улучшалось. Голова перестала болеть, в висках уже не ломило, да и дышать как-то стало намного легче. Я даже принялся еле слышно насвистывать себе под нос старую пошлую песенку. Все из-за того, что я снова вернулся на войну. Здесь я был как дома, здесь все понятно и знакомо. Вот мы сейчас идем по мокрой пожухлой траве, а где-то там, за очередным косогором, возможно, нас ждет засада. И вполне возможно, что уже через час я буду лежать на земле, глядя стекленеющим взглядом в серое небо, а из разорванного брюха перестанет течь кровь. Вполне возможно… А может, все будет по-другому: нас встретят свои, напоят горячим чаем с бутербродами, накормят горячей кашей, щедро заправленной жирной свиной тушенкой.
Что-то я о жратве размечтался. Есть, что ли, хочу? Неожиданно! Аппетит и желание есть у меня отсутствовали как явление уже полгода. Как в госпиталь попал, перенес несколько операций, так и отшибло любовь к чрезмерному чревоугодию. Хотя раньше пожрать я был первый парень на деревне. Это что, на меня так возвращение в родные пенаты действует?
– Сержант, у тебя есть что-нибудь перекусить?
– Есть перед боем вредно, – коротко отозвался Метла, но, порыскав в карманах, вытащил тощую пачку галет. – Если получишь ранение в живот, возможен перитонит.
– Это тебя так в учебке научили? – хмыкнул я, жадно вгрызаясь в пресные квадратики сухого печенья. – Думаешь, при ранении в живот самой большой твоей проблемой будут лишние пара съеденных галет? Как правило, в кишках любого человека несколько килограммов каловых завалов, и именно они и станут причиной перитонита, а уж никак не скудный завтрак. Еще есть что-нибудь сожрать? У меня аппетит проснулся, а это верный признак того, что все пройдет хорошо. Так что, сержант, надо бы задобрить моего «вещуна» и угостить чем-нибудь вкусным, а то удача уйдет.
– Шутишь?
– Нисколечко. На войне приметы и суеверия – это самое первое дело. У меня друган есть, Колян, по прозвищу Якут, так вот он вполне серьезно с духами разговаривал, и те ему отвечали. И всегда россказни этих духов были… в масть. Он у них спрашивает, всякие подношения им подгоняет, а они ему рассказывают, что будет. Так что гони тушенку или сало! – подытожил я.
– Держи, предсказатель! – сержант протянул мне небольшую пластиковую банку паштета и плитку шоколада.
Нисколечко не смущаясь, я все это съел на ходу, даже не заметив, что гусиный паштет вприкуску с горьким шоколадом – это не совсем привычное сочетание.
К нужному месту мы добрались быстро, уложились за час. Последние полкилометра осторожно крались, несколько раз переползая по-пластунски открытые участки местности. Бойцы двигались неплохо, довольно умело перемещаясь, видно было, что они не зря жрали свой хлеб в учебке и там их хорошенько поднатаскали.
– Пшенкин, – позвал сержант одного из своих пацанов, – сиди тут и смотри в оба за проводником. Если что пойдет не так и в меня начнут стрелять, то ты сразу его кончай. Понял?
– Неожиданно, – удивился я такому крутому повороту событий. – Это с чего вдруг такие перемены? Или Рыжиков изначально планировал, что на встречу я не пойду? – спросил я у сержанта.
– Не вашего ума дело! – нервно хмурясь, отозвался Метла. – У меня свой приказ. Ваша забота – довести нас до места, вы справились, так что дальше сидите под кустиком и отдыхайте.
– Ясно, – отмахнулся я. – Сержант, ты гранату без чеки в руке зажми и держи так, чтобы ее видно было. Очень хорошо помогает в переговорах. Если там враги, то они должны захватить тебя живым, и граната в руках помешает им это сделать. И автомат со всей снарягой здесь оставь, так ты будешь легче и, если что, то драпать будет сподручней, а мы тебя с горочки огнем прикроем.
– Не учи ученого! – гордо выпятив грудь, заявил сержант. – Я не собираюсь драпать!
– Это ты зря, лишнее геройство вообще никому не надо, – спокойно ответил я на эмоциональный выпад сержанта. – Ты, главное, не тормози, если почувствуешь, что что-то идет не так, бросай гранату за спины встречающей стороны и сразу же тикай к нам.
Метла ничего не ответил и лишь многозначительно посмотрел на бойца с фамилией Пшенкин, потом пошел в сторону виднеющегося недалеко архитектурного ансамбля из двух разрушенных длинных коровников.
– Тебя как звать, Пшенкин? – спросил я у своего сторожа.
– Валера, – отозвался молодой боец. – А вас?
– Стас, но можно по батюшке – Палыч. А ты, значит, у нас Валера? Валерон! Прям как певец Сюткин или Меладзе. Хочешь, я тебя буду называть Сюткин?
– Нет, не хочу.
– Зря, на войне клички быстро присваивают, а с твоей фамилией быть тебе Пшенкой или Кашей. Согласись, не очень благозвучно.
– А Сюткин что, лучше, что ли? Это вообще кто такой?
– Ты не знаешь Валерия Сюткина? – искренне удивился я. – Гонишь? Группа «Браво»! Их хиты «Оранжевый галстук», «Вася», «Дорога в облака»… Не слышал?!
– Нет, – смущенно пожав плечами, ответил боец.
– Ну, а о Меладзе слышал?
– Слышал. Он брат продюсера группы «ВИА Гра», а там у девок сиськи зачетные, – мечтательно произнес Валера. – Я бы любой из них вдул!
– Ладно, о бабах поговорим потом, – строго произнес я. – Дай бинокль, твой сержант уже добрался до коровников. Нечего клювом щелкать, предупреди остальных, чтобы смотрели в оба, – приказал я.
Пшенкин тут же принялся исполнять приказ. Хорошо, что он оказался такой легковнушаемый и не упертый, как Метла. Вся эта тирада о певцах и кличках нужна была только для того, чтобы установить контакт с молодым бойцом.
Глядя в оптику бинокля, я наблюдал за перемещениями сержанта Егора по кличке Метла. Двигался паренек весьма умело – низко пригнувшись и быстро передвигая ногами, пробежал пустое пространство и упал у одной из стен. Немного полежав в траве, видимо в этот момент он прислушивался, сержант осторожно поднялся и скрылся из виду, обойдя коровник.
– Ну что там? – спросил Пшенкин.
– Пока все нормально, не мельтеши, Сюткин, жди. Давай немного сменим позицию и выдвинемся вперед, вон на тот холмик? – показал я рукой.
– Зачем? – напряженно спросил боец. – Егор велел ждать его здесь.
– А затем, что если Метлу все-таки спеленали, то его сейчас уже потрошат, и он как миленький расскажет, где мы его ждем. Ты же не хочешь, чтобы нас сейчас накрыли огнем из агээса?
– Нет, не хочу, но Егор, когда вернется, вломит мне звиздюлей.
– Скажешь, что я тебе угрожал револьвером.
– Каким еще револьвером?..
– Вот этим, – оскалившись, я показал ему наган.
– А, э-э-э?!.. – удивился боец.
– Все, Сюткин, не тупи, полезли за мной, – приказал я и, низко пригнувшись, двинул