был у него «литературным агентом». Потом в России был подручным у американского разведчика полковника Робинса.
Сейчас он приехал уже миллионером, представителем американского «Чейз Нэншл банка», вел переговоры со Львом Давидовичем и Каменевым о поставке оборудования для Днепрогэса. Примерно в это же время ОГПУ арестовало одного из доверенных людей Троцкого, Лейбу Фишелева. Но с ходатайствами за него выступили Бухарин и брат Александра Гомберга, Сергей — он носил фамилию Зорин, был кандидатом в члены ЦК, помощником и референтом Зиновьева. (А третий брат, Вениамин Гомберг, возглавлял Русско-германскую торговую компанию и Всесоюзный химический синдикат.)
Но в 1927 г. стала вдруг резко меняться внешнеполитическая обстановка. До сих пор европейские правительства смотрели сквозь пальцы на деятельность Коминтерна, на финансирование зарубежных компартий. Однако в феврале 1927 г. полиция Франции нанесла удар по советским представительствам в Париже и других городах. По обвинениям в шпионаже и подрывной агитации было арестовано более 100 человек. Одновременно МИД Англии предъявил СССР ноту с требованием прекратить коммунистическую пропаганду в британских владениях, угрожая разрывом дипломатических отношений.
Английская полиция произвела обыск в советско-британской фирме «Аркос», через которую шел основной объем торговли между двумя странами (и которая служила в Лондоне «крышей» для ОГПУ, Разведупра Красной армии и Коминтерна). Серьезных улик не нашли, но Англия все равно разорвала отношения с Москвой. Британскую и французскую инициативу подхватил диктатор Северного Китая Чжан Цзолинь, устроил налеты на советское полпредство и консульства, захватил советский пароход, курсировавший по Сунгари.
Это совершенно противоречило видимой логике! В 1923–1925 годах Коминтерн и советские спецслужбы вытворяли за границей откровенные безобразия — насаждали терроризм, организовали несколько восстаний, и этого будто «не замечали». А к 1927 г. Сталин подобные дела прекратил, курс на «мировую революцию» свернул — и теперь-то западные правительства ополчились на СССР! Но на самом деле действовала другая логика. Достаточно сопоставить — политика Запада кардинально изменилась сразу после XV партконференции. Когда была разгромлена оппозиция, принята программа индустриализации, и наша страна стала избавляться от иностранных концессионеров. Проекты «мирного» подчинения российской экономики и рынка потерпели фиаско. Обозначилась угроза, что рухнувшая Россия снова усилится.
Вот теперь-то оказались востребованы эмигрантские структуры. «Лига борьбы с Третьим интернационалом» Гучкова и Обера вываливала в пропагандистских кампаниях материалы о происках Коминтерна. Зарубежные спецслужбы взялись помогать РОВС, БРП и другим белогвардейским организациям. Гучков, Струве и ряд других деятелей вступили в переговоры с Кутеповым. Указывали, что для антисоветской борьбы надо искать «новые пути» и пришла пора «конструировать террористическую организацию». А Кутепов был разозлен тем, как чекисты водили его за нос с «Трестом», поэтому и сам горел желанием перейти к «настоящей» войне. Сейчас для этого нашлись деньги, поляки и финны выражали готовность помочь с переходами границы…
В мае 1927 г. группа террористов РОВС неудачно попыталась подложить бомбу в общежитие ОГПУ в Москве. В июне последовали сразу три теракта. В Белоруссии был убит высокопоставленный чекист Опанский. В Ленинграде группа Ларионова устроила взрыв на собрании в партклубе — 1 человек погиб, около 30 ранило. А в Варшаве 17-летний Борис Коверда застрелил полпреда Войкова, одного из главных участников цареубийства. Кстати, на дипломатической работе он проявил себя не лучшим образом. Кутил, волочился за женщинами, брал взятки, развалил торговлю с Польшей и был уличен в пропаже крупных сумм. В наркомате иностранных дел говорили: «если бы не Коверда, быть бы Войкову в советской тюрьме, а не в кремлевской стене».
