Рыжий толстяк что-то потерял, и теперь стоя на коленях шарил руками под скамейкой. Его рыжая мамаша нетерпеливо перебирала в руках салфетку, чтобы сразу, как только он вылезет, вытереть ему руки. Женщина, сидевшая через проход от них, всё так же держала в руках промасленную бумагу от жареного пирожка, не придумав куда её деть. В такую же бумагу было завёрнуто сало, которое он ел в компании друзей прошлым летом. Подумать только: такая мелочь, можно сказать мусор, воскресил в его памяти такой яркий эпизод. Грубоватые мужики с хозяйственными сумками и выцветшими торбами, снующие туда- сюда, хруст семечек где-то сзади, специфические фразы, обороты речи, которые не услышишь в городе- всё это возвращало его в прошлое лето, и он понял, вдруг, что живёт другой жизнью. Свободной, яркой, настоящей, и она ему нравилась своей простотой, самобытностью, и чем-то ещё. Просто нравилась и всё. Женька посмотрел в окно. Уже давно лил дождь и в памяти, теперь, всплыли деревенские дождливые пейзажи. Они стояли перед глазами как карты в руке вынутые из колоды. Достаёшь первую и вот пожалуйста: ребята купаются на речке. Внезапно гроза и ливень. Вода сверху и вода снизу и та что снизу внезапно становится очень тёплой и приятной. Крики и восторг “вещи, вещи”, и уже кто-то бежит из воды хватает в охапку одежду и быстро засовывает под лежащую на берегу перевёрнутую лодку. Потом с разгона назад в реку, бултых и продолжается игра. Накупавшись ребята выходят на берег. “В Чапаева”,— опять кричит кто-то, увидев в воде замешкавшуюся фигуру и начинается новая игра. Один переплывает реку, а другие швыряют в него комья грязи с раскисшего берега.
Вот вторая карта: ребята играли в футбол на поляне за огородами. Там была очень ровная местность, вполне пригодная для игр с мячом и находилась она как раз между двух деревень, так что к ней было удобно добираться, когда играли деревня на деревню. И вот, посреди игры ливень с грозой. Игру, конечно прекратили. Поле превратилось в лужу. Домой шли мокрые до нитки. Уже никто не обращал внимания на дождь и гром. Шли не разбирая дороги и не прячась от водяных струй. Было совсем не холодно и не страшно. Зачем люди придумали зонты? Потом легли на траву. Земля была тёплая и от неё шёл пар. Женька смотрел на дождь снизу вверх и думал о том как, всё-таки, удивительно устроен мир.
Следующая карта: уже стемнело. Противный, холодный, моросящий дождь гнал Женьку домой. Он уже представлял себе разогретый ужин и обычное бабушкино: “где ж тебя носило”. Женька побежал быстрее к теплу и ужину. Когда до дома оставалось уже метров сто он увидел Машку. Она как раз проходила мимо его дома, куда-то очень торопясь. Женька окликнул, она обернулась. “Я тороплюсь”,— сказала она подоспевшему Женьке. В руках у неё была палка. “Куда?”,— удивился Женька, понимая что у девятилетнего ребёнка, просто, не может быть никаких дел за деревней на пустыре в такое время. Машка плакала. Оказалось, что её родители уехали по делам, оставив её дома на хозяйстве, и она забыла загнать корову, пасущуюся на поле. Она насквозь промокла, а изо рта шёл пар. “Я с тобой”,— не раздумывая выпалил Женька и покосился на дом, где его ждал горячий ужин. “Ладно”,— ответила Машка, вытерла мокрый нос рукой и тоже посмотрела на женькин дом, боясь что его загонят. Они быстро побежали. Машка задыхаясь рассказала что она уже управилась по хозяйству и уже хотела ложиться спать, как вспомнила что не загнала корову, а её нужно ещё напоить и подоить. Прибежав на луг они увидели корову Нюрку привязанную длинной верёвкой, с одной стороны за рога, а с другой к железному колышку. Машкин отец с утра пригвоздил её здесь на пастбище. Они вдвоём, с трудом вытащили железный кол из земли. Сама Машка бы не справилась. Корова тупо смотрела на суетящихся детей добрыми глазами. Машка дала Женьке палку, а сама схватила верёвку и с силой дёрнула. Этой силы не хватило даже пошевелить Нюрку. “Ну-ка лупани её” — громко крикнула она. Женька ударил. “Сильнее!” — крикнула она ещё громче. Женька ударил ещё сильней. “Ну что ты…”— с отчаянием прокричала она. Дождь заглушал звуки. Она дала Женьке верёвку и скомандовала: “дёргай”,— а сама взяла палку и принялась со всей силы лупить корову в бок. Нюрка лениво сделала несколько шагов и остановилась. Ей не хотелось идти домой. Она радовалась дождю и тому, что нет оводов и мух. Женька со всей силы дёрнул за верёвку, пытаясь рывками привести её в движение. Машка опять принялась осатанело лупить корову куда попало, помогая себе и словами. Такие словечки Женька слышал редко. Но похоже заклинание сработало и корова пошла по заданному маршруту.
— Только не останавливайся, — скомандовала Машка, догоняя Женьку и хватаясь за верёвку чуть впереди. По дороге она объяснила и другие нюансы управления коровой, о которых Женька даже не догадывался. Дождь закончился.
— Тебе не холодно? — спросил он Машку.
— Холодно. — Ответила она безразлично, как будто бы чувство холода было её обычным состоянием. Он хотел дать ей кофту, но та была вся мокрая и вряд ли бы согрела.
— Может зайдём ко мне? — предложил Женька.
— С коровой? — засмеялась Машка. Женькин двор был полностью освещён. На лавке перед двором сидел дед, с прутом в руке и свирепым взглядом, а рядом стояла бабушка. Она вышла защищать Женьку.
— Ой боже! — привычно вскрикнула бабушка и побежала в дом. Дед засмеялся. Вся свирепость куда-то исчезла.
— В такое время корову выгуливаете? — укоризненно произнёс он. Было похоже будто двое детей выгуливает пёсика, но вместо пёсика была корова. Прибежала бабушка. В руках у неё был свитер и она без всяких церемоний принялась натягивать его на Машку. Та не сопротивлялась.
— А ну марш домой, мокрый весь, — обратилась она к Женьке.
— Я провожу, — промямлил Женька.
— Дед проводит, — ответила бабушка, но не повелительным тоном а как бы с сочувствием. Она зашла в дом, вынесла какой-то пиджак, и переодев Женьку в сухое скомандовала: “давайте быстро, ночь на дворе”— и все четверо, как по команде бодро зашагали по мокрой улице. Впереди шёл дед, за ним на верёвке плелась Нюрка, а позади Женька и Машка в старых лохмотьях, впрочем сухих и тёплых. Машка держала в руке палку и то и дело наносила хлёсткие удары то по одному то по другому боку. Женька пошутил, что если бы она его так двинула