матушки.
Я нисколько не стесняюсь своего происхождения, я европейская аристократка, я восточная женщина, и я не выгляжу как чушка, в отличие от этой Клотильды, судя по портрету и нескольким снимкам. Она не отличалась вкусом. Это же ясно. Да и выбрать на тот момент уже немолодого Уильяма… не знаю. Сейчас ему восемьдесят девять, и он всё ещё мерзкий до невозможности. Я это поняла с первого взгляда. Но поживём увидим. Может, он окажется премилым старикашкой?
Я заглядывал и в личный дневник, не довольствуясь мемуарами, к которым имелись забавные сноски, вроде: «Оф-ф-ф, терпеть не могу эту Сури, она делает всё, что попросит этот граф! Немудрено, что ей не терпится залезть в его постель уже до конца месяца!»
Она выражала крайнее недовольство комфортом этого дома, упоминая, что в венгерском доме было куда теплее и готовили лучше. Ещё Эвет ненавидела «псин графа»: Мулла и Стронга. Тут я ничего не мог сказать, страсть к догам была семейной, с тех пор как дедушка Уильям привёз в поместье первую пару собак. К тому моменту, как в восемнадцать лет я получил часть дел отца, у семьи был целый питомник, откуда я хотел взять щенка всего через неделю. Мой старик Говард скончался полгода назад.
Сидя в саду и ожидая, когда уборщики закончат с кухней, я как раз читал про те самые духи, о которых говорил Нейл.
«Как только приехала, немедленно попросила местных цветов. Ох, этот милый маленький мальчик, такая прелесть! Он принёс мне целую корзину и сообщил, что посадит любые цветы, какие я захочу. Впрочем, для конца мая, тут весьма бедный выбор, даже учитывая, что есть теплица. Однако я изготовила аромат и назвала его «Чёртово Озеро». Через пару недель подарю графу. Вышло свежо... Люблю такие вещички! Тут парфюмерию считают за искусство, но при этом посмеиваются, мол, она не может купить нормальных духов. Батюшки, да они с ума посходили! Да их «покупной» ад воняет на весь особняк! Стану женой Лорда и запрещу всю эту спиртовую дрянь! Вчера ходила к озеру и слушала, как поют цикады. Нет, ничего такого, чего бы я не слышала в Венгрии, но осознание, что теперь у меня новый дом, вселяет надежду на счастье. В такие минуты мне кажется, что сердце у меня огромное-огромное и может вместить в себя всю любовь этого края. Я могу полюбить и Лорда, и его отца, и всех этих служанок, даже Сури, годную лишь для набивания курительной трубки. Нет, мне всё-таки везет».
Она считала, что попала в сказку. Забавное совпадение, я считал, что этот дом - чёртова реальность, далёкая и от сказки, и от рая. Проклятое тёмное место.
Я очень быстро шёл от ворот к крыльцу , чтобы скорее скрыться в доме, который показался мне безопаснее сада, когда услышал женский голос. Тонкое женское пение, подобное тому, что можно слышать в театре. Не оперное пение, но уверенный красивый вокал. Я замер. Мне стало невыносимо страшно и просто невозможно противиться желанию увидеть, кто поет.
- Кто здесь?.. - спросил я осипшим голосом.
Я не трус. Я никогда не был трусом, но до чего же парализует страх перед неизведанным. До чего это пугает.
- Это я, Майла.
Голос доносился от ограды, от того же самого места, где я стоял вчера ночью. Но я же далеко, я не могу слышать её так отчётливо!
- Это ты поёшь?
- Нет, это Эвис, моя новая подруга.
- Какого чёрта, убирайтесь! - как умалишенный, вопил я куда-то в пространство, отрицая, что и вправду может существовать вся эта чертовщина.
- Подойди, я не стану просить впустить меня, и Эвис тоже. Мы хотим предупредить.
Пение прекратилось. Я боролся со страхом, но и с желанием разобраться во всем окончательно тоже трудно было справиться.
По тропинке не шёл, почти летел, стараясь не издавать ни шороха, и когда замер перед ними, так и сел на том же месте, позорно дрожа всем телом и обливаясь потом.
- Что с тобой, Кит? Не нужно так бояться. Я тебя испугала, прости. Я - Майла Фокс, это - Эвис Дельгадо! Мы обе Мученицы!
- Что, блин, это значит?
Я упал от них в двух шагах, между нами был только забор и куст отцветшей дикой розы. Их было двое: Майла, одетая в чёрную рубашку, спускающуюся до колен, и рядом с ней девушка с медового цвета волосами и такими же медовыми глазами. Она была вся кругленькая, с веснушками на вздернутом носике и пухлыми губами. Приглядевшись, я понял, что девчушка, которой на вид не было и восемнадцати, видимо, беременна. Она тоже была в чёрной рубашке, улыбалась и продолжала напевать.
- Эвис отлично поёт, - улыбнулась Майла и погладила девушку по руке. - Она ждёт малыша. Сколько уже лет, дорогая?
- Ох, уже почти десять лет. Ума не приложу, сколько мне ещё ждать!..
- Вы о чем обе? Что за спектакль!?
- Никакого спектакля. Тише, мы пришли предупредить тебя, Кит, - Майла сделала шаг вперёд. Теперь она прижималась к забору, её плотное, чёрное платье выглядывало между досок и было вполне себе осязаемо. Это не глюк, не видение, не наркотический трип. Она как живая: ее платье, волосы и голос - все настоящее. Майла тепло улыбнулась. Вблизи её идеальное лицо казалось не таким правильным. Косметика когда-то скрывала поры, крошечные шрамики от ветрянки и синяки под глазами. Я помнил это лицо - реклама наручных часов - на ней Майла прижимает к идеальной щеке запястье со сверкающим на нем браслетом. Теперь на лице не было и следов какой-либо косметики и на ее кожа видны все изъяны, какие бывают у всех. Майла даже казалась живее и натуральнее, чем на тех идеальных фотографиях.
Три дня назад прибыл сын Алисии, наивный милый мальчик. Ох, Боже, как это смешно, он что-то мямлит, очень мило хмурится и совершенно очаровательно делает комплименты. Он на три года меня старше, но я будто общаюсь с младшим братом (поговаривают, что у «невинного Александра» есть сын! Мальчик, которого он привёз как своего воспитанника. Какие интриги!).
Правда, вчера он меня поразил, я танцевала с Уошем, каким-то родственником Алисии по мужу, и тот немного разошелся. Я бы и сама его приструнила, честно, я же не какая-то пустоголовая размазня. Но тут Александр, рыцарь на белом коне, врывается и начинает помогать мне! Шумит, чуть ли не вызывает