и не сразу замечает, что я пришла в себя.
– Что со мной? – удивляюсь слабому голосу.
– Переутомление. Как давно ты отдыхала?
Прикрыв глаза, хмурю брови и дотрагиваюсь до головы.
– Я и не напрягалась…
Медсестра вздыхает и поворачивается к столу.
– Говорила же, что дети потрясены гибелью девочки. Нет же, меня никто не слушает, – бубнила она под нос, продолжая делать записи. – Они должны учиться, на них это не повлияет. Конечно, и теперь ко мне по несколько раз в день отправляют учеников.
Приподнявшись на локтях, спустила ноги на пол. Голова немного кружилась, но это не помешало встать.
– Я могу идти?
– Ты уверена, что доберешься до дома? Может, попросить кого-нибудь из одноклассников?
– Не стоит, правда. Зря ребят беспокоить.
Медсестра обернулась, смерила меня взглядом и вздохнула.
– Ладно, иди. Не моё это дело, но посидела бы ты пару дней дома.
Я поблагодарила женщину и вышла из школы. Смеркалось. Фонари отбрасывали густые тени на асфальт, проезжали машины, разбрызгивая слякоть. Укутавшись шарфом, прикрыла нос и вздрогнула. Угрожающего минивэна нигде не было видно. Внутри поселилась уверенность, что те мужчины не отстанут. Чего они хотели, я тоже не знала.
Проходили люди, разговаривая по телефонам, размахивая пакетами. Вечно куда-то спешащие, вечно чем-то недовольные. Сколько шагаю по улице, замечаю грустные и угрюмые лица прохожих. Казалось, что ничто не способно согреть их душу, будто они заточены в вечные льды. Поскользнувшись, ловлю равновесие и неловко опускаю голову. «Нужно меньше витать в облаках».
Бряканье цепей вызвало неприятные воспоминания, и я опомнилась. Кто-то шёл за мной, не желая отставать. «Обернусь – выдам себя. Сделаю вид, что не заметила – продолжат идти. Скрыться?» Если идти по центральной улице, то есть вероятность, что опасность минует. Сворачивать во дворы и вилять по закоулкам было не лучшей идеей. Главное, держать себя в руках и не терять самообладания.
На перекрёстке замигал зелёный свет, и я рванула вперёд. Водители недовольно сигналили, начиная движение. Как только оказалась на другой стороне улицы, обернулась и увидела женщину с белым лабрадором. Напряжение как рукой сняло. Посмеявшись над собой, отправилась в сторону дома и вскоре оказалась в стенах убежища.
***
– Белинский писал, что с 1812 года начиналась новая жизнь для России. Это развитие касалось не только каких-то внешних факторов, но и внутреннего развития в обществе. В первую очередь, формирование гражданства и образования. Можно сказать, что декабристы внесли много нового в развитие общественно-политической мысли и культуры, – вдохнув побольше воздуха, продолжила. – А ещё их движение стало началом формирования русской интеллигенции.
– Достаточно. Скажи, Кейт, какое событие спровоцировало восстание декабристов?
Взглянув на класс, поняла по лицам одноклассников, что вопрос с подвохом и об этом мало упоминалось в параграфе. Переминаясь с ноги на ногу, копалась в недрах памяти.
– Отречение от престола царевича Константина.
– Хороший ответ, садись, – Георгий Владимирович нарисовал в классном журнале оценку, и, будто опомнившись, проговорил. – Задержись после урока.
– Ладно, – хмыкнула, садясь на место.
Яркие огоньки заблистали в отражении окон, привлекая моё внимание. Да это же гирлянда! Теперь тьма за окном не казалось такой уж пугающей.
Звенит звонок, одноклассники вскакивают со своих мест и быстро собирают вещи. Во всём этом хаосе я осталась неподвижна и спокойна. За последним учеником закрывается дверь, и историк вздыхает. Он снимает очки, протирает оправу и откладывает их в сторону.
Перед глазами щёлкают пальцами, и я не сразу понимаю, что меня несколько раз позвали по имени. Учитель садится на парту и складывает руки на груди.
