За спиной открылась дверь клуба, и на улицу вывалилась знакомая компания. Парни уже пришли в себя, выглядя совершенно трезвыми: поправили одежду, умыли разгоряченные лица. — Ты что, старик, думал один будешь решать проблемы? — вдруг окрикнул его Гриб и, засунув руки в карманы штанов, остановился напротив. — Наверное, пора донести до тебя простую мысль. Мы тут все повязаны. И если у кого-то не порядок, мы за него горой. — Ребята, стоящие за его спиной, довольно закивали и ощерились, подкрепляя слова улыбками. — Но… — закончить ему не дали. К Грибу приблизился Талый в обнимку с девчонкой. Той самой, Ксюшей, вроде бы, щелкнул жвачкой и покрутил в пальцах ключи от машины. — Гора горой, а трупы развозить сегодня не буду. К кому загрузиться можно? — Кто-то позвал его с собой.
И вот уже три черных мощных автомобиля, как вороны, неслись по ночному городу. И будто бы в подтверждение этого в небе появилась птица, крикнула что-то, оглянувшись назад. И повела свой маленький птичий отряд к земле, ловко пикируя и резко набирая высоту с очередной добычей в зубах.
***
Я села в машину к подруге и тут же оказалась в ее объятиях. — Наконец-то! Я уже хотела идти на выручку! — Отстранившись, девушка оглядела меня придирчивым взглядом через призму очков и довольно ухмыльнулась. — Хорошо выглядишь, подруга! Я улыбнулась комплименту. — Ванечка, я так соскучилась! — девушка только фыркнула. — Давай, пожалуйста, без этих твоих закидонов. Что успела натворить, пока меня не было? — Я только поморщилась. — Да, ничего. Вадик признался Ксюхе. — Сложила руки на коленях, поправляя юбку и прикрыла усталые глаза рукой, откидывая голову на сиденье. — И что она? — Подруга метнула на меня ехидный взгляд. — А ничего. Зажигала сегодня в клубе вполне довольная жизнью. С парнями познакомилась. — Это один из них к тебе приставал? — Да. Как ты догадалась? — Элементарно, Ватсон, — девушка встряхнула пушистой гривой блондинистых волос и повернула, выворачивая руль, паркуясь в знакомом до мелочей дворе. — Приехали. Выметайся.
Выбравшись наружу, я вдохнула ночной запах, наслаждаясь поселившимся внутри спокойствием. Тут же в голове появился образ ехидных карих глаз того парня в женском туалете. Но он быстро испарился, скрываясь в глубинах подсознания.
— Чего встала? — Поторопила подруга в своей обычной манере. — Пойдем, холодно тут.
И впрямь. Ноги в тонких чулках быстро замерзли, а по позвоночнику проползли замученные мурашки. Очутившись в Ванькиной квартире, я тут же скинула каблуки и направилась в ванную, умылась, позвонила матери, предупреждая, что ночевать не буду, и направилась в сторону спальни. Там, на хозяйской кровати, уже лежал заботливо приготовленный ночной комплект из коротких шортиков и длинной футболки. Облачившись в чужую одежду, вздохнула и растрепала уставшие за вечер волосы, наслаждаясь покалыванием замученных резинкой корней. На кухне уже вовсю хозяйничала Ванесса. На плите грелся чайник, а на столе стояли тортик и бутылка вина.
