Читать интересную книгу Избранное - Уильям Фолкнер

— Вашу шпагу, сэр, — скомандовал Стюарт.

Пленник отстегнул шпагу, и Стюарт приколол ею к столу записку. Записка гласила: «Генерал Стюарт свидетельствует свое почтение генералу Поупу и весьма сожалеет, что вторично не мог его застать. Он намерен повторить свой визит завтра». Стюарт натянул поводья.

— Вперед! — приказал он.

Они спустились с холма, пронеслись через пустынную поляну и легким галопом поскакали по дороге, которую пересекли на заре, — по дороге, ведущей и дому. Стюарт оглянулся на своего пленника и на несущего двойное бремя благородного вороного коня.

— Если вы укажете, как проехать до вашей ближайшей кавалерийской заставы, я добуду вам приличную лошадь, — снова предложил он.

— Неужели генерал Стюарт, командир кавалерии и разведчик генерала Ли, станет рисковать своей личной безопасностью, безопасностью своих людей и всего своего дела ради временных удобств какого-то жалкого пленного? Это не храбрость, а безрассудство беспечного и своенравного мальчишки. В радиусе двух миль от этого места расположено пятнадцать тысяч солдат, и даже генерал Стюарт не может единолично победить такую армию, хоть она и состоит из янки.

— Я предлагаю это не пленному, сэр, — надменно возразил Стюарт, — а офицеру, испытавшему превратности военной фортуны. Всякий джентльмен поступил бы точно так же.

— Джентльмену нечего делать на этой войне, — возразил майор. — Ему здесь не место. Он такой же анахронизм, как анчоусы. Впрочем, генерал Стюарт не захватил наши анчоусы, — язвительно добавил он. — Быть может, он пошлет за ними самого Ли?

— Анчоусы… — задумчиво повторил Баярд Сарторис, скакавший рядом, и тотчас резко повернул назад.

Стюарт прикрикнул на него, но Сарторис упрямо поднял свою легкомысленную руку и поскакал прочь; генерал хотел было броситься вслед, но тут какой-то дозорный-янки выстрелил в них с обочины и юркнул в лес, криком подняв тревогу. Тотчас отовсюду захлопали выстрелы, справа из леса послышался шум от внезапно пришедшего в движение большого отряда и сзади, со стороны невидимого холма, грянул залп. Третий офицер подскакал к Стюарту и схватил за повод его лошадь.

— Сэр! Что вы хотите делать? — вскричал он.

Стюарт осадил взвившегося на дыбы коня, и в эту минуту позади грохнул второй залп, рассыпался нестройными хлопками, грохнул еще раз, а тем временем шум справа приближался и нарастал.

— Пустите, Алан. Он мой друг, — сказал Стюарт.

Но офицер вцепился в узду.

— Слишком поздно! — вскричал он. — Сарториса всего лишь убьют, вас же возьмут в плен.

— Вперед, прошу вас, сэр, — вмешался пленный майор. — Что значит один человек против возрожденной веры в человечество?

— Ради Бога, подумайте о Ли, генерал! — взмолился адъютант. — Вперед!

— скомандовал он отряду и, пришпорив свою лошадь, увлек за собой генеральского коня, между тем как позади выскочил из леса кавалерийский отряд янки.

— Итак, — закончила тетушка Дженни, — мистер Стюарт поехал вперед, Баярд вернулся за этими самыми анчоусами, а вся армия Поупа стреляла ему вслед. С воплем: «А-а-а-а! А-а-а-а! За мной, ребята!» — он взлетел на холм, перепрыгнул через накрытый для завтрака стол, ворвался в разоренную палатку с провиантом, и тут повар, который прятался за сваленными в кучу припасами, вскинул руку и выстрелил ему в спину из дерринджера[10]. Мистер Стюарт с боем прорвался обратно и вернулся в лагерь, потеряв всего двух человек. Он всегда лестно отзывался о Баярде. Он говорил, что Баярд был хорошим офицером и отменным кавалеристом, но что он был слишком безрассуден.

Они еще немного посидели, освещенные огнем камина. Пламя металось и трещало, искры яростным вихрем взмывали в трубу, и короткая жизнь Баярда Сарториса метеором пронеслась по темному полю их общих воспоминаний и невзгод, осветив его скоротечным ослепительным блеском, и, как беззвучный удар грома, угасая, оставила за собой какое-то сумрачное сиянье. Гость, инженер-шотландец, молча сидел и слушал. Потом он заговорил:

— Когда он поскакал назад, он ведь не был твердо уверен, что там есть анчоусы?

— Майор-янки сказал, что они там есть, — отозвалась тетя Дженни.

— Да, — задумчиво протянул шотландец. — А мистер Стюарт и в самом деле вернулся на следующий день, как он писал в своей записке?

— Он вернулся в тот же вечер искать Баярда, — отвечала тетя Дженни.

