– Вот он – рожденный меж смердов…
– Прет сквозь ряды авангардов…
– Сумрачней гуннов и курдов!
Похититель Монады,
оттолкнув стоявших на дороге и вступая в ареопаг
От крови, бурлящей в аортах,
Ты слеп, как гадальщик на картах!
Здесь – Я,
величайший из смертных,
Мессия всех стран распростертых.
Уицраор, приглядываясь
Со мной его молча оставьте.
Триумф ему пышный готовьте,
Судьбу его пойте и славьте, -
Он выйдет
в урановой кофте.
Барабаны.
Министр общественного воспитания,
показываясь на балконе и вертляво посматривая во все стороны
Люди! На полях
Всходит под дождем
Брошенный вождем
Сев.
Кто сказал "приляг"?
Этаких миляг
Крепко мы дерем
Все!
Щерь клыки – не щерь,
Все равно трудом
Мы преобразим
Тварь.
С кем же вы теперь,
Вы, кто так дрожал
Над своим добром
Встарь?
Голоса на площадях
– Перебираем баночки…
– Перетираем скляночки…
– Перемываем крыночки…
Другие
– Семеним на цыпочках…
– Привстаем на лапочках -
Бледных лапках в цапочках,
В стареньких опорочках!
Министр воспитания
Волен каждый встать
К нам в ряды добром,
Будь он раньше хоть
Поп;
Мы ж позолотим
каждому тавром
Туловище, грудь,
Лоб.
Крики
– Вперед! Вперед!
– Сколько нас? – Уйма!
– Вытереть, вытравить
Старые клейма!
– Братцы! Новый устав!
– Почесть новых постов…
– Хвост-то -
до самых застав!
– Мост
завалиться готов!
Шепот в черном кристалле
Замысел тонкий оправдывается:
Ихние с нашими слепливаются,
Птенчики юрко вылупливаются,
В стайки стройные скапливаются.
Часы на Цитадели бьют три.
Голос уицраора
Готов он!
Таких не бывало.
Он блещет, как меч Азраила.
Зажечь все огни ореола!
Утроить глаза караула!
Фанфары.
Министр, поднимаясь на носках
Братцы! Час назад
Злобный паралич
Нашего вождя
Сгреб.
В красный зиккурат
Люди понесли,
Плача, как дитя,
Гроб.
Горечь глубока -
О!… Но среди нас
Верный ученик:
Тот,
Кто из тупика
Подвигами спас
Рать, когда мы шли
Вброд.
Растерянные голоса
– Как это… Когда ж это?
– Это – он для слога.
– Все, что нами нажито, -
Общая заслуга!
– Да, но предревкомы…
Шефы… командармы…
– Может быть, такому
Крест дадут?
– …и бармы?
Фанфары еще раз.
Министр, возвышая голос
Век наш стал суров,
Жертвы громоздя,
Мудрость укрепит
Вас:
Нынче прозвучит
С крепостных зубцов
Нового вождя
Глас!
Агитаторы
Самому вернейшему -
хлопайте! хлопайте!
Самому мудрейшему -
топайте! топайте!
Трижды величайшему -
гикайте! гикайте!
Народ теснится к Цитадели. Любопытные карабкаются на фонари и
архитектурные украшения.
– Ах, сердце заходится…
– Ох, дух занимается…
– Бел-свет заливается!
Фанфары – в третий раз. Слышен мерный, лязгающий шаг, и на террасу Цитадели выдвигается Автомат, превышающий человеческий рост втрое, но с человеческим лицом. Всеобщий вздох недоумения и страха. Толпа замирает в замешательстве.
Автомат
Наш Всезакон
в том,
Чтобы весь круг
тем
Втиснуть в один
том,
Все исчерпав
там.
Наш Всезакон
в том,
Чтоб громоздить
дом;
Чтобы с любых
дамб -
Залпы! Салют!
дым!
Рукоплескания.
Автомат обводит всех магическим взглядом
В том наш благой
суд,
Чтоб стал народ
сыт;
Чтоб тесноту,
сор
Вдруг превратить
в сад!