— Ну что, Марин, тебе чего налить? — подруга повернулась ко мне, что-то тщательно пережевывая и отправляя чайник на другую конфорку. — Чай, пожалуй. — Я села за стол и оперлась руками о столешницу. Девушка быстро достала из шкафа цветную чашку и налила туда кипятка, затем опустила пакетик и поставила передо мной. — А я, пожалуй, выпью, что покрепче, — и она, как фокусник, вытащила откуда-то фигурный бокал на тонкой ножке, налила туда крепкий красный напиток и уселась напротив меня. — Вот теперь можно и поговорить. Ванька выглядела почти безобидно в своих очечках в тонкой оправе, объемной футболке и мягких тапочках с мордочками. Однако на ее счет не стоило ошибаться. Эта заноза всегда была очень активной и часто связывалась не с самыми лучшими компаниями. С ней в школе вообще никто старался не ссориться. Даже не дразнили. Наоборот, ребята как-то тянулись, стараясь оказаться как можно ближе к этой девчонке. А она выбрала меня. — Как Америка? — я с любопытством уставилась на подругу, но та лишь скривилась. — Грустно там, пасмурно. То льет, то жарит. Вообще, эта Америка, как баба с ПМС, — все у них не слава Богу. И люди под пальмами бродят с недовольными рожами. Представляешь? Пляжи пустые-пустые, как наши поликлиники в воскресенье. — Я усмехнулась, хлебнула горячего чая. — А еще, знаешь, негры с опахалами почему-то не ходят. Наверное, не культурно теперь это. А вот в Турции в прошлом году была, там сплошь и рядом, белые — на троне, белые — с обезьянами. Забавная она, культура эта. — Ну да, — я снова поежилась, к ноге прикоснулось что-то мягкое и ласково почесалось узкой мордочкой. Нагнувшись, я подняла фыркающего енотика на колени. Он выглядел заспанным, глазки-бусинки сонно щурились, рассматривая меня с любопытством. — О, проснулся гаденыш. Представляешь, приехала домой, а этого нигде нет. Где прятался? Фиг знает. — Я улыбнулась. Как можно злиться на такого милого полосатого пушистика? — Как на личном-то? — вдруг спросила Ванесса. — Как в тумане. Никого не видно, — решила отшутиться я, продолжая возиться с маленьким когтистым зверьком. — Ну да, ну да. Ты же всех отшиваешь. Какие тут парни, да? — она отпила из своего бокала и закинула ноги на соседний стул. Затем прищурилась, глотнула. — Я вот только одного не понимаю, ты что, собралась все время в одиночестве бродить? С матерью до старости что ли будешь жить? — Ваня! Я вообще-то карьеру строить буду! Какие парни? Заработаю и съеду. Сашку еще надо будет учить вообще-то. — Ну да, ну да, — издевательски протянула подруга. — Строительница хренова. Вот только судьба не дремлет. Столкнет тебя носом к носу, никуда не сбежишь. — И прозвучало это как предсказание, отчего я передернула плечами и усмехнулась. Улеглись мы только к утру. Однако время, проведенное с подругой, успокоило нервы и вернуло благодушие и привычное воодушевление. Эта девчонка в своем маленьком рюкзачке привезла перемены, и я не знала, к чему они приведут.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
***- Мы подъехали, — Коша положил телефон на приборную панель и вгляделся в темный проем открытой подъездной двери. Рассаженные по сторонам кустики отлично оттеняли короткую тропинку, ведущую к ней. А поставленная под ними скамейка выглядела уютно. Летом. Сейчас же, в ту пору, когда снег покрывает все доступное ему пространство, а зеленое оголяется, это место казалось забытым и одиноким. От мыслей его отвлек толчок в плечо. Это Гриб так привлекал внимание. — Слушай, я тут подумал. Ты же раньше с нами так долго не зависал. Тебе, наверное, сейчас вообще не хочется нас видеть. Ведь мы — это как бы воплощение его, твоего отца. Только, брат, ты должен знать, что мы — твоя семья. Ты можешь попросить помощи, если захочешь. Или если возникнет желание просто напиться, то позвони Талому, он устроит все в лучшем виде. — Байкер поправил съехавшие очки и улыбнулся одной стороной рта. — Я понял, брат, я понял. — Коша потер подбородок, уставившись в темноту за окном. Из головы не лезли слова Гриба. Да, ему нужна была семья. Да, он хотел сблизиться с этими ребятами и почувствовать себя среди них своим. Но что, если он не свой? Что, если он вырос в доме с белыми стенами, картинами голых женщин на стенах, со статуями и канделябрами, со свечами на столах и салфетками на коленях? Разве он сможет отказаться от того себя? Эти два мира и раньше удавалось совмещать с трудом. А сейчас и подавно. Один должен остаться в стороне. Но какой? От размышлений отвлекла открывшаяся задняя дверь. Севший на сиденье парень скинул налипший на куртку снег и поздоровался со всеми. — Спасибо, брат, что приехал. — Тапок протянул руку и сжал его плечо.
В машине было тихо. Гриб то и дело кидал взгляды в сторону друга. Но тот не реагировал, забывшись в своих мыслях. К Катюхе в такую рань решили не заезжать. Не хотелось будить девчонку. Да и Тапок выглядел не так плохо и мог потерпеть. Когда три машины подъехали к клубу, занимался рассвет. Яркое солнце ослепило Кошу, отражаясь от сугробов налетевшего за ночь снега. Он сощурился, поднял руку козырьком и прошел внутрь темного здания. В темноте все пороки оставались тайной.