в город.
Такси брать не стал. Только автобус.
Поближе к людям!
Команда
В полвосьмого у одного из просонь сработал будильник.
— Котя! — первым вспомнил о друге Мишка Косыгин.
— Нет его, — отвечали девочки. — Здесь записка!
— Что там?
— “Ушел на работу пораньше. Дверь просто захлопывается.”
— Значит, полегчало. И это — хорошо! — констатировал Мишка.
Народ разбрелся по ванной, туалету и кухне.
— Чайник еще горячий!
— В ванной мокро!
— Сигарет нет, — жаловалась Натаха.
— Все равно скоро бежать, — ответил Миша.
Маша терла руку мылом под струей горячей воды. Она вчера, видимо, взяла что-то грязное в этой неубранной квартире. Но пусть теперь тут Наташа убирается. Раз все сложилось вверх ногами, пусть моим будет Мишка, а там посмотрим.
— Ребята! — кричала Наташа из кухни, — А куда я вчера могла вляпаться? У меня рука не отмывается! Мишаня, ты не знаешь, есть в квартире химия?
— Сейчас найду, — отвечал Миша. — Мне тоже не помешает!
Через минуту они втроем стояли на балконе и терли левые руки.
— Что за чертовщина? Как будто тушью испачкались. Наверное какая-то ручка двери была грязная. — предположила Маша.
Еще спустя пятнадцать минут, они, воняющие хлоркой и Сольвентом, взяли по такси и разъехались по своим делам.
Работа
Наташка приехала в офис ближе к девяти утра. Она не успела заехать переодеться и была во вчерашнем. От этого она ходила глаза в пол и все время чесала руку. Со стороны казалось, что она заразная.
— Идем курить! — она нашла Котю и сразу захотела узнать, как он.
— Сейчас, добью тут кое-что и подойду! — она увидела его полным сил и бодрости, что после вчерашнего припадка ее успокоило.
Он выплыл к ней в курилку таким высоким, свежим и внушающим безопасность, что девичье сердце ушло куда-то в низ живота и там защекотало.
— Бросай соску, тебе не идет! — сказал уверенно Котя. Наташа просто не смогла ослушаться. От левой руки тепло пошло по всему телу, и она прильнула к юноше.
— Мы так вчера из-за тебя напереживались! — она все жалась и млела.
— А что вчера? Снова перебрал? Я что-то не припомню, как мы спать легли. — вспоминая спрашивал он.
— Не помнишь? Еще бы! Тебя вырубило, потом у тебя были судороги. Мы тебя перенесли на диван и до самой ночи сидели рядом.
— Серьезно? Вот уж ни за что не догадался, что так все было. Сегодня мне особо легко и хорошо. Знаешь, как в детстве на каникулах! Проснешься рано, и спать не хочешь, а тянет на рыбалку и всякие другие приключения.
— Ты будто и в плечах шире стал! — она нежными женскими руками ощупывала его теплые и сильные плечи, затем руки. Он в ответ так провел ей по спине, что ей пришлось закрыть глаза, чтобы он не увидел в них бабочек.
— Обещай! Больше ты не куришь!
— Обещаю.
— Идем работать, на обед у нас вылазка вместо кофе и сигарет!
Они ушли с вонючей и когда-то спасительной площадки. Это место убегания им больше было не нужно.
— Котя, твою ж мать! — часов в 12 дня ругался в трубку Мишка. — Нужно срочно встретиться обговорить кое-что.
— Угол Щукинской и Пехотной. Час дня. Машка чтобы была!
— Принято!
Котя закончил с очередным клиентом, поставил занятый статус и заблокировал терминал. Наташа увидела, что он поднялся и стала завершать свои задачи.
— А зайдите-ка ко мне! — позвал Котю Геннадий Викторович, выглянув из своего “аквариума” на возвышении.
— Добрый день, Геннадий Викторович, — обратился к тому Котя, расправив плечи и слегка улыбаясь, — чем заслужил?
Начальник явно был смущен таким приятным обращением от посвежевшего сотрудника.
— Вижу, вы взялись за ум! — он явно не знал, как начать. — Я тут подбил некоторые итоги вашей работы, — он щелкал о стол перевернутой ручкой, — я взял на себя смелость оформить вам… небольшую премию, — Картофельный достал из верхнего ящика конверт и положил перед Котей. — Если хотите, можете взять отпуск. Только за свой счет, разумеется, — он засмущался, — я подумал, что Наталья Воронина тоже может взять аналогичный отпуск, — он встал, намекая, что встреча и так зашла немного глубже, чем обычно, — вы не думайте ничего такого, но я знаю, что сейчас некоторое время вам нужно посвятить кое-чему кроме работы.
Котя взял конверт, поблагодарил за неожиданный сюрприз и собрался обрадовать Натали, как Геннадий Викторович бросил ему в спину: — Константин, еще кое-что, — сказал он так холодно, что у Коти екнуло, — Александра Мухина убили…
Котя нащупал рукой стеклянную стену. Стена отдавала холодом. На перегородке остался его отпечаток ладони.
— В собственной квартире. Его зарубили.
Наташа видела, как за стеклом Котя сделался белым, как мел, она направилась к нему в контору.
— У Сашки остался сын и жена, — эту фразу уже услышала вошедшая к тому времени Наташка. Переспрашивать смысла не было. Они вместе смотрели тот репортаж. Всем троим в начальницкой немного подташнивало от осознания.
— Если сможете… вы общались, заехать сможете, передать вдове? — Геннадий Викторович достал еще один конверт. Более пухлый и оттого навевавший печаль: никакие деньги ничего уже не исправят.
Нужно разыскать ту женщину. Пусть держит ответ. Она им должна. Они обязаны ее найти и вытащить из нее правду. Какой бы та ни оказалась горькой.
Вместе
Машка и Мишка были уже на месте. Слегка злые и дерганые. За руки не держались. Мишка взъерошен, а Машка умытая, и оттого глазки ее казались мельче, чем вчера вечером. Вот и разрешился Котин внутренний спор — чьи глаза ему нравятся больше. Ненакрашенная Наташа почти ничем не отличалась от Наташки в макияже, лишь выглядела моложе и непосредственнее. Он тут же взял ее за руку — нечего добру пропадать зря!
— Вы как? — участливо поинтересовался Котя, — что уже успело случиться, что вы такие… сами не свои?
Натали напротив, выглядела умиротворенной. Хотя утром они чувствовали, что настроение у них одно на троих. Ребята переглянулись, расчесывая свои руки. Они еще не видели Котю, и его бравый новый образ. При виде его часть озабоченности смыло с их уставших лиц.
— Да что же это с вами, — и Котя решил их приобнять.
— Что ты скажешь по этому поводу? — Мишка с Машкой протянули ему свои левые руки. Тонкой паутинкой на ладонях проступал едва различимый рисунок.
— Никак, а