Читать интересную книгу Джон Фицджеральд Кеннеди - Алан Бринкли

От большинства членов Палаты представителей Кеннеди отличался частыми отлучками из Вашингтона. Он проводил выходные в Хайеннис-порте, но в тот район Бостона, в котором жили его избиратели, не ездил. В отпуск приезжал в семейный дом в Палм-Бич. Путешествовал по Калифорнии, Ирландии и Англии. Почти всюду, где бывал, тратил много времени на знакомства с представительницами прекрасного пола. Причиной его частых отлучек из Капитолия была не только его беспокойная натура, но, как и раньше, его слабое здоровье. Его донимали проблемы со здоровьем, усиливающиеся боли в спине, всевозможные болезни, которые никто не мог диагностировать.

В 1947 году, во время поездки в Англию, он заболел так сильно, что принял последнее причастие в католической церкви при лондонской больнице. Но именно там британский врач, наконец, распознал симптомы: Кеннеди страдал болезнью Аддисона, редким и опасным заболеванием, возникающим вследствие того, что надпочечники не производят необходимые гормоны. Хроническая надпочечниковая недостаточность вызывает многочисленные расстройства, которые затрудняют постановку диагноза. Этим, по крайней мере, частично, можно объяснить тот факт, что болезнь Кеннеди так долго не могли определить, хотя описана она была еще в девятнадцатом веке. Правильный диагноз, по-видимому, спас ему жизнь, так как без лечения болезнь приводит к смертельному исходу, а регулярный прием кортизона, хотя и имеет неприятные побочные действия, позволяет контролировать состояние больного. Несмотря на то, что в дальнейшем у Кеннеди продолжались мучительные боли в спине и другие недомогания, вскоре после начала лечения кортизоном тяжелейшие симптомы болезни, которые он испытывал с детства, стали постепенно отступать. Кортизон придал коже Кеннеди смугло-румяный оттенок и добавил «солидности» его сухопарой фигуре [78].

В юности Джек был окружен множеством друзей, но, занявшись политикой, начал постепенно отдаляться от них. Сохранив дружбу с Лемом Биллингсом и еще несколькими старыми приятелями, он мало виделся с остальными и не заводил новых товарищей, хотя, как это обычно бывает с известными людьми, имел много знакомых, которые называли себя его друзьями. У Джека не было особой близости даже с собственными родными братьями и сестрами. Он плохо знал их, поскольку, будучи намного моложе, они росли, когда он жил в интернате, учился в университете или служил во флоте. После смерти Джо-младшего самым близким человеком из их числа для него стала сестра Кэтлин, которая во время войны переселилась в Англию. Ее первый муж, маркиз Хартингтон, погиб на фронте. Вскоре после войны у нее начался роман с Питером Вентвертом, восьмым графом Фитцуильямом. Роза Кеннеди была категорически против отношений Кэтлин с Фитцуильямом, который не был католиком и у которого в это время шел бракоразводный процесс с первой женой. Роза даже угрожала отречься от дочери, если та надумает выходить за него замуж. Джек всячески поддерживал сестру, роман которой с Фитцуильямом, несмотря на угрозы матери, продолжался. Весной 1948 года, игнорируя предупреждение об опасных погодных условиях, Кэтлин и Питер отправились на юг Франции на борту частного самолета и погибли, когда самолет врезался в гору. Для семьи это была уже вторая горестная утрата. Угнетенный потерей еще одного дорогого ему человека, Джек впал в депрессию и несколько недель не мог прийти в себя. Позже он сблизится с младшими Кеннеди, особенно сестрой Юнис и братом Бобби, но пока чувствовал себя очень одиноким [79].

* * *

В этот печальный момент своей жизни Джек с головой окунулся в мир политики. Начался его второй срок в Конгрессе, но он по-прежнему стремился минимально участвовать в повседневной работе комитетов и заседаниях Палаты представителей. Большую часть времени он проводил в Массачусетсе, в то время как в Вашингтоне за него трудились его многочисленные талантливые помощники. Он же сосредоточился на подготовке к выборам в Сенат в 1952 году: начал ездить по штату, встречаясь с избирателями за пределами своего округа; и научился эффективнее общаться с аудиторией. В своих выступлениях он в основном затрагивал проблемы внешней политики, коммунистической угрозы и Холодной войны, которые не вызывали серьезных разногласий у жителей штата Массачусетс — его избирателей. Принципы Холодной войны он отстаивал даже более воинственно и агрессивно, чем лидер его партии президент Гарри Трумэн. Так, когда в октябре 1949 года пал режим Чан Кайши, он присоединил свой голос к тем, кто обвинял в таком развитии событий специалистов по Китаю Оуэна Латтимора и Джона Кинга Фэрбэнка, а заодно и весь Государственный департамент. Кеннеди, в частности, утверждал: «Наши дипломаты и наш президент разбазаривают то, что наши солдаты по крупицам собирали во время войны» [80].

