сразу же замер. — …Чувак, тебе там не холодно?
Взяв камень в руки, Хати хмуро осмотрел его со всех сторон, и через несколько секунд покачал головой так, будто упрекал его.
— Кто в снегу будет прятаться, идиот? Ладно, давай, — Протерев его от небольшого количества прилипшей земли, аккуратно убрал его себе в карман, с таким спокойным лицом, которое никогда раньше никому на этом острове и не показывал. А следом, просто отправившись обратно в деревню по тому же пути, по которому он шел изначально, старался сохранить фолианты от снега, и при этом временами просто задумчиво поглядывал на них, вспоминая вещи, которые в них написаны.
Возможности показать подавляющую силу, по-особому использовать тело, намеки на тот самый скрытый потенциал человека. Хати думал обо всем этом, а также вспоминая фолиант, рассказывающий, как легко этому всему обучиться, понимал все же одну простую вещь.
Чтобы использовать самые простые техники, необходимо развитое тело. Неподготовленное и неспособное для драк, оно навряд ли могло показать всю силу этих уникальных техник, которые могли бы помочь ему в этом мире.
Даже если не смотреть на волю, для приобретения которой нужно сделать непонятно что, необходимо все же соответствовать уровню моря. Правда это не настолько трудно, сам остров — это огромная площадка для изучения.
— Можно развиваться здесь и даже не выходить в это опасное море. Не просто так остров называется Снежным адом. — Раз в месяц возникают катаклизмы, способные разрушать объекты и легко убивать людей. Всё, что находиться за пределами деревни, особо опасно, ибо там не только груды снега, способные скрыть под собой пропасть с ямой, так еще и звери, которые приспособились к этому адскому климату. — Тем не менее выходить за пределы деревни в десять лет, не имея никакой силы, просто самоубийство.
Нахмурив лицо, Хати уставился на деревню, легко идя по уже протоптанной тропинке. В голове в это время зрели мысли о том, как развиваться в пределах доступных возможностях, и до какой поры это стоит делать. Однако уже в момент, когда он целиком погрузился в себя, и вошел уже в пределы деревни, его мысли все же неожиданно перебили.
— Ты что тут делаешь? — Раздался детский голос, заставивший Хати развернуться в сторону статуи. На ней, прямо на голове сидел парень с трубой в руках, который осматривал Хати достаточно пристальным взглядом. В частности, он смотрел и на топор, который Хати все еще держал в руках, — Уже поздняя ночь.
— Гуляю, — Без особых эмоций в голосе ответил Хати, продолжая идти к своему дому. Правда не обращать внимание на этого ребенка, который и сам в глубокую ночь зачем-то сидел на статуе, он уже не мог. Тот спрыгнул вниз, и подбежал к самому Хати, перегородив ему путь, — Уйди.
— Впервые вижу, чтобы другие гуляли с топором в руках. Я же знаю, что тебе нельзя его из дома выносить, тебе можно с ним только работать, — Стукнув трубой по земле, Датч стал осматривать Хати еще более пристальным взглядом, подмечая и книги у него под рукой, а также и его взгляд. Точнее, то, что находилось у него под глазами, — А почему у тебя синяки под глазами?
— Ты свалишь с моей протоптанной дороги? — Сделав шаг вперед, Хати вплотную подошел к Датчу, который и не думал сдвигаться с места. Этот парень, которому было уже тринадцать лет, был одним из самых доебывающих, и вместе с этим тупым ребенком, которого он видел за все время.
— Я охраняю местные тропы от духов. Мама сказала, что ночью нельзя выходить на улицу, потому что они бродят по деревне…В тебя вселился дух? Хатиман, почему у тебя синяки под глазами? — Датч крепче сжал руку, в которой держал трубу. Конечно, эти слова заставили Хати показать более сложный взгляд, однако отвечать на такие бесящие слова он точно так же желанием не горел. Вместо этого он прямо указал на проблему, которую ему доставила его сестра.
— Я начал спать по три часа в сутки, — Холодный голос Хати заставил Датча нахмуриться еще сильнее, — Знаешь из-за чего?
— …Из-за духов?
— Из-за твоей тупорылой сестры, сопляк ты конченный. Камень, который она в меня бросила, вызвал сотрясение, что сбило работу моего мозга. По словам доктора, я делаю то, чего раньше не делал, но мне было бы плевать, если бы я не спал Всего. По. Три. Часа. В сутки, — Отчеканив под конец с настоящей злобой каждое слово, Хати тут же ткнул тупой стороной топора в грудь Датча, заставив того от шока сделать несколько шагов назад, — Свали нахер с дороги.
И сразу следом Хати всего одной рукой свалил его на снег, освободив себе путь, по которому тот молча прошел к себе домой. Датч же в это время, молча лежа на снегу, и смотря в спину Хати удивленным взглядом, понял, что попытка попросить у него прощения и при этом поиграть вместе с ним, совершенно не удалась.
— Он еще злее, чем раньше, — Тихо проговорил Датч, и напряженно потянулся к трубе, которая выпала у него из рук. Если бы не напряжение, которое он ощутил от встречи с топором и от его жестоких слов, он бы вероятно и не подумал о том, чтобы потянуться обратно к своему оружию, — Но папа ведь попросил у него прощения…как можно злиться на протяжении нескольких дней?
Поднявшись на ноги, Датч с плохим настроением пошел обратно к статуе, и взобравшись снова на ее голову, стал пристально осматривать окрестности, но при этом уже и посматривать в сторону, откуда пришел Хатиман.
— Там вроде кладбище…серьезно, им правда завладели духи? — От догадки его лицо сразу напряглось. Ну а сам Хати в это время дойдя уже до дома, снова ненадолго остановился прямо перед входной дверью. Мысли о деде снова вернулись в его голову, а вместе с ними пришло и понимание, что придется делать стандартные вечерние процедуры, если дед конечно до сих пор не уснул.
— Тц, — Медленно открыв дверь, Хати немедленно разулся, и в мокрых носках поплелся к себе в комнату, где конечно же, его встретил пристальный взгляд деда, который почти никогда не засыпал без него, — …угу, — Увидев, как на лице деда появляется улыбка, Хати молча стал раздеваться, и вместе с этим вытаскивать из куртки фолианты, а так же камень, который он нашел рядом с кладбищем. И только после того, как он положил все это на свой стол…
— Я хочу кушать. И еще я сильно вспотел, поменяешь мне постель? — Как только Хати собрался уже