Чтоб разглядел
мир
Сквозь пелену
хмар -
Голоден, нищ,
хмур -
Мудрость моих
шор!
Рукоплескания переходят в овацию.
Автомат
Мы – бодрый шаг
толп,
Будущих благ
столп;
Полный котел
полб,
По лбу врагов
залп!
Тем же, чья жизнь -
вред
Всем, кто врагам
рад,
Приговор: кляп
в рот
И-
в глубину
руд.
Мгновенное замешательство – и новый взрыв оваций. Автомат простирает перст к городскому собору.
Этот гнилой
склеп
Надо бы срыть.
Глуп,
Кто об устой
глыб
Бьет, как баран,
лоб.
Там, где звучал
всхлип,
Там, где жирел
клоп,
Можно сгрудить
Хлеб.
Соорудить
клуб.
Автомат делает знак Министру.
Министр воспитания, вскочив на парапет
Граждане! Тиран
Пробовал в народ
Сызмальства внедрить
Страх:
Рабством и бедой
Строен этот храм.
Рушьте его свод
В прах!
Толпа, повеселев
– Ну-ка – враз, деточки…
– Посдерем цаточки.
– Разнесем туточки
В одни суточки.
Шорохи в воздухе
Веками снаружи
Об этом мечтали…
В ознобе да в стуже…
В гееннском провале…
Протяжный крик раненого колокола, сброшенного на асфальт.
Прозревающий, появляясь на паперти вместе со священником
Теперь вскрывается явно,
Кто взмел этот вихрь на мир.
Спасем, кто верует, главное:
Наш образ
и наш потир.
Клир, уносящий священные реликвии
Уходим в пустыни темные,
Хоронимся по городам, -
Да будут своды тюремные,
Барак лагерей – наш дом…
Церковный политик, пытаясь задержать шествие
Стой! Ищи равнодействующую,
Иль погибать
всем.
Священник, не останавливаясь
Храни нас Бог
от предательствующего
Поклона злым чудесам.
Церковный политик, поворачиваясь к толпе
Гнал лицемеров из храма
Сам Иисус бичом.
Вы – справедливы! Правы!
Розни меж нас – ни в чем!
Клир поет, удаляясь
Под ветром ревущим,
По катакомбам,
В глухих убежищах
Безвестных комнат,
В метели свищущей
На горном спуске,
Храни нас, блещущий
Синклите Русский!
Говор в ареопаге
– Упрямство мула!…
– Да: рушить – мало…
– Охаять смело -
Вот будет мило!
Голос Прозревающего – вдали
Лишь вам соратствуем
В боренье крестном,
О, братство праведных
В Кремле Небесном!
Клир, уже едва слышно
Во царстве вражьем
По бездорожью,
Где ныне страждем
Во Имя Божье,
В духовном поле
Ростки посева
Учи нас холить,
О, Матерь-Дева!
Поверх руин собора протягивается полотнище: "Работы производит Государственный Разруштрест". Перед полотнищем сколачивается трибуна. На трибуне появляется
Генерал-лейтенант культурных сил
Был мамонт с бивнем,
Был скиф.
Ответьте:
Кто ж прогрессивнее
Всех на свете?
Голоса
Не скиф, не мамонт: значит – мы,
Обличители всякой тьмы.
Генерал-лейтенант
Так. Наша родина -
Столп наук.
Но свил в народе
Гнездо паук.
Чтоб паутину
Порвать навек,
Мы всю рутину
Сгрудим в ковчег;
Фундамент храма
Вполне хорош:
Мы вставим в раму
Синклит святош,
Пронумеруем
(На то указ),
Отполируем
Фанеру касс…
Тотчас – черед:
И в наш музей
Не завернет
Лишь ротозей.
Оживленные голоса
– Мысль!…
– За стеклами – гады,
В залах – шустрые гиды…
– В блеске цифр – наши годы,
Трудовые их гуды…
– Экспонаты озвучены,
Для окурочков – урны…
– Как глубоко-научно!
– Как высоко-культурно!
На месте собора начинается сооружение антирелигиозной кунсткамеры.