— Говорят некоторых слуг своих… того. Он просто долбанутый, Фао. Ты подняла чудовище, монстра, маньяка! — говорит Элли.
Кровь стекает по стали, капает на светлое бетонное основание забора, я завороженно смотрю на видео.
— Фао? — зовет она опять. — Он даже не скрывается. Даже не скрывает своих наклонностей! Капец! Стырил нашу магию и… — рычит Элли. — Средневековье какое-то! Почему Академия ничего не делает?!
— Фаола? — зовет меня Фабиан и кладет ладонь мне на голое плечо.
— Так, — отдаю телефон Элли. — Мне надо ещё коктейль и его адрес. Не дело мертвым головам висеть на заборе просто так. Свежим! Свежим мертвым головам!
— Фу! Фао! Чертова некрофилка! — ржет Берн.
— Некромантка, я попрошу!
Допиваю второй коктейль и становлюсь слегка дикой. Вначале выпроваживаю Элли с Берном из вип-комнаты, где отдаю Фабиану полную власть над моим телом.
Мы торопливо избавляемся от того, что мешает. Я от стрингов, Фабиан приспускает брюки и быстро надевает презерватив. Я сажусь на него сверху, подол платья тут же задирается до пояса, и Фабиан направляет меня вниз и глубоко входит. Сегодня он со мной не нежничает, сразу начинает двигаться.
Сквозь тонкий латекс платья, я чувствую его пальцы на груди, талии, спине, в итоге он больно вцепляется мне в ягодицы. Его губы на ползут от шеи по щеке и выше, оставляя влажную дорожку на коже и Фабиан легонько прикусывает мне мочку уха.
Хватаюсь за его шею длинными черными ногтями, он шипит и сбрасывает мои руки ниже. Всё это так знакомо и понятно. Я знаю, что он будет делать. Знаю что он любит, а чего нет.
— Спасибо за перо, Фаб… — очень не вовремя благодарю я, он только мотает головой.
Выгибаюсь, упираясь в его плечи, и двигаю бедрами ему навстречу, а он горячо облизывает мою шею и в итоге не сдержавшись целует в губы, я не возражаю и отвечаю. Он запускает пальцы мне в волосы и стягивает на затылке. Слушаю его отрывистое быстрое дыхание, смотрю в затуманенные желанием голубые глаза. А он шепчет мне что-то о любви. Я запрокидываю голову, закрываю глаза и стону от наслаждения, полностью игнорируя его слова.
Кончая, он прижимает меня к себе, покусывая кожу на плече. Мы застываем в объятьях друг друга на какое-то время, разогретые сексом и уставшие. Его руки такие горячие, сильные. Я хочу тебя, Фабиан, но не люблю. Не люблю, но и отпустить боюсь…
— Чего ты хочешь больше, Фаола? Любви или силы? — спрашивает он вдруг тихо.
Я хочу ответить «любви», но…
— Силы, — бормочу я, аккуратно вытирая салфеткой остатки своей помады с его влажных губ.
Потом мы до изнеможения отдаемся яростной злой музыке на танцполе, а после дружно вчетвером загружаемся в арендованный Элли лимузин.
И всё было бы замечательно. Если бы я всё-таки, под почти единогласные возражения, не приказала водителю после клуба ехать к дому Рафаэля Асэрры.
Глава 3.2
Просыпаюсь от запаха тухлятины. Доберманья голова цербера облизывает мне лицо.
— Фу, пошел вон… — бормочу осипшим голосом. Дергаю рукой и приказываю церберу идти на место.
Так стоп. А я вообще где?
Разлепляю глаза, а, ну я в спальне. На полу возле кровати. Пытаюсь поднять голову и не могу. Вскрыть бы себе череп, чтобы достать эти ножички, что режут мне мозги. Геррия не оценит такое использование её дара.
— Зомбарь… — зову я страдальчески. — Аспирин.
Слышу как он ковыляет из дальнего угла квартиры. Давай быстрей, мой хороший.
Еле-еле сажусь, платье задралось, сбоку оно оплавлено. Ау, нога жжет. Что за? Ожог, слабый, поверхностный. Мда. Фао. От души вчера развлеклась, да?
— А-а-р, — Зомбарь вваливается в комнату со стаканом шипучки.
— О да, давай-давай-давай! — тянусь к нему руками, Зомбарь наклоняется и аккуратно подает мне стакан, который я тут же осушаю до дна.
Он разворачивается и уходит готовить мне завтрак. Этому он тоже долго учился, мертвыми руками, да ещё и в перчатках тяжеловато манипулировать. Но он пока самый способный и упорный мною поднятый зомби. Лучший. Чтобы я без него делала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Первым делом иду в душ, бросив испорченное латексное платье в мусорное ведро. Шиплю, когда вода попадает на ожог.
