Читать интересную книгу Как - Али Смит

Кейт снова садится прямо. Под столом, под руками, которые держат газету, она видит ноги в плотных колготках и туфлях.

Тут она хорошенько прицеливается и изо всех сил наступает на эти туфли.

Раздавшийся вопль заставляет Эми раскрыть глаза. Она видит, как женщина напротив мнет газету одной рукой, а другой, нагнувшись, щупает свои ноги.

Она наступила мне на ноги, возмущается женщина. Ваша дочь. Наступила мне на ноги. Она смотрит на Эми, на ее лице — изумление и гнев; она ведет себя так, словно самой Кейт здесь даже нет.

Извините, пожалуйста. Мне очень жаль, говорит Эми. Кейт, извинись перед дамой. Какое нелепое недоразумение. Сейчас же извинись.

Извините меня, пожалуйста, говорит Кейт. Я не хотела делать вам больно.

Женщина переставляет свои крупные ноги под столом, снова заслоняет лицо шуршащей газетой. Эми строго глядит на Кейт и отворачивается. Ну и лицо было у той женщины — зато даже ожило от удивления. Вскоре ее плечи начинают трястись от беззвучного смеха.

Кейт кладет голову на руки. Разглядывает собственное отражение в оконном стекле, по которому проносятся деревья и небо. Ноги она старательно подогнула под сиденье, чтобы никто на них не наступил.

Мы начинали деление в столбик, думает она.

Энгус, топая, быстро пробежал по траве в десять минут десятого утра. Остановился, переводя дух, возле двери каравана. Эми открыла верхнюю половину, высунулась.

Я тут принес тебе за два месяца, проговорил он, отдышавшись. Машина не работала, я ждал, пока они откроются, а они открылись поздно. Не поверишь! Ты не опаздываешь на поезд? За два месяца хватит? Да, но лучше послушайся моего совета. Лучше возьми с запасом. Не беспокойся, это же на долгосрочный период, я тут подумал, мы все уладим. Ты ни в чем не будешь нуждаться. Будем снимать по десятке с каждого месяца, так я подумал, вот и все. Если ты не против — понимаешь, только если ты не против. А сейчас — может, подвезти тебя куда-нибудь? Я машину у ворот оставил. Могу подвезти тебя до станции. Могу подвезти до города, если надо.

Он умолк, сделал глубокий вдох. Фу-у! — выдохнул он, улыбаясь, — просто не мог сдержать улыбки.

Да, если ты нас подбросишь до станции, буду очень признательна, сказала она. Взяла банкноты, сложила их и засунула в теплый карман.

Ладно, кивнул Энгус. Ладно. Жду тебя в машине.

Он убрал лишние вещи с пассажирского места, подобрал какой-то хлам с пола и сунул его в бардачок, опустил окно. Кто звонил? — спросила Авриль вчера вечером, после того, как он закончил говорить по телефону.

Да так, ответил Энгус. Та девушка, Эми, из кемпинга.

Он поднял трубку, послушал гудки, положил трубку на место. Настроение было отличное.

Все в порядке? — спросила Авриль. Она смотрела телепередачу, в которой две супружеские пары, выряженные в одинаковые фуфайки, рыскали по большому антикварному рынку, пытаясь купить лучший товар за наименьшую цену.

Да-да, все отлично. Беспокоиться не о чем, ответил Энгус. Он прошел на кухню, открыл потайную дверь и оказался в кромешной темноте.

Так что ей было нужно? — крикнула Авриль.

Энгус ходил взад-вперед по маленькому квадрату внутреннего садика, потом зашел в сарай и постоял немного там, а сердце стучало у него в груди так, словно собиралось вырваться. Он не зажигал света, опасаясь, как бы Авриль не подошла к кухонному окну, не выглянула и не увидела, о чем он позволяет себе думать.

На следующее утро он отвез Эми и ее девчонку на вокзал, и все вопросы, приходившие ему на ум, оказывались вопросами, которые он остерегался задавать. Куда ты едешь? Зачем ты туда едешь? Надолго ли? Скоро ли вернешься?

Когда автомобиль остановился, когда они закончили махать друг другу и он больше не видел ее сквозь большое окно у билетной кассы, Энгус развернул машину и поехал. И только через полмили до него дошло, что он понятия не имеет, куда ехать, и тогда он притормозил у тротуара и выключил мотор. Впереди был целый день — день, полный пустоты. Он сидел в припаркованной машине, глядя на то, как покачиваются ключи в замке зажигания. Спустя несколько минут он поднял взгляд и увидел, что ветровое стекло усеяли мелкие брызги дождя.

Энгус влюблен в меня, лениво думает Эми.

