Читать интересную книгу Пленники вечности - Дмитрий Морозов

— Смещать магистра — большая глупость, — согласно подкрутил ус поляк. — Именно такими словами проводил меня… один знатный господин, чье слово значит многое в Европе.

— Подобное мнение велено передать и мне, — поддакнул литвин.

— И только вам, — завершил мысль Фелькензам, — уважаемая фрау Гретхен, и представляемому вами ордену под силу убедить Кестлера отдать вожжи военной колесницы в руки более достойные.

— К сожалению, — с видимым усилием констатировал священник, с нескрываемой ненавистью глядя на Гретхен, — все остальные способы влияния на магистра использованы и не дали желаемых результатов. А ваше влияние на неразумного владыку ливонской земли, говорят, всеобъемлюще и прочно.

— Сие есть преувеличение, как и многие другие сказки о… нас.

Гретхен смахнула со скамьи невидимый сор и села, в очередной раз изучая лица собеседников.

Фелькензам. Этот молодчик действительно годится, как никто иной, на уготовленную ему судьбой незавидную роль. Бесстрашен, глуп, порывист. Много лет провел на Западе, в самой Ливонии всегда имел дело с южными соседями, славянами-католиками. Доказал, что не боится крови и славы мясника. В этом он значительно превосходит Кестлера.

В течение двух недель рыцарь взял штурмом занятые русскими замки, забив рвы трупами своих и чужих воинов, пока магистр с основной армией безучастно стоял под Рингеном. Противники войны на западе в Москве попрятались по щелям, чему в немалой степени способствовало появление там Басманова и остальных опричников. После гибели отрядов Репнина и Русина, падения замков и выхода передовых разъездов Фелькензама к Нарве даже самые ярые сторонники мира взбеленились.

Курбский получил от царя такой нагоняй, что сделался страшнее грозовой тучи, стал скликать разбредшиеся из-под Пскова полки, словно наседка разбежавшихся цыплят. Армия московитов очень скоро вновь двинется на запад.

Кестлер понял, что на большее его воинство не способно. Он ждет, когда с запада хлынут деньги, наемники, новейшее оружие, паладины, готовые умереть за веру. В силу тевтонских рыцарей он больше не верит.

Самое омерзительное, думала Гретхен, во всей этой истории: магистр чует, что дни Ливонии сочтены. «Это тебе не Фелькензам, — рассуждала она, вспоминая последний разговор с магистром. — От него-то не удалось утаить ни литовских, ни польских хоругвей, сосредоточенных на южных границах орденских земель. Он знает, что любая оплошность в войне приведет страну к катастрофе, к хаосу, в котором ляхские, литвинские и московитские хищники будут рвать друг друга на части, деля вековечные владения крестоносцев».

— Действительно, — сказала она наконец, видя нетерпение присутствующих, — магистр ведет себя странно. То стоит с армией на месте, то движется к Ревелю, то вообще уходит на восток, постоянно возвращаясь к Рингену. Его дух сломлен, он не может вести рыцарей к победе.

— А победа лежит в полевом сражении, — Фелькензам сжал кулаки, — в честном лобовом столкновении, без всяких хитроумных маневров, осад и пушечной пальбы. Рыцарская армия в состоянии сломить первую же рать, что сунется на восток от рубежей Наровы. А славная победа вдохновит наших союзников на помощь изнемогающей Ливонии.

— Хорошая взбучка вселит мужество в сердца паладинов Запада, — поддакнул посланец Батория, — и может послужить уроком русскому царю. Глядишь, он удовлетворится устьем Наровы.

— Не бывать этому, — вскричал Фелькензам. — Случись небесам даровать нам победу в полевом сражении — и мы осадим Нарву!

— Осадить-то осадите, — пожал плечами поляк, — только без инженеров, новых пушек и свежего войска вряд ли возьмете.

— Чтобы все это было, — вновь заговорила Гретхен, — требуется разбить авангард московитской орды. После этого помощь золотом и людьми Ливонии обеспечена.

— Так вы готовы оказать требуемое влияние на магистра, фрау?

Священник буравил Гретхен своими маленькими глазками. «Смотри-смотри, — усмехалась та. — Давно ли вы называли нас ведьмами и ведьмаками? Жгли на кострах, обвиняя то в язычестве, то в вере в сатану, то в ереси? А теперь униженно молите о помощи».

— Я уверена, что и семи дней не пройдет, как рыцарь Фелькензам возглавит ливонскую армию…

— И при этом не нужно будет хоронить магистра, собирать капитул или ввергать его в узилище?

— Разумеется, нет.