Горящие головы… что-то припоминаю. Смотрю на ожог… Не паниковать Фаола. У тебя осталась рана, значит, тебя не убивали… Точно не убивали, я бы протрезвела.
Смываю с себя тонну косметики, смываю несмываемую помаду. Потом обрабатываю ожог. Накидываю на голое тело бордовый шелковый халат и выхожу на кухню.
Все кости ломит, голова трещит и вот-вот взорвется. Сажусь за барную стойку и оборачиваюсь к огромному панорамному окну. Зомбарь ставит передо мной стакан томатного сока с солью и кладет рядом мой телефон. Я не беру телефоны в клубы. Вообще хожу туда с пустыми руками.
Читаю сообщения, попивая сок и глядя на дневной Жерред, потому что уже час дня.
«Нет, Фаола, с меня хватит. Я больше так не могу. Это перешло уже все здравые границы. » — последнее сообщение от Фабиана. Хм? Отправлено час назад. Значит он очухался раньше меня, оттого и такой взвешенный деловой тон. Листаю выше, мой длинный черный ноготь стучит по стеклу экрана. Ничего. Но тут приходит новое сообщение от Фабиана.
«Весь остаток ночи ты путала моё имя с именем Рафаэль.»
Раз десять читаю это. Пытаюсь вспомнить. А… Да нет, я же не могла? Моргаю. Переворачиваю телефон экраном вниз. И испускаю страдальческий стон в потолок.
Фабиан не берет трубку. Мне очень хочется перед ним хотя бы извиниться… Опять откладываю телефон и силюсь вспомнить.
В лимузине обнаружились три бутылки шампанского. Потом Элли и Берн оттаскивают меня от забора, на котором две насаженные головы поют мою любимую песню со словами «Зло и ненависть сожгут тебя. Одиночество - это просто плоть и кости»… прелесть, Фаола. Головы пели не попадая в такт и это так безумно меня веселило. А дальше шли абсолютно похабные слова… И, кажется, именно тогда акула-маньяк не выдержал такого издевательства над его забором. И сжег всё. А горящие головы ещё какое-то время продолжали блажить.
Головы, забор, газон, кажется, подпалил парочку идиотов, которые торчали там с плакатами и… задел меня. И Элли. О нет, Элли! Нет... она, вроде ехала с нами живая. Плюс, Берн умеет использовать Белое Древо.
Ах да. И дыры в нашем лимузине, когда крышу пронзила огромная ледяная глыба и сотни поменьше.
— Так, — я посмотрела в свое отражение в экране выключенного телефона.
Фаола, мы пытаемся разозлить того, кто убил нас, как только очнулся? Почему мы пытались спровоцировать его пьяной песней, которую пели трупы? Трупы, которые сделал он, Фаола?!
Я усмехаюсь. Ладно, это на самом деле слегка смешно. Но Фабиан бросил меня именно из-за вот таких больных выходок. Тяжело вздохнув я вновь включаю экран телефона. И звоню Элли. Номер не отвечает. Блин. Звоню Берну и он берет трубку почти сразу.
— Фаола? Ты в порядке? — первым делом спрашивает он. — Скажи, что он не пришел под утро тебя добить?
— Я в порядке. А ты? И Элли, она как? Я помню, что мы натворили, — еле-еле выговариваю я. Как же стыдно…
— Ага. Говно мы натворили, надо сваливать нахрен из города, — рычит Берн.
— Почему? — смеюсь я.
— Ты хоть помнишь, что устроил этот гребаный маньяк?! — выкрикнул Берн в трубку. — А мы даже шикнуть долбаной магией не могли! К черту этот город. Я увожу отсюда Элли. Я полночи потратил на то, что излечить её, Белое Древо из-за этого ублюдка тоже плохо слушается. Элли к тебе на пушечный выстрел не подпущу. Да, я знаю, что сами виноваты… но черт, трупы на заборе оживлять, это даже для тебя безумно.
Берн выругался и отключился. На душе стало очень гадко. Моя подруга пострадала из-за моей пьяной выходки.
— Ещё соку налей, — велю Зомбарю. Смотрю, как красная жидкость наполняет стакан. И вспоминаю чужую улыбку. Не Фабиана. А кровожадную акулью улыбку. Я помню. Он сидел на крыльце, ветер развевал его длинные белые волосы, он курил сигару, смотрел на меня и скалился. А я смеялась заставляя эти долбаные головы его мертвых слуг орать мою любимую песню. Пьяная вдрызг. На кой черт я это сделала? Нервы сдают? Это было… глупо, опасно... Черт, но не было похоже, что он злился, скорее смеялся надо мной, наверное, это веселило его куда больше, чем меня.