Хотя Кеннеди и не был демагогом-антикоммунистом, он в то время разделял взгляды своего друга сенатора Джо Маккарти, которого в 1952 году назвал «великим американским патриотом» [81]. Он с энтузиазмом поддержал билль Маккарэна-Уолтера, против которого резко выступали либералы. Трумэн наложил на законопроект вето, но Конгресс преодолел президентское вето, и закон, обязывающий коммунистов проходить регистрацию, а Министерство юстиции — расследовать их деятельность, был принят. Через много лет, когда Кеннеди искал поддержки либеральных демократов, те припомнили ему его позицию при голосовании билля [82].

К началу 1952 года Кеннеди стал кандидатом Демократической партии на выборах в Сенат от штата Массачусетс. Его соперником был республиканец Генри Кэбот Лодж, дослуживающий в Сенате третий срок и баллотирующийся на четвертый. Лодж, внук влиятельного массачусетского сенатора с тем же именем, того самого, который, будучи председателем Комитета по международным отношениям в Сенате, возглавил оппозицию против президента США Вудро Вильсона по вопросу вступления в Лигу Наций, производил впечатление грозного противника. Однако против Лоджа играл целый ряд факторов. В 1952 году он руководил проведением президентской кампании Дуайта Эйзенхауэра, что ограничивало его активность в собственной предвыборной сенатской гонке. Кроме того, его энергичная поддержка Эйзенхауэра охладила отношения Лоджа с теми массачусетскими республиканцами, которые бы предпочли, чтобы Республиканская партия выдвинула на пост президента более консервативного кандидата Роберта Тафта.

Но самым неблагоприятным фактором для Лоджа на выборах 1952 года стал Джо Кеннеди. Как и раньше, он участвовал почти во всех аспектах предвыборной кампании своего сына — о чем последний даже не всегда догадывался. Джо организовал свою собственную, скрытую от посторонних глаз кампанию в поддержку кандидатуры Джека, действующую независимо от официальной. Его самые преданные, работающие с ним всю жизнь, помощники незаметно контролировали появления Джека на разных мероприятиях, публиковали и распространяли агитационные материалы и — главное — помогали правильно распределить деньги между разными комитетами и общественными группами, которые могли дать дополнительные голоса избирателей. Джо уволил одного из самых верных помощников Джека, заменив его младшим братом — Робертом Кеннеди, который очень быстро проявил себя талантливым и незаменимым организатором. Теперь Бобби, а не Джо, возглавил избирательную кампанию брата. Но это совсем не означало, что Джо отошел от дел. Он без лишнего шума уговорил издателя газеты New Bedford Standard-Times, которая до этого поддерживала Тафта, агитировать консервативно настроенных республиканцев голосовать за Джека. Кроме этого, Джо тайно встретился с Джоном Фоксом, владельцем газеты Boston Post, который уже пообещал поддержку Лоджу, и убедил его изменить решение. Вскоре после встречи Фокс, который испытывал серьезные финансовые трудности, получил от Джо ссуду в полмиллиона долларов [83].

Хотя Джек иногда и жаловался на чрезмерное участие отца в предвыборной агитации, из-за собственного вялого стиля ведения кампании, сам он был вынужден передать все бразды правления Джо. Джек практически никогда не интересовался ни источниками денежных ресурсов, ни статьями расходов. И на протяжении всей кампании он пользовался при встречах с избирателями большой поддержкой со стороны семьи. [84] Почти наверняка своей победой над Лоджем, достигнутой с незначительным перевесом, всего в 3 %, или 70 тысяч голосов, Джек был обязан тщательно продуманным и щедро финансируемым действиям Джо Кеннеди и его команды. Тем не менее, это был настоящий триумф. Джек победил одного из самых ярких представителей Республиканской партии, и ему удалось добиться этого личного успеха на фоне двойной убедительной победы республиканцев: на выборах в Конгресс и президентских выборах, которые привели в Белый дом Эйзенхауэра.

Многие годы спустя в интервью Роза Кеннеди говорила о своем отце, бывшем бостонском мэре Джоне Фицджеральде: «В моем воображении он представал мальчиком, которого пустили погреться в комнату для слуг в доме Генри Кэбота Лоджа-старшего. Тем зимним вечером, разнося газеты по домам бостонцев, он даже в самых смелых мечтах не мог предположить, как далеко уйдет он сам и его потомки от этого дрожащего от холода мальчишки» [85]. Для Розы и, в значительной степени, для Джо победа Джека была актом возмездия за многолетнюю дискриминацию ирландцев, за все оскорбления и унижения, которым подвергались ирландские семьи. Для Джека, однако, эти давнишние обиды почти ничего не значили. Сын богатого и влиятельного человека, он принимал, как само собой разумеющееся, и свою комфортную жизнь, и свою принадлежность к миру американской аристократии. Он редко вспоминал о трудном прошлом своих ирландских предков. Вместо этого он думал о будущем.