Читать интересную книгу Камикадзе на прогулке - Олег Кукса

Надо сказать, что девушкам — будущим файтерам Дальней Разведки еще перед зачислением на первый курс Академии негласно сообщили — семья и дети с работой на Планете Хаоса несовместимы. И поэтому лучше сразу же подать документы в другую Академию ДР, или, если прижмет, перевестись туда позже, во время учебы. Ведь спецы Внеземелья нужны и на других колониях и терраформируемых планетах. И, особенно — на планетах со своей особой флорой и фауной, порой очень опасной.

Поэтому студентами парижской Академии, за редким исключением, становились только мужчины. И все семейные вопросы мы оставили на потом. Мы — это те, кто вернется на Землю живым, конечно, посетив Планету Хаоса — источник и первую жертву Катастрофы. Те, кого Земля призвала перед лицом грозной опасности, а, быть может, и своей гибели.

До этого же момента предстоит нелегкая, опасная работенка.

Но я всегда поддерживал Лауру в самые трудные моменты. К тому же, без дополнительных неурочных тренировок и подготовок перед экзаменами не обойтись. И мне приходилось помогать по медицинским разделам многим нашим горе-десантникам, не умеющим толком позаботиться о себе в полевых условиях. Лаура же была умницей и вместе со мной терпеливо подтягивала отстающих из нашего выпуска. По крайней мере тех, кто понимал, что дополнительные занятия важнее пустого времяпрепровождения и гульбы в вечерних увольнительных.

С Наташей и Амандой, как и с другими десантниками и десантницами Экспедиции, за восемь лет учебы и работы, я тоже сработался очень здорово. Так что для Экспедиции на Новую Женеву был подготовлен уже очень дружный, проверенный, отшлифованный взаимовыручкой отряд профессионалов, подготовленных для высадки на Планету Хаоса. А помимо этого мы еще были и врачами, психологами, строителями, инженерами, политиками и дипломатами. И много еще чего. Нас научили работать с любой информацией. Сделали, помимо нескольких углубленных специализаций, универсалами, способными справиться с любой, даже неизвестной задачей. А на Земле еще оставались десятки, даже сотни файтеров, ученых, инженеров, ожидающих своей очереди на шанс попасть в следующую Экспедицию, если наша миссия провалится, как это случилось с первой Экспедицией, трагически погибшей на подступах к Планете Хаоса. Мы же сумели пробиться и даже начали первые десанты на поверхность Новой Женевы в поисках выживших колонистов, переживших Катастрофу.

На первом этапе штатским в этом опаснейшем уголке Внеземелья делать нечего, и функции ученых, инженеров и медиков выполняли файтеры с дополнительными специализациями. Исключение составляли лишь несколько ученых-добровольцев, которые отважились присоединиться к нам для руководства научной миссией Экспедиции и сбора данных на месте.

К сожалению, сейчас нас уже было меньше. Намного меньше… И ведь, право, ничего еще толкового не сделано. Мы все еще не сумели подобрать ключик к разгадке тайн этой суровой планеты, подвергшейся Катастрофе. И то ли еще будет на Земле, если Катастрофа доберется до нее, как до соседних с Новой Женевой звездных систем…

Я быстро оглянулся, ища поддержки у друзей по выпуску. Гладил плачущую Аманду по голове, успокаивая ее. Как я понял из ее нелепого бормотания, Аманда пыталась сорвать мою жеребьевку, потому что она означала для меня верную смерть.

Я поймал глазами Лауру Хенкель, ближайшую подругу Аманды, вопросительно глянул на нее. Но от нее, как я понял, сейчас тоже толку мало. Лаура, с которой я учился вместе все эти восемь лет, да еще дополнительно работал по медицинской программе Экспедиции, тоже — сидела с такими большущими глазами, полными слез.

End 2ур. 4

Аманда, кажется, пришла в себя, опомнилась. Вот только ее взгляд, брошенный на Лауру Хенкель, а затем на Ксению Богатыреву, говорил о том, что она ищет поддержки у них для того, чтобы…

Ну уж нет, милая! Обойдешься! Только попробуй запудрить мозги бедной Ксении! Я даже предположить не мог, что наш явный лидер в отряде вот так вот сорвется, в течении каких-то нескольких секунд. А Ксения, тем временем, посмотрев на Аманду, затем на ошеломленное, заплаканное лицо Лауры, тихонько сидевшей в сторонке, попыталась взять моего туза обратно в колоду.

Что же ты, Пантерочка… Так же нельзя! Ведь Ксения ничего не поймет! Будет считать, что это — ее собственное решение!

— Дэниел? — Ксения, командир базы шагнула ко мне. Легонько, но отрицательно покачала головой — мол, ты в пролете.

