, на стол для пикника, Калеб схватил ее за колени. Он должен быть с ней. В ней. Как можно ближе и плотнее. Сейчас же. Немедленно!
— Подожди, — выдохнула она.
Он замер.
Девушка высвободила руки из рукавов армейской куртки и быстро стянула с себя трусики от бикини. Он смотрел на нее и не мог оторвать взгляда. У нее не было следов от загара. Вообще не было загара. Тело ее состояло сплошь из гладких мышц и приятных округлостей, а ее маленькие, розовые соски и темные, густые заросли внизу живота являли собой разительный контраст с кремовой нежностью кожи.
Она легла на спину и улыбнулась ему.
— Вот теперь можно.
О да!
Все барьеры рухнули. Он полностью потерял контроль над собой. Калеб пошире раздвинул ее ноги. Она была готова принять его. Горячая и влажная, девушка ждала его.
Хорошо…
Он хотел, чтобы ей было хорошо. Он хотел, чтобы это длилось долго.
Но когда она обхватила его своим сладким женским теплом и маленькими крепкими ладошками, приподняв бедра и выгнувшись, чтобы принять его, принять целиком, страсть, которая вела его, вскипела волной и разлетелась. С негромким стоном и слабыми вскриками она двигалась вместе с ним и под ним, и ее грудь призывно колыхалась, когда он рывком входил в нее. Ее бедра сомкнулись вокруг его талии. Голыми пятками она подталкивала его в ягодицы. А он… он вцепился в нее, как утопающий хватается за соломинку, голова у него кружилась, а грудь бурно вздымалась в такт воспаленному дыханию. У обоих на коже, подобно смазке, выступил пот. Калеб горел в сладком пламени, содрогался всем телом, разваливался на куски. Он почувствовал, как Маргред подхватила волна сладостной кульминации, ощутил, как она выгнулась дутой и поплыла, и, не в силах более сдерживаться, дал себе волю, отдаваясь ей без остатка.
Он опустил голову, мыслей не было, мозг оцепенел, выжатый до предела. Тело его тоже замерло, утомленное и опустошенное. Наконец-то он обрел покой…
Постепенно в ушах вновь зазвучал рокот прибоя, вторивший биению его сердца. Из-за деревьев вырвался морской бриз и пощекотал его голые ягодицы. Так и не снятые до конца джинсы нелепо скомкались ниже коленей.
Калеб приподнял голову.
Девушка лежала неподвижно, ее гладкое, белеющее в темноте тело распростерлось на потемневшем от непогоды дереве подобно экзотическому блюду. Она следила за ним из-под полуопущенных ресниц, и глаза ее загадочно поблескивали в пламени костра.
Ему вдруг захотелось дать ей… что-нибудь. Сказать ей что-то такое. Поблагодарить. Но он не знал как. Он ведь совсем не знал ее.
— Калеб, — произнес он.
Ее густые темные брови удивленно приподнялись.
— Что?
— Так меня зовут, — пояснил он. — Калеб.
* * *
Маргред вовсе не нужно было знать его имя. Она вообще не желала ничего знать о нем. Она выбирала самцов-людей, потому что жили они недолго, а внимания заслуживали еще меньше.
Но этот экземпляр…
Он смотрел на нее печальными, спокойными глазами, тело его, крепкое, мускулистое и покрытое узором шрамов, все еще оставалось на ней и в ней, и девушка вдруг ощутила, как лопнула какая-то напряженная струна. Что-то мягкое раскрылось в ней, подобно актинии, которую накрыл долгожданный прилив.
Он очень недурно потрудился. Мышцы ее расслабились, получив необходимый заряд энергии. Щекочущий жар в крови угас. Так что, по крайней мере, она могла в ответ изобразить хотя бы вежливый интерес к нему.
— Калеб, — повторила она, проверяя его имя на вкус.