Читать интересную книгу Пленники вечности - Дмитрий Морозов

Репнин собирался уже дать приказ вязать смутьяна, когда вновь запели ливонцы, заревели трубы, и двинулись они на отряд.

И вновь встретил железный поток пищальный залп. Но на этот раз справились рыцари с конями, мертвых затоптали, живые, а оставалось их еще видимо-невидимо, домчались до стрелецких пик.

И понеслась потеха!

Стоящие на коленях русские ратники вспарывали пиками конские животы, с задних рядов перерубали им пики бердышами, даже раненые старались доползти до упавших из седел, пуская в ход кто нож засапожный, а кто и просто кулаки.

Удар строй выдержал, благо не дали первые павшие ряды ливонцев набрать кавалерии нужный разгон. А в ближнем бою тяжелая конница не имела особых преимуществ, разве что могла раздавить стрельцов своей массой.

Репнин встал на стремена, поверх стрелецких голов выцелил рыцаря с павлиньим плюмажем, послал пулю, и вычурный шлем утонул в хаосе рукопашной.

Замерший у стремени казак протянул ему новую пищаль.

Репнин вновь выстрелил, уже не целясь в кого-то особо, а метя в самую гущу противников, вновь протянул руку.

— Кончилось зелье огненное, у своих проси, — сказал казак, вытаскивая саблю и вскакивая на коня.

Репнин подозвал десятника из задних рядов, взял его пищаль и послал на землю еще одного пса-рыцаря.

Лязг и грохот, стоявший вокруг, мог ввести любого слабонервного в дрожь. Скрежетали клинки по шлемам и панцирям, ржали кони и кричали раненые с обеих сторон.

— Стоять, держаться, — перекрикивая шум сражения, проорал Репнин. — Берите на копья их, басур-манов!

— В этой каше мы потеряем всех коней, — сказал Кестлер, глядя на творящееся вокруг русского знамени, непоколебимо реявшего над стрельцами. — Следует отвести кавалерию и бросить в бой валлонов.

— Но они опять зарядят свои пищали, — возразил француз. — От этих залпов потерь больше, чем от ближнего боя.

— Вы, франки, мало смыслите в современном оружии, — сказал магистр. — Московиты шли скорым маршем, без обоза. Значит, каждый нес несколько выстрелов, не более. В худшем случае, у них есть еще один залп, а в лучшем — ни одного.

— Только на два залпа у них зелья с собой? Вот это диво!

— Отсюда не слышно, — усмехнулся магистр одними губами, — но лучшие их стрелки, наверняка, стреляют вразнобой, через головы дерущихся. Этот ближний огонь и есть самый губительный. Залпы только коней пугают и сбивают наступательный порыв. Но зато и зелье у них быстрее выходит.

Он подошел к трубачам и герольдам.

— Велите рыцарям отойти!

По сигналу, стальная хватка вокруг стрельцов ослабла.

Задние рыцари, так и не вступившие в бой, уже мчались к своим гербовым значкам, вкопанным на исходном рубеже атаки.

— Казаки — за ними!

Репнин махнул саблей, и сквозь строй стрелецкий вновь пронеслись стремительные силуэты русских степняков. Взвились арканы, выдергивая из седел отступающих, взметнулись и упали острые сабли.

Но казачья лава растворилась в ливонском море без следа. Как ни ждал их Репнин назад, ни один не вернулся из вылазки, превратившей отступление рыцарей в хаос. Воевода снял шлем и перекрестился.

— Истинно за веру легли они в землю, — сказал он. — А теперь и наш черед. Пехота идет!

Действительно, Кестлер больше не опасался, что русские прорвутся в Ринген и встанут там насмерть. Полка пикинеров и ватаги ландскнехтов с лихвой хватит для обороны подъемного моста.

Посему валлоны уже маршировали на восточное крыло стрелецкого строя, а за ними шли стрелки, на ходу вращая арбалетными воротами и накладывая стальные болты.

— Огненного зелья нет больше, — сказал своим Репнин. — Негоже нам стоять и ждать, пока всех стрелами истыкают. Вперед, на прорыв!

И стрельцы устремились навстречу валлонам.

Арбалетчики изрядно прорядили голову атакующей стрелецкой колонны, но русские все же дошли и вгрызлись в строй наемных пикинеров. Репнин дрался в самой гуще, вместе с десятком последних боярских детей, несущих знамя отряда с изображением солнца, остановленного Божьим угодником над пустыней.

— А вот теперь следует бросить в бой и рыцарей, — заметил магистр. — Я уже заплатил валлонам, не хочется лишаться последней дисциплинированной пехоты.

Репнин распластался в седле, уворачиваясь от пики, и рубанул по древку. Оно оказалось окованным, и сабля бессильно проскрежетала по металлу, щербясь и корежась.