Она поворачивается посмотреть на Кейт — та играет в какую-то игру на столе с грязным краем, перебирает пальцами по поверхности и тихонько разговаривает сама с собой разными голосами. Эми не может понять, что это за игра. Кейт надела в дорогу свою школьную одежду, не пожелала надеть что-нибудь другое. Эми делает вид, будто поправляет ей воротник рубашки, проводит пальцем по гладкой, в светлых пушинках, шее Кейт. Слегка дергает сзади за пряди.

Придется тебя скоро подстричь, говорит Эми. А то ты уже начинаешь походить на дикарку.

Эми, что получится, спрашивает Кейт, не оборачиваясь, если разбить бутылку джина о старую ведьму?

Сдаюсь, смеется Эми.

Нет, полностью скажи, говорит Кейт.

Сдаюсь. Что же получится, если разбить бутылку джина о старую ведьму? — спрашивает Эми.

Джин-баба, говорит Кейт. Она внимательно смотрит на свои пальцы, бегающие туда-сюда между липкими пятнами, оставшимися на столе от кофе, плюшек и прочей снеди той газетной женщины.

Пассажиры все еще едят, хотя обеденное время давно уже прошло, сейчас около четырех часов. Протоптав широкую тропу через вагон к буфету, пассажиры идут покупать те вещи, о которых рассказывает мужской голос из громкоговорителя. Эми объясняет, что у них мало денег, чтобы покупать там что-то съестное. Обещаю тебе, мы где-нибудь поедим, когда сойдем с поезда, говорит она.

Кейт наблюдает, как люди возвращаются через их вагон, держа маленькие бумажные пакеты, набитые едой. Она пытается разглядеть, что же они вытаскивают из этих пакетов. Пытается представить себе, каково это — самой выбирать еду в буфете. Уже стемнело, и все, что ей видно в окне, — это отражение предметов, находящихся внутри вагона. Теперь вокруг разговаривают почти исключительно англичане. Шотландия осталась позади, где-то там, далеко, у моря. Шотландия практически закончилась, когда они подъезжали к Эдинбургу. После Эдинбурга Кейт смотрела в окно, чтобы не пропустить границу; в последний раз, когда они ее пересекали, она была еще слишком маленькой и ничего не понимала. Но и теперь, хотя Кейт глядела и глядела в окно, она все равно ничего не заметила. Не заметила ничего похожего на границу, и тогда она спросила у Эми, а Эми ответила, что они наверняка уже проехали границу. Кейт пришла в замешательство: выходит, она уже некоторое время смотрела на Англию, а думала, что это еще Шотландия.

В Дарлингтоне Эми и Кейт приходится пересесть, потому что места, которые они заняли, оказались зарезервированы. Свободных мест в поезде нет, поэтому они садятся на откидные сиденья у стенки, возле туалетов и мусорного бака за вагонной дверью. Там, где они теперь сидят, пахнет туалетом и едой. Один из туалетов неисправен. Мимо них все время проходят люди с пакетами с едой.

Я сообщила в школу, что у тебя свинка, говорит Эми.

А кому ты сказала — моей учительнице? Ты разговаривала с мисс Роуз? — спрашивает Кейт.

Я разговаривала с какой-то женщиной, отвечает Эми, не знаю, кто она, наверное, секретарь. Я сообщила ей, что у тебя свинка и что доктор сказал, что ты поправишься недели через две или три. Она страшно заволновалась, стала расспрашивать, в каком ты классе учишься, хотела знать всякие подробности.

Если это миссис Макиннесс, секретарша, то Билли Макиннесс учится со мной в одном классе, говорит Кейт. Она повеселела. Эми никогда не звонила в школу, где она училась раньше, с какими-нибудь объяснениями, во всяком случае, Кейт такого не припоминает. Две или три недели, говорит она сама себе. Это четырнадцать дней. Или двадцать один день.

Эми представляет себе, как страх перед свинкой распространяется, будто микробы, из одной классной комнаты в другую, а в обеденное время — от дома к дому, по всей округе.

А я болела свинкой? — спрашивает Кейт.

Да, отвечает Эми.

А где мы тогда жили? — спрашивает Кейт.

Оттуда, где они теперь сидят, им виден тот самый малыш, который раньше плакал. Сейчас малыш спит у матери на руках. Его мать тоже спит, ее голова качается туда-сюда, но вдруг женщина вздрагивает и просыпается, смотрит на ребенка, потом пытается бодрствовать с затуманенным взглядом, снова закрывает глаза, роняет голову.

Расскажи мне про меня маленькую, просит Кейт.

Нет, отвечает Эми.

Расскажи мне про то, как я родилась, просит Кейт.

Ты не рождалась, говорит Эми. Я тебя нашла.

Все рождаются, возражает Кейт.

А ты — нет. Я нашла тебя под кустом крыжовника, говорит Эми. Однажды я нашла тебя, ты лежала под моей кроватью.

Неправда, говорит Кейт.

Да, тебя не проведешь, соглашается Эми, это неправда. Все было по-другому — я выудила тебя из залива. Я приняла тебя за заливную рыбу.