смотреть на его затылок и опущенные широкие плечи, пока он не пропал в дыре в высоком потолке.
Нилла слушала его шаги, пока они не утихли. Ей отчасти хотелось подняться следом, посмотреть, было ли безопасно в башне.
— Чушь, — она вздохнула и отвернулась от лестницы, прошла к столу. Она села, скрестила руки и разглядывала, как огонь играл на стенах. Раздражение мерцало в ее груди.
Гаспар дал ей три недели, чтобы забрать Розовую книгу и вернуться в Вимборн… но хоть с ее прибытия прошли только две недели, она знала, что в ее мире прошло куда больше времени. Сколько дней, месяцев или лет она потеряет, выжидая бурю? Сколько еще Гаспар будет ждать, пока не решит отомстить ее бедному беззащитному папе?
Или он уже это сделал?
Нилла замотала головой. Не стоило так думать. Сэм всего два дня назад сообщил, что Гаспар все еще был готов чтить свою часть их сделки, если она выполнит свою.
Нилла крепко обняла себя. Она видела жуткие силуэты в тенях от света огня, они играли там. Картинки и силуэты ее бесформенных страхов.
— Нужно сделать то, для чего ты тут, — прошептала она. — Это единственный способ.
Единственный шанс для папы.
Единственный шанс для Сорана.
Единственный…
Она вскинула голову, ее тело вовремя остановилось, не упав со стула. Боггарты, она задремала? Огонь догорал, осталось лишь несколько язычков среди красных углей. Она сонно моргала, прижала ладони к глазам. Что-то ее разбудило. Но что?
А потом она услышала звук, который пробрался в ее разум и вернул ее в реальность. Жалобное скуление.
— Мамуля? Мамуля? Мамуля?
— О! — охнула Нилла и повернулась к кровати в нише. Слабого света огня хватало для ее зорких глаз, чтобы увидеть, что ребенок сидел, сжимая тонкое одеяло ручкам. — О, это ты?
Два ярких глаза посмотрели на нее. Огонь сиял на их белках, и они выглядели как маяки в тенях.
— Мамуля?
Нилла поднялась и пересекла комнату, двигаясь осторожно, чтобы не испугать бедняжку. Он отпрянул от нее, прижался спиной к каменной стене, и его глаза расширились. Глаза были такими странными! Сначала она подумала, что они были черными, но, когда она приблизилась, они оказались ярко-лиловыми. Он точно не был человеком.
— Все хорошо, — тихо сказала она, опустилась на корточки в паре шагов от ниши, чтобы не пугать его. — Я не твоя мама. Прости. Я — Нилла, — она прижала ладонь к сердцу и кивнула. — Нилла. Я друг.
Мальчик шмыгнул и потер костлявой ладонью нос. Он не говорил.
— Ты голоден? — Нилла изобразила, как ест. Он смотрел с любопытством и недоверием, но когда она потерла живот, он вдруг понял. Он кивнул, сначала медленнее, а потом быстрее. — Хорошо. Это начало, — Нилла встала, оглянулась. Оладушки кончились стараниями виверны. Чем она могла заманить бедного ребенка и завоевать его доверие?
Она улыбнулась.
— Знаю.
Она прошла к шкафу, пока не отговорила себя, открыла дверцы и вытащила баночку, украшенную рельефом корон и оленя. Королевское печенье. Самые вкусные, по мнению смертных. Соран не обидится, если она даст парочку. Он сам не ел сладости.
Нилла взяла банку с собой, села на корточки, открыла ее и вдохнула масляную сладость. Она протянула банку мальчику, улыбаясь. Он отпрянул.
Она увидела, как его ноздри расширились. Новый интерес засиял в его глазах, на миг отогнал его страх.
— Ну же, — Нилла взяла верхнее печеньице и откусила. — Видишь? — сказала она, жуя. — Они вкусные!
Она с радостью съела бы все, но мальчик осмелел, вытянул руку и забрал надкушенное печенье. Он сунул все в рот, и его глаза стали ярче, пока он жевал.
— Только медленнее, — Нилла отодвинула банку, когда он потянулся за добавкой. — Королевским печеньем нужно наслаждаться, а не пожирать, — она взяла второе печеньице и протянула ему. Его тоже проглотили так быстро, что Нилла сомневалась, что он ощутил вкус. Третье съели уже с большим наслаждением, и когда он взял четвертое, он стал откусывать понемногу, тщательно жевал, а потом глотал, наслаждаясь. — Хватит, — сказала Нилла, когда он протянул руку за пятым печеньицем. — Много сладостей на голодный желудок вредно. Может, воды? — она изобразила, как пьет.
Мальчик следил за ней большими глазами, не отвечал, пока она не ощутила себя глупо, сдалась и просто принесла чашку, оставив банку Королевского печенья на столе по пути. Когда она вернулась, мальчик осторожничал, пока она не сделала глоток. Потом он протянул дрожащие ручки, взял чашку и осушил ее большими глотками.
— Бедняжка, — Нилла села перед ним, скрестив ноги. — Тяжело тебе пришлось. Откуда ты? Из мира смертных? Или из Эледрии?
Мальчик опустил чашку и смотрел на нее до жути пристально. На его нижней губе были крошки, и Нилла подавила желание смахнуть их большим пальцем. Соран был прав, он был ибрилдиан. Даже со страхом и голодом, в крови и соленой воде он выглядел слишком идеально, чтобы быть полностью человеком. И неестественные глаза его выдавали.
Странно… она не ощущала в нем магию. Она почти верила, что ей показался тот всплеск силы. Почти.
Этот кроха мог быть источником бури? Если да, то как? И почему?
Качая головой, поняв, что от размышлений ее лицо стало строгим, Нилла быстро исправилась и улыбнулась папе.
— Давай попробуем еще? Меня зовут…
Мальчик вытянул руку, указывая за нее. Его глаза были огромными лиловыми лунами.
— Vulre! Vulre trazana! Vulre!
Нилла подавила крик и рухнула на локти. Она повернулась, отчасти ожидая, что в тенях за ней был монстр. Дева Шипов пробила оковы Сорана?
Нет. Это была виверна.
— Что ж такое! — закричала Нилла и вскочила на ноги. Виверна на столе сунула нос в банку печенья, моргала большими глазами, но продолжала как можно быстрее глотать сладости.
Нилла бросилась, пытаясь поймать ее за шею. Но виверна повернулась и прыгнула, хвост сбил банку, оставшееся печенье рассыпалось. Нилла успела поймать виверну за хвост. Игнорируя острую чешую, впившуюся в ее ладонь, она подняла виверну и взмахнула ею. Та вопила, крошки летели в стороны. Виверна извивалась в ее хватке, хлопая здоровым крылом.
— Мерзкий червяк! — ревела Нилла, тряся созданием изо всех сил. — Я должна выбросить тебя за дверь, чтобы ты сам боролся с бурей. Почему нет? Назови мне причину!
Виверна шипела, пищала, а потом повернула шею и оглянулась. Она издала испуганный вопль и согнулась, чтобы обвить крыльями с коготками ее предплечье, впилась и дрожала.
Нилла развернулась.
— Семь богов! — закричала она и отпрянула на шаг.
Ребенок стоял. Он поднял руки, двигал ими перед грудью. Он будто чертил символы в воздухе,