Однако конь воеводы, взвившись на дыбы, ударом копыта проломил грудь незадачливому копейщику, отбросив искореженное тело вглубь валлонского строя.

Воевода уже сидел в седле, отводя вправо новое копейное навершие.

— К Рингену, братушки, навались! — крикнул он. И в этот миг арбалетный болт клюнул его точно между лопаток, пробив юшман.

Воевода упал вперед, выронив саблю и обняв лошадиную шею слабеющими руками.

— Боярина убили! Смерть!

Сразу несколько глоток подхватили скорбный и одновременно грозный клич, и стрельцы рванулись вперед, не считаясь с потерями. Валлоны дрогнули от этого бешеного натиска и попятились.

Однако арбалетчики продолжали косить фланги русского отряда, а с тыла неотвратимо накатывалась рыцарская волна.

Верховые ливонцы налетели и ударили копьями в остатки отряда. Не вытаскивая своих смертоносных орудий из тел, рыцари взялись за мечи.

Началась агония отряда, ибо вырваться из смертельных объятий Ордена не было суждено никому. Кестлер с ничего не выражающим лицом смотрел, как сверкающие волны поглощают маленький островок лисьих шапок у самого подъемного моста Рингена.

Вскоре раздались победные клики, и магистр отвернулся.

С поля боя примчался давешний француз, размахивая трофейным знаменем. Он швырнул его к ногам магистра и спешился.

— Славное деяние, — скривил губы магистр.

Француз выглядел смущенным и задумчивым.

— Почему никто из них не сделал даже попытки сдаться?

— Ну, как вам сказать.

— Там была одна чернь? Судя по доспеху конных московитов и их лошадям — навряд ли. Может, они не любят платить выкуп за своих? Им мешает варварская вера или какие-нибудь предрассудки?

— Вы не во Франции, — покачал головой магистр. — Здесь пленных не берут.

Он вернулся в свой шатер и только оставшись один, дал волю своему гневу.

Шлем отлетел в угол шатра, уставленный кубками и блюдами с дичиной стол полетел следом, охотничий пес удостоился пинка и с воем выскочил прочь.

— Целый месяц ушел у меня на разгром этих двух жалких отрядов московитов! И что же? Святые угодники и Мария Тевтонская — три тысячи мертвецов! Такие потери для Ордена неприемлемы! Какие великие надежды связывал я с этим контрнаступлением, и сейчас вижу дух своих сподвижников в смятении, а воинство Христово — обескровленным.

Кестлер волком прошелся по своему походному жилищу. Он продолжал рассуждать вслух:

— Очень скоро весть о разгроме двоих московитских воевод уйдет за реку Нарову, и в Ливонию хлынут русские орды, смертоносные пушки, дикие казаки. Я опять вынужден перейти к обороне, а это смерти подобно. Что скажет о бессилии Ордена Запад? Где взять деньги, чтобы пополнить потери в людях и конях? О горе мне!..

Он уселся на скамью и обхватил голову руками. Через некоторое время отчаяние сменила холодная ярость.

— Где тот болван, что должен был раздавить отряд Репнина еще на подходах к Рингену?

Явившийся на зов оруженосец с замиранием сердца смотрел в красные от бешенства глаза магистра.

— Он продолжает преследовать по восточному тракту… — он замялся, — отряд Репнина… Гонец от рыцаря Фелькензама прибыл совсем недавно.

— Велите всыпать гонцу палок, а когда придет в себя, отошлите за его глупым хозяином. Довольно ему сражаться с призраками!

* * *

Через трое суток у того же шатра спешился уставший до смерти от бесконечной скачки рыцарь Фель-кензам. Его загнанный конь тут же свалился набок и околел.

Рыцарь вошел в шатер и сорвал с головы шлем.

— Итак, — констатировал магистр, — московиты провели вас, словно лисица — туповатую гончую. Вместо того чтобы развивать наш временный успех после Рингенской осады я вынужден был принять на себя удар отряда Репнина.

— Мой повелитель…

— Молчите, Фелькензам! Если бы не славные деяния ваших предков, послужившие славе и величию Ордена…

Кестлер сделал пальцами такое движение, словно ногтями срывал кожу с отрубленной головы злосчастного полководца.

— Вы уже знаете о наших потерях? А о том, какие настроения царят среди наемников? Если, говорят они, такова цена за победу большой армии над малыми полками, что будет, когда из-за Наровы вновь явится вся рать московитов!

— Но мой магистр, — попытался сказать слово Фелькензам, — по варварам нанесен серьезный удар. Они лишились крепости, полностью уничтожен деблокирующий отряд, а наши силы в целости и сохранности.