– Чтобы душа не зачахнула.
– Как душа связана с животом? – недоумевая спросил Генрих.
Женщина близко подошла к Генриху, и, взяв его руку, прижала её к своей груди. Генриху стало неловко от такой близости. Женщина, которая годилась ему в дочери, приложила руку к своей достаточно упругой груди. Даже сквозь грубую ткань он чувствовал тепло её тела.
– Многие люди уверены, что душа находится тут. – Голос женщины опьянял, будто был полон лауданума. Она начала опускать руку Генриха к своему голому животу. Мужчина чувствовал прохладу её оголённой кожи и будто тысячи иголочек щекотали кончики его пальцев. Он дёрнулся, но женщина как будто этого и не заметила.
– Некоторые вообще не верят. – сказала Оливия.
– Они ещё придут к истинному пути. – спокойно, но уверенно сказала женщина, неотрывно глядя в глаза Генриху. – На самом деле душа находится здесь. Наши матери, вынашивая младенцев под сердцем передают через пуповину частички своей души. Душа попадает в дитя. Младенец растёт, с ним растёт и его душа. Как человек вскормит свою душу, такой она и будет. Душа бывает непокорна как дикий зверь, но её нельзя запирать, иначе душа зачахнет и погибнет. Добро – хорошая пища для этого зверя, зло – смертельный яд.
– Так вот оно как. – протянула Оливия, пытаясь сделать вид, будто поняла сказанное женщиной.
Женщина расслабила свои руки, и Генрих уже смог освободиться, но уже не хотел этого. За это короткое время, он уже успел привыкнуть к теплу рук этой загадочной женщины, и без неё, он почувствовал в руке неприятный холодок, а вместе с ним и одиночество.
– А теперь разрешите вас накормить. Вы мне очень помогли. – чуть игриво предложила женщина.
– Вы очень к нам добры. – поблагодарил Генрих.
– Мы всегда добры к обитателям нашего города.
–Обитателям? – спросил Генрих.
–Какого города? – удивилась Оливия.
– Мы отправляемся на восток. Мы не собираемся тут оставаться. – слабо запротестовал Генрих.
У женщины вытянулось лицо от удивления. В глазах появился испуг. Она повернула лицо к толпе женщин и мужчин. Из этой толпы вышел один высокий мужчина:
– Вы попали в лесной город. В лесу находится много таких заброшенных зданий, в которых живём не только мы.
– Мы прячемся здесь, потому что не хотим жить среди того хаоса, что люди называют порядком. – тихо продолжила женщина. – Мы не платим налоги, потому что у нас совсем нет денег. Нам неоткуда их брать.
Мы не отправляем своих сыновей воевать за чьё-то королевство.
Мы оберегаем наших дочерей, чтобы их не обесчестили, если в это королевство вторгнутся чужеземцы.
Мы не грабим и не убиваем друг друга, потому что мы все живём в скромности и мире. Мы хотим свободы. И мы живём в свободе…
– Но мы не хотим с вами жить. – перебила Оливия. – У нас совершенно другой путь.
– Мы не выпустим вас отсюда, потому что вы можете рассказать о нас. – спокойно ответил мужчина.
– Но зачем?
– Лучше узнать у него. – мужчина указал на Генриха.
– Но причём здесь я? – удивился Генрих.
– Твой плащ. Такие плащи простые люди не носят. Значит ты либо купец, либо знатный человек, либо солдат при дворе, либо обокрал кого-то из них.
Знатный человек не гуляет пешком лишь в компании девчушки. Повозки с товаром у тебя нет, значит не купец.
– Ты и не вор, так как будь это ворованный плащ, ты бы пытался продать его контрабандистам. – встряла женщина.
– Значит остаётся одно – прислужник королевского двора. – подытожил мужчина.
– Ты прав. Могу только поразиться твоим умом. Но мне незачем вас сдавать. – оправдывался Генрих.
– Как это незачем?
– Я уже старый солдат, которого отправили на восток следить за домом купца. Я уже говорил это ей. – Генрих покосился на женщину, – Правительство сменилось – я стал не нужен. Я взял её, – Генрих кивком указал в сторону Оливии – чтобы она мне показала дорогу до восточной провинции, поскольку она из деревни, что недалеко располагается от неё.
– А сдашь нас – докажешь свою нужность. – дополнил мужчина, скрестив руки на груди.