Вскоре в Варшаве предотвратили еще один теракт, в советском полпредстве нашли взрывное устройство в дымоходе. А в июне 1928 г. члены РОВС Мономахов и Радкевич бросили бомбу в бюро пропусков на Лубянке… Конечно, такие булавочные уколы не могли нанести мало-мальски ощутимого ущерба советской власти. Пробравшись в СССР, белогвардейцы были просто не в состоянии совершить что-либо серьезное. А многие вообще ничего не успевали сделать, их срезали пули пограничников или арестовывали. Погибали ни за грош… Но ведь кому-то это было нужно. Нагнетать атмосферу в СССР, провоцировать страх, подозрительность, репрессии.
Кстати, враждебные выпады были не только частью политических игр, но приносили Западу и чисто коммерческую выгоду. Франция, как и Англия, раздувала антисоветскую кампанию, посылала грозные ноты, и казалось, что она готова отозвать посла из Москвы. Но Советский Союз согласился продавать ей нефть по таким низким ценам, что французское правительство «смилостивилось» и 17 сентября 1927 г. приняло решение: «В настоящее время ничто не оправдывает разрыва дипломатических отношений с СССР». По аналогичным причинам британскую инициативу отказались поддержать Германия, Италия, скандинавские и прибалтийские страны. Но для нашей страны низкие цены оборачивались нехваткой валюты, необходимой для индустриализации.
В самой России после британских и французских демаршей, волны терактов распространялись слухи — будет война. Крестьяне прибирали в запас и не продавали государству хлеб — а он тоже обеспечивал валютные поступления. В магазинах исчезали продукты, росли цены. А Троцкий вдруг засобирался съездить в Берлин, якобы для лечения. С кем он там встречался, остается неизвестным. Но после его возвращения, летом 1927 г., «левые» развернули новые атаки на власть. Они тоже шумели, что скоро будет война. Обвиняли в этом Сталина — вот к чему привел его отказ от «мировой революции» и курс на строительство социализма в одной стране. Опирались на Маркса, который учил: победы социализма в одной стране империалистическое окружение ни за что не допустит. Сейчас доказательства были налицо, а Сталин отошел от марксизма!
В 1927 году провалилась и советская политика в Китае. Впрочем, благодаря троцкистам. В китайской революции и гражданской войне Иосиф Виссарионович взялся поддерживать партию гоминьдан и ее лидера Чан Кайши. Ему слали оружие, военных советников. Но туда направили дипломатов из окружения Троцкого — Иоффе, Ломинадзе, Бородина (Грузенберга). Вопреки указаниям Сталина, они организовали с местными коммунистами заговор против Чан Кайши. Его раскрыли, китайский вождь революции возмутился, разорвал связи с Москвой, обрушился на коммунистов. Но и это оппозиция ставила в вину Сталину. Дескать, Троцкий и Зиновьев предупреждали: доверять Чан Кайши нельзя. Иосиф Виссарионович не послушался — и вот результат.
Оппозиция предрекала: в надвигающейся войне СССР неминуемо будет разгромлен. А Троцкий дошел до того, что саму необходимость обороны государства поставил в зависимость — кто будет у власти? 11 июля 1927 года он написал Орджоникидзе, что партия «переродилась», наступил «термидор» (во французской революции — переворот, когда буржуазная Директория свергла якобинцев). Поэтому защищать правительство Сталина нельзя. Нужно сменить его, и лишь после этого война станет оправданной. Лев Давидович провел аналогию с Францией, когда при наступлении немцев на Париж власть была отдана Клемансо. Сталин зачитал это письмо на пленуме ЦК, комментировал: «Мелкобуржуазная дряблость и нерешительность — это, оказывается, большинство нашей партии, большинство нашего ЦК, большинство правительства. Клемансо — это Троцкий с его группой. Если враг подойдет к стенам Кремля километров на восемьдесят, то этот новоявленный Клемансо, этот опереточный Клемансо постарается, оказывается, свергнуть нынешнее большинство… а потом взяться за оборону».
Пропаганда