Ха, как же! Разбежались!

Я так на нее глянул, что командир и навигатор нашей базы отдернула свою руку, которую она тянула к бубновому тузу в моей руке. Словно ее чем-то обожгло. Мол, только попробуй! Впрочем, до Аманды мне…

Я, глядя Ксении в глаза, уверенным жестом положил вытащенную карту себе в нагрудный карман.

Нет шансов, командир. Не стоит переигрывать из-за того, что кто-то пустил слезу. В первый раз слезы льются, что ли? Наташа вон, до сих пор выходит из своей каюты с красными от слез глазами, после гибели нашего лучшего снайпера и моего старого друга, Володи Когана. Так что — отменить все вылеты для тех, по кому катятся чьи-то слезы? А родители наших ребят, ушедших в десант, Ксения? Думаешь, не плакали, получая приказ о награждении — с пометкой «посмертно»?

Не для того я прошел такой долгий путь, оказавшись здесь, чтобы в самый последний момент поджать хвост! Я осознанно делал этот свой последний шаг — в десантную капсулу высадки. Был готов к этому, как никогда.

И, самое главное, я надеялся на успех. Успех всех нас.

Я подмигнул незаметно Лауре. Кто-то из наших легонько хлопнул меня по плечу подбадривая… У парочки моих корешей появилась улыбка.

— Не подведи, Док, — заметил Володя Сикорски, хлопая меня по плечу. — Кто же будет латать нас в операционной, когда мы зацепимся внизу?

— Не вешать нос, ребята! — ответил я. — Я — справлюсь. Все будет хорошо!

Все как всегда… Десант каждого из нас был маленькой трагедией. Понятной только нам — слаженной, дружной команде боевых машин смерти.

Но не только трагедией. Надеждой — тоже. Рано или поздно кто-нибудь из нас справится с заданием, раз не справились автоматика и биороботы…

Вытащенные карты из колоды мы не возвращали. И колода карт, выбранная нами для жеребьевки, с каждым десантированием становилась тоньше на одну карту. Я надеялся, что нам более не придется тянуть роковые карты Судьбы. Хватит, довольно! Я надеялся на то, что сегодня все мы — справимся.

И все же… Кто же окажется прав? А если — Аманда?

7

Я обещал Ксении и ребятам, что доберусь до Планеты Хаоса живым, схвачу Леди-Фортуну за горло и дойду до поселения выживших после Катастрофы людей любой ценой. Даже если придется ползти с помощью зубов. А потом найду способ или место для безопасной высадки остальных ребят из Отряда Камикадзе. И мы еще выпьем за успех нашей Экспедиции все вместе — на нашей новой базе, на поверхности Новой Женевы!

Вот такой вот самоуверенный наглец — Счастливчик Дэн. Так меня называли за то, что я обдирал местных техников и наших других авантюристов-картежников из Отряда Камикадзе в карты. Ну и… были еще причины. Бывали в моей карьере файтера-внеземельщика задания, о которых знающие люди говорят — «Нет шансов…». Но я мизерные шансы все же находил, как в том самом нашумевшем рейде на Селесту, тоже накрытую Катастрофой. С заданием, имеющим гриф «выполнить любой ценой».

И почему такие наглые прохвосты девушкам нравятся — ума не приложу. Впрочем, я уже понимал, что еще до тренировок в Псикорпусе, на Факультете Фероятностей, был баловнем судьбы. А я-то думал, что добиваюсь всего благодаря своей выдержке, упорству и помощи моих верных друзей. Но спецы-преподаватели из Псикорпуса мне наглядно доказали, что случайностей в нашей жизни порой намного меньше, чем нам кажется.

Подробнее — 2ур., 5

Ну, еще называли Док — это за то, что я был лучшим хирургом среди десантников. Даже Лаура Хенкель, наш главный эскулап, работая вместе со мной за операционным столом, признавала, что у меня — рука полегче, чем у нее. Есть какое-то чутье, о котором Лаура только мечтала. В общем, в разделе Известные Псифакторы добавилась еще одна запись.

Но я был рад помочь Лауре. Она все же была на потоке самым лучшим хирургом. Готовилась на главу медицинского сектора базы. На врача-универсала Внеземелья. Но не могла никак понять — за счет чего же за операционным столом я, выполняя одну и ту же тренировочную хирургическую операцию, обгонял ее и набирал лучшие баллы? И мы, в свободное от учебы время, поздним вечером — тренировались, тренировались, тренировались. Вместе. В основном оперировали на тренировочных муляжах. Изредка — на пациентах-добровольцах, из штатских. Пока у нее не появилось это самое чутье, и она не начала чувствовать пациента так, как я.