– Кейт, ты в последнее время слишком рассеяна.
– Я напугана, – срывается с моих губ и замирает в воздухе.
Историк устало проводит ладонью по волосам. Те беспорядочно рассыпаются по бокам. Не одну меня одолевают напряжённые думы.
– Раз ты так говоришь, значит, ты меня больше не подозреваешь в смерти Лизы?
При упоминании этого имени, я вздрагиваю и перевожу на него взгляд. Свет гирлянды играет на лице историка. Рукава рубашки закатаны по локоть, демонстрируя слегка подкачанные руки с несколькими шрамами.
– Откуда вы узнали?
– Да брось. Мне стало это понятно по твоей реакции.
Опустив плечи, уставилась в парту. Перед учителем стало совестно. Тишина наваливалась на спину, давила на меня. Лампочки в кабинете заморгали, послышался треск, и наступила тьма. Вжавшись в стул, затаила дыхание, будто нас может кто-то услышать и наброситься. Невидимые силуэты блуждали в моём сознании и вырывались наружу. Капельки пота скопились на висках.
– Вы можете включить свет, пожалуйста?
Я не видела лица историка, не видела, как тьма мелькает в его глазах. Он не шелохнулся, ничего не ответил, лишь продолжал молчать.
– Георгий Владимирович?
– Почему ты боишься темноты? – раздался голос совсем рядом.
– Потому что в ней оживают кошмары!
Послышалось тихое хмыканье и щелчок пальцев. Свет наполнил кабинет, и я осмелилась открыть глаза. Учитель продолжал сидеть на парте, будто ничего не произошло. Меня потряхивало. Я злилась на себя за трусость, злилась на историка за безразличие, злилась на весь мир за обстоятельства.
– Те люди…
– Это не совсем люди, – резко перебил меня.
– Что?
Историк тяжело вздохнул и снова поправил волосы, не решаясь отвечать на вопрос.
– Вы и в этот раз будете игнорировать? – стиснув кулаки, не сводила с него глаз.
– Кейт, я не думаю, что тебе стоит знать всю правду. Я уверен, что ты не тот, кого я ищу.
Вскинув брови, продолжала смотреть на него. В голове всплыл обрывок диалога. Неизвестные личности тоже кого-то ищут в стенах школы.
– Так вы знаете, о ком они говорили?! – вскочив с места, упёрлась ладонями о стол.
– Кейт, пойми меня правильно, я не хочу впутывать тебя в это дело.
– Поздно об этом думать! – воскликнула, не контролируя свои эмоции. – Я уже втянута в эту игру!
Историк вздрогнул.
– Игру? – спросил он не своим голосом. – Ты думаешь, это просто игра?
Он выпрямился, и я отшатнулась, испугавшись. Его лицо неестественно скривилось. Мне оставалось гадать, злится он, смеется надо мной или негодует. По кабинету раздался звонок. Мой телефон медленно скользил по парте в такт вибрации.
– Если бы вы не хотели никого втягивать в свои дела, то сделали бы всё, чтобы обезопасить учеников, – проговорила, глядя на экран. – Сейчас поздно говорить, что вы не расскажите правду.
Ответив на вызов, подошла к окну и заметила возле ворот чёрный минивэн. Отшатнувшись, крепче обхватила телефон. Историк стиснул зубы и выругался.
– Они снова здесь, – проговорила тихо, кивая в сторону, будто нас могут услышать. – В этот раз они точно будут меня преследовать!
– Что?
– Я же сказала вам, что поздно что-то менять! Либо вы рассказываете мне всё, как есть, либо моя жизнь скоро оборвётся!
Холодный пот выступил на спине от сказанных слов.
– Хорошо, будь по-твоему. Только правда может притянуть ещё большие неприятности.
– Плевать.
Мы сели друг против друга.
– Ты хоть раз слышала о червоточинах?
Я кивнула, но не совсем понимала, зачем он об этом спрашивает.
– Червоточина представляет из себя некий переход из точки А в точку