– Если бы я хотел доказать свою нужность, я бы, в первую очередь, сдал бы контрабандистов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Он не обманывает, правда. – вмешалась Оливия. – Он потратил почти всё своё жалование, чтобы купить мне одежду и обувь, потому что начинает холодать, а у меня совсем не было ничего, чтобы пережить холод.
Оливия приподняла юбку, чтобы мужчина смог разглядеть сапоги.
– Ну да, одежда и сапоги новые. – согласился мужчина, оглядев Оливию.
– Прошу вас! – взмолилась Оливия, обращаясь к женщине, – мы говорим правду, мы не собираемся рассказывать о вас кому-либо.
Женщина повернулась к мужчине. Он кивнул ей и сказал:
– Покорми их, дай им возможность пережить эту ночь у нас, а завтра пусть уходят. Отдай девчушке мой плащ из козлиной шерсти. Он ей будет нужнее.
Женщина утвердительно кивнула и повернулась к Оливии и Генриху:
– Садитесь за стол, скоро будет готова еда.
– Большое спасибо. От еды мы не откажемся.
Оливия быстро села на скамью. Генрих уже пытался сесть рядом с ней, как в эту комнатку зашёл другой коренастый мужичок:
– Помогите кто-нибудь уложить тюки. Я один не управлюсь. – попросил тот мужичок. Он был краснощёким, с носом-картошкой. Волосы от пота прилипли ко лбу.
– Я могу помочь. – отозвался Генрих и повернулся к женщине. – Всё равно еда ещё не готова.
– Мы будем очень благодарны. – женщина обратилась к коренастому мужичку, подмигнув, – Это наши гости.
– Гости? – удивлённо переспросил мужичок.
–Да, сегодня у нас исключение. Они не хотят с нами оставаться. – подал голос мужчина из-за угла, который разрешил им остаться лишь на ночь.
– Хорошо. Мы ценим даже временные рабочие руки. – пожал плечами краснощёкий мужчина.
Генрих ушёл вместе с ним, а за стариком последовали ещё несколько мужчин. Оливия обратилась к женщине:
–Может и я могу чем-нибудь вам помочь?
– Да. Пока томиться овощная тушёнка, разберись с овощами для похлёбки. Я к тебе присоединюсь сейчас.
Женщина села рядом с Оливией, и обе принялись резать овощи:
– Боюсь вы с трудом заснёте. – усмехнулась женщина.
– Почему же?
– Из-за шума. Мы по ночам готовим, чтобы меньше был заметен дым от печки. Особенно тяжело зимой приходится. От снега всё становится заметным. Чтобы не рисковать, мы переходим в новое место, где нет дымохода – весь дым скапливается внутри. Мы все тогда становимся чёрными, а слёзы из глаз текут ручьями.
– То есть скоро вы опять туда перейдёте?
– Да. И так из года в год. – пожала плечами женщина.
– Но почему вы выбрали именно такую жизнь?
– А мне так нравится. Мой муж и его брат ещё до того, как встретили своих жён, решили, что уйдут из города в лес, и заживут по-новому. Вот тот мужчина, что вас не пускал, брат моего мужа-настоятеля. Они раньше служили в часовне при королеве. Когда она приказала закрыть часовни, а служителей оставить без работы, тогда они очень сильно обиделись на неё, ведь они поначалу её жалели. Она страдала от своего безумного короля-мужа. Так они думали. Но когда она оставила моего мужа без денег, работы, да ещё лично пригрозила его убить, если он попросит её о помощи, тогда мы поняли, что пора уходить. Ничего святого тут не осталось.
– Ваш муж был настоящим настоятелем?
–Он и сейчас настоящий настоятель. Только гонимый королевой. Ты его видела. Он только что ушёл с твоим другом.
–Это тот мужчина, что попросил помочь с тюками?
–Да, это он.
–Но на нём обычная одежда.
– Да, и что? Она ему больше не нужна. Да к тому же она мешает работе, а её здесь очень много.
– А как вы запасаетесь на зиму? Вы же не едите одни грибы да ягоды. Да и откуда эти овощи?
– Ну мы собираем орехи, шишки помогают. Каштаны едим. Да и много у нас полей между лесами, которые трудно заметить королевским стражам. Там мало солнца, потому медленнее растёт, но всё же. Мы ещё в лугу пасём нашим животных. У нас здесь есть и хлев, правда, совмещенный с нашими покоями, но зато там всегда тепло. Ещё контрабандисты помогают.