Пепел, мягкий, как розовые перья, тлеющими чешуйками падал на дно камина, постепенно принимая нежнейший сероватый оттенок. Джон Сарторис, наклонился к огню и помешал пылающие угли стволом трофейного ружья.

— По-моему, это была самая отчаянная армия на свете, — сказал он.

— Да, — согласилась тетя Дженни. — А Баярд был самый отчаянный парень во всей этой армии.

— Да, — задумчиво подтвердил Джон Сарторис, — Баярд был изрядный сумасброд.

Шотландец заговорил снова.

— Этот мистер Стюарт, который назвал вашего брата безрассудным, кто он, собственно, был?

— Он был генерал от кавалерии Джеб Стюарт, — ответила тетя Дженни. Некоторое время она задумчиво смотрела в огонь, и ее бледное суровое лицо на мгновение стало кротким и нежным. — У него было какое-то странное чувство юмора, — сказала она. — Самым забавным зрелищем на свете он считал генерала Поупа в ночной сорочке. — Она снова погрузилась в воспоминания о чем-то далеком, скрытом за розовыми зубчатыми стенами пылающих углей. — Несчастный, — промолвила она, а потом спокойно добавила: — В пятьдесят восьмом году я танцевала с ним вальс в Балтиморе. — И голос ее был гордым и тихим, как флаги в пыли [11].

Но теперь дверь была закрыта, и свет, едва проникавший сквозь разноцветные стекла, был окрашен в густые сумрачные тона. Слева от Баярда находилась комната его внука, та самая комната, где в октябре прошлого года умерли жена и ребенок его внука. Он помедлил у двери, потом тихонько отворил ее. Ставни были закрыты, и в комнате стояла немая тишина нежилого помещения, и он снова закрыл дверь, в рассеянности, свойственной глухим, тяжелой поступью вошел в свою спальню и по привычке с грохотом захлопнул за собою дверь.

Он сел, снял ботинки, которые два раза в год изготовляла ему по мерке фирма в Сент-Луисе, в носках подошел к окну и глянул на свою оседланную кобылу, которая была привязана к шелковице на заднем дворе, и на поджарого, как гончая, юношу-негра, в картинной неподвижности застывшего рядом. Из кухни, которой из этого окна не было видно, то замирая, то нарастая в бесконечной печали, вливался в ленивую тишину неслышный Баярду голос Элноры.

Он подошел к стенному шкафу, вытащил потрескавшиеся сапоги для верховой езды, надел их, притопнув ногами, взял сигару из ящичка на ночном столике и некоторое время постоял с незажженной сигарой в зубах. Сквозь сукно брюк рука его нащупала лежавшую в кармане трубку, он вынул ее, еще раз на нее посмотрел, и ему почудилось, будто он все еще слышит голос старика Фолза, который снова и снова кричит ему: «Полковник сидел себе там на стуле, ноги в одних носках положил на перила крыльца и курил эту самую трубку. Старуха Лувиния сидела на ступеньках и лущила в миску горох к ужину. В то время каждый и гороху радовался. А вы тоже на крыльце сидели, и еще к столбику прислонились. Больше никого там не было, одна только ваша тетушка — та, что жила у вас, когда мисс Дженни еще не приехала. Полковник отослал обеих девочек к вашему дедушке в Мемфис, еще когда он в первый раз поехал в Виргинию с тем самым полком, который вдруг переметнулся и постановил лишить его полковничьего чина. Взял да и лишил его чина — а все потому, что он не хотел быть запанибрата с каждым встречным и поперечным, который являлся с краденым ружьем и солдата из себя корчил. Вы, сдается мне, тогда совсем еще мальчишкой были. Сколько вам тогда стукнуло, Баярд?»

«Четырнадцать».

«А?»

«Четырнадцать! Неужели я должен повторять это всякий раз, когда ты мне эту дурацкую сказку рассказываешь?»

«Там-то вы как раз и сидели, когда они в ворота въехали и к дому по аллее поскакали.

Старуха Лувиния выронила миску с горохом да как заорет, но полковник велел ей заткнуться и скорей бежать за его сапогами да за пистолетами и вынести их на заднее крыльцо, а вы кинулись на конюшню седлать того самого жеребца. А когда те янки подъехали и остановились — а остановились они в точности на том самом месте, где сейчас клумба с цветами, — они не увидели никого — один только полковник сидел себе, словно отродясь ни про каких янки и слыхом не слыхал.

Ну, а янки, те сидят на лошадях и обсуждают промеж себя, тот это дом или не тот, а полковник ноги на перила задрал да глаза на них таращит, будто деревенщина какая. Офицер-янки послал одного солдата на конюшню посмотреть, нет ли там того жеребца, а сам полковнику и говорит: «Послушай-ка, Джонни, где тут мятежник Джон Сарторис проживает?»