Фелькензам рукавом стеганого кафтана утер лоб и повернулся к посланнику Батория.

— Придут ли нам на помощь ваши хоругви?

Гретхен напряглась. Момент был весьма и весьма щекотливый. Но южный «добрый сосед» не оплошал.

— Вступать в открытую войну с Московией мы не можем, — откашлявшись, четко произнес он, — пока не решится тяжба о престолонаследии в Литве и Польше.

Фелькензам хотел что-то возразить в свойственной ему бескомпромиссной манере, но его собеседник не дал себя перебить, возвысив голос:

— Однако я имею высочайшее дозволение отпустить в вашу армию саксонских аркебузиров и богемских пикинеров.

— Наемник — он и есть наемник, — подтвердил второй «добрый сосед Ливонии». — Из-за них Иоанн не станет объявлять войну. Скорее всего, просто не заметит их присутствия. У вас ведь тоже встречаются и валлоны, и французы, и скандинавы, рыцарь Фелькензам?

— Хватает у истинной веры и таких защитников, кто служит мечом и копьем не за звонкую монету, — надменно ответил ливонский кавалер.

— Готовы ли вы возглавить христианскую рать? — спросила Гретхен.

— Разумеется, да хранит меня от робости Небесное Войско!

— Таким образом, — подытожила фрау, — все, что должно было прозвучать под этими сводами…

Тут она с милой улыбкой посмотрела наверх, где невидимые снизу уши прильнули к специально устроенным слуховым отверстиям.

— Уже отзвучало. Позвольте мне отдохнуть, дабы затем отправиться в ставку магистра для решения нашей основной проблемы.

И она двинулась в сторону отведенной ей комнаты.

Тут же поднялся литвин.

— Хозяин, конь мой готов к дороге?

— Вы двинетесь в такую рань? Разумеется, сынишка сейчас оседлает.

Поляк шевельнул усами и осушил свой кубок.

— Пора и мне в дорогу.

Фелькензам, явно рассчитывавший на попойку в рыцарском кругу после утомительных переговоров, с ненавистью уставился поверх чаши на кислую физиономию священника, оставшегося за столом.

— Тогда и я отправлюсь к войскам, — выдавил он. Не прошло и получаса, как он и литвин домчались до развилки тракта.

— Удачи в битве! — услышал Фелькензам, когда его спутник повернул к югу.

Когда стук копыт тевтонской лошади растворился в утреннем тумане, литвин повернул коня на юг.

Выспавшись кое-как, в дорогу тронулся и священник. Поляк несколько миль пытался развлекать его сальными анекдотами из жизни краковской знати, но вскоре начал скучать и пристроился к каравану купцов, спешивших увезти товары подальше от охваченных войной земель.

А в харчевне Гюнтера тайная вечерня продолжалась.

Пятеро членов верховного судилища Фемы выслушали от Гретхен все нюансы разговора в нижнем помещении.

— Согласится ли магистр отдать войска Фелькензаму? — спросил первый.

— Это — самая легкая часть задачи, — безмятежно улыбнулась Гретхен. — Он просто занеможет, а рядом окажется та, кого он так желал все эти годы.

— Главное вам, фрау, — наставительно сказал второй, — не заиграться в эту интрижку. Вы нам нужны подле Батория, а не в палатке этого ветхого вождя ветхого рыцарства.

Гретхен криво усмехнулась.

— Вряд ли меня позабавит и надолго отвлечет от дел этот походный роман.

Третий член Шемгерихта оглядел своих коллег.

— Все ли мы взвесили, братья? Ведь принятые нами решения изменят очертания мира в северной Европе на многие годы, если не на века?

— Но и предотвратят еще большие изменения, — возразил четвертый, — угодные одним только московитам. В чем твоя тревога, брат?

Последний из верховного судилища ответил:

— Мне и самому тяжело признать, что Орден, великое детище Крестовых Походов, усмирявший варваров и продвигавший столетиями цивилизацию на Восток, должен погибнуть. Но мы, как никто в мире, знаем — он прогнил изнутри, немощен, ненавистен соседям. Его рыцари стали тенями, призраками на кладбище древней Европы, пугалами в давно заброшенном поле.

Возразивший второму печально кивнул головой, признавая правоту говорившего.

— Армия московского царя рано или поздно уничтожит Орден, варвары закрепятся на всем протяжении его морских владений, и тогда не найдется силы, способной загнать их назад, за прежние рубежи.

— Фрау хочет нам что-то сказать, — с бледным подобием улыбки на устах заметил первый из незримых владык Ливонии, — да и по праву — ведь идея принадлежит ее светлой голове.