Читать интересную книгу Камикадзе на прогулке - Олег Кукса

Но не только у Аманды бывали необьяснимые моменты в жизни. Нужно только уметь чувствовать их. И, кажется, ее утреннее предупреждение подстегнуло и мои, можно сказать, скрытые резервы.

Кто предупрежден — тот вооружен.

Я был в курсе способностей Аманды. Она доверяла мне настолько, что некоторые тренировки мы проводили вместе. И разносторонние умения Аманды, мягко говоря, меня поражали. Мало кому удавалось так убедительно пудрить мозги собеседнику. Аманда необьяснимым образом чувствовала собеседника, и могла вить из него веревки. Сама выбирая степень воздействия и незаметности. Хотя с последним, если она сердилась, как вы понимаете, были большие проблемы.

А со мной она тренировалась из-за того, что — нашла коса на камень. У меня тоже оказался скрытый псифактор. Только наоборот — очень трудно поддавался на внушение. За что и заинтересовал Дальнюю Разведку и получил приглашение в парижскую Академию. Кажется, кто-то из их вербовщиков обломал на мне зубы — я еще в самом начале почувствовал, что сильно уж хочу отвечать на все их вопросы во время собеседования, которое проводили спецы Дальней Разведки у нас в Лондоне, в Технологическом Университете. Словно наркотиков наглотался. И, споймав себя на этом, испугавшись, замолчал как рыба. Сослался на головную боль и отпросился в медпункт Академии. Скрывать мне было нечего, но, честно говоря, о Псикорпусе Евросоюза такие небылицы бродили, что все мы, штатские, их немножко побаивались.

Ну… еще я подставился, за несколько лет вытащив из воды семнадцать утопающих. И еще, по мелочи — несколько непонятных происшествий, когда меня угораздило оказаться не в том месте и не в то время. Четыре ножевых — тому свидетельство. Не всем бандитам нравится, что их застукали на месте преступления, да еще и вызывают на подмогу полицию. Но я не любил, когда на меня наставляют нож, и три раза мамин адвокат забирал меня из тюрьмы под залог. Потому что закон, видите ли, охраняет не только мирных бюргеров, но и тех, кто их убивает, грабит и насилует. А разок пришлось побеспокоить и атомное вооружение, в лице моего дорогого и незабвенного дедушки Ричарда, когда один из уродов случайно напоролся на свой собственный нож, и мне пришлось вызывать реанимацию. И я даже не знал, как мне было лучше — в камере, или когда мамин па снимал с меня стружку, забирая из полицейского участка.

Но насчет утопающих — у меня же был свой шаттл с яхтой! И я очень любил воду! Даже несколько раз пересек узенький перешеек между Англией и Францией, цепляя приветливых жительниц Франции, Португалии и Испании, желающих прокатиться с ветерком на яхте с бесшабашным жителем Лондона и его веселой компанией друзей и подруг. Не говорю уж о летних многосоткилометровых рейдах вдоль побережья Евросоюза — с друзьями, девушками и пивом. Не проплывать же, когда рядом тонет человек?! Тем более, что яхту я любил водить по фарватеру почти у самого берега, любуясь прекрасными видами на сушу. Ну и…

Я и сам не знал, что, оказывается, по статистике, случайно спасти такое количество людей, терпящих бедствие — довольно затруднительно. Раз за разом оказываться в нужном месте и в нужное время. Дело-то житейское — каждый на моем месте поступил бы так же. Если не полный урод без совести, конечно. Я ведь даже не предполагал — что стоит за такими случайностями.

Пока спецы из Псикорпуса не принялись за меня.

Суровые, блин, ребята. Выжали меня досуха, разбирая — откуда у меня бывают такие моменты в жизни. Раскопали на меня все, хоть я перед полицией был практически чист как стеклышко, и мало что на меня там у них было — первым я никогда в драку не лез. Ну, несколько драк, в основном с развлекающимися подростковыми бандами и пару раз с матерыми грабителями. Но ведь это — не по моей вине! С соседской дочкой, Эллис, после того, как я вытащил ее из переделки, я до сих пор переписывался. И мы вместе, смеясь, плескаясь в море и плавая в аквалангах — провели два замечательных вояжа вдоль берегов Испании и Португалии, в маленьком водном круизе на моей яхте.

Наркотики я терпеть не мог, даже не курил. А после того, как я в детстве насмотрелся на своего беспутного дядю-пьяницу, ползающего по травке и блюющего в подвернувшиеся кустики — к спиртному тоже как-то не тянуло. Но, как оказалось — агенты-скауты Дальней Разведки, собирая на меня досье, задолбали вопросами и сбором данных всех моих соседей, друзей и даже знакомых. Я получил несколько десятков предупреждающих звонков от корешей. Даже мамин па, рассерженный наглостью спецов-вербовшиков Псикорпуса, оторвавшись от дел, полетел куда-то на материк, чтобы с кем-то полаяться.

В итоге, через пару дней после визита дедули на материк, потрясшего своими связями в промышленных кругах Евроазиатского Союза — между нами вышел очень долгий и тревожный разговор на прямоту. Прибывшие к нам из Парижа представители Дальней Разведки и Псикорпуса показали мне и моим родителям полные материалы по Планете Хаоса. Чтоб я прочувствовал — что в скором времени ожидает Землю. В то время — очень хорошо засекреченные материалы, под подписку о неразглашении государственной тайны. С видеосьемкой падающих башен небоскребов, чернеющих на земле пятен погибших колонистов, которые не смогли вовремя выбраться из разрушаемых невидимым противником городов.

И многая, многая, многая…

Жуткие кадры. Особенно те, в которых гибли могучие военные крейсеры Федерации Землян, битком набитые беженцами. Бежать с гибнущего корабля было некуда, и мечущиеся, испуганные, чернеющие на глазах люди затем валились, умирая, прямо в коридорах и каютах раздираемого в клочья невидимым противником могучего крейсера, не сумевшего вырваться из этого пекла.

Меня и моих родителей попросили, не торопясь, хорошенько подумать… Боже мой, «подумать»… мне пару дней кошмары снились после того, как увидел эти жуткие кадры! И не только мне — матери тоже было не по себе, как она мне призналась.

В общем, после двух недель тестов и раздумий я написал заявление в Технологическом, где учился. Вылетел на лед по якобы семейным обстоятельствам, за полтора года до получения диплома инженера-конструктора — не проектировать мне новые шаттлы и другую технику, увы. А затем, собрав вещички, перебрался в общежитие парижской Академии Дальней Разведки, которая готовила спецов Внеземелья для Экспедиции на Планету Хаоса. Именно туда меня направили вербовщики и представители Дальней Разведки, обнаружив у меня положительный псифактор, который, по их мнению, были шансы развить в дар предвидения. А это — вариант настолько редкий, что подобных кандидатов в файтеры им жутко не хватало. И я, по их мнению, им очень даже подходил. Они, пользуясь своими правами и засекреченными указами, могли просто забрать меня у родителей, но пошли почему-то более длинным путем, пытаясь достучаться до моего чувства долга и ответственности перед Землей.

Как бы не из-за моего милого, доброго дедушки, Ричарда Николсона — с ним шутки плохи! Но я, получив полное досье на Планету Хаоса, и сам понимал, что их опасения по поводу судьбы Земли были обоснованны.

В Париже были сосредоточены лучшие преподаватели Псикорпуса не только Евросоюза, но и всей Земли. А сам Псикорпус отстроил для себя рядом с Академией Дальней Разведки новый корпус под свою кафедру. Поэтому всех кандидатов Федерации Землян с подозрением на положительный псифактор направляли на подготовку именно сюда, в Париж. Даже с других планетарных колоний. Очень, кстати, удобно получилось — всего несколько минут лета от дома моей семьи. Если бы пришлось учиться в Японии, России или Южной Америке, например — было бы намного труднее видеться с семьей.

Но я вот теперь порой думаю — не было ли среди ребят-вербовщиков кого-то со способностями Аманды Симмонс? Честно — не знаю. Слишком уж легко мои родители прислушались к аргументам представителей Дальней Разведки. Но сам я надеялся, что сделал тогда самостоятельно осознанный выбор, уйдя из проложенного мощными плечами дедушки Ричарда семейного бизнеса. Даже с родителями не поссорился, хотя они-то как раз на меня рассчитывали.

Ну, папа — ладно… Стефан всегда был под железной пятой дедули. Даже, по просьбе Ричарда, сменил свою фамилию на Николсон — ох, знали бы вы, как Дженни рассердилась на своего отца, когда тот поставил это условие перед ее замужеством! Свадьбу отложили еще на два месяца, и Стефан вел мою маму под венец с уже вполне видимым животиком. Зато дед так гордился мною, и тем, что я носил его фамилию, а не отцовскую Рейнхардт. Но отец уже десятка три лет работал с Ричардом в Англии, стал полноправным членом клана Николсонов и в общем-то, уже мало кто из наших вспоминал, что этот талантливейший инженер-конструктор Федерации Землян — родом из-под Лейпцига, где и жила вся его родня.

Но мама… Насчет нее, получив диплом Псикорпуса и познакомишись с Амандой, я уже не был уверен — не в ее стиле было так легко согласиться с доводами представителей Дальней Разведки. Джейн Николсон, как и ее мать, Маргарет, моя бабушка, отличались решительным, волевым характером.