— Епть… — слышится приглушенный звук из-под рюкзака. Он явно не ожидал такого подвоха со стороны моей неуклюжести.
Пытаюсь встать, оперевшись о землю руками. Получается, из рук вон, плохо. Листа и трава в чаще леса сырые и скользкие, мои руки скользят в разные стороны и я вновь рушусь на Рому:
— Кхм… понравилось?! Поэтому, решила не вставать и там остаться?! — раздается «снизу». Я вновь пытаюсь слезть с Ромы, но теперь просто скатываясь с него в сторону. — Ты как?! — поднимается с живота на колени, Рома. Он отряхивает свои руки и аккуратно касается кончика моего носа. — Ты поцарапалась. — констатирует он, оглядывая меня и рюкзак, который стащил со своих плеч. — Зацепилась о застежку. Вот! — показывает он мне.
— Ничего. — хмуро тру я свой нос. Я не знаю куда мне девать свои глаза, когда он рядом со мной. Рому, кажется, это ничуть не смущает. — Мне не больно. — вру я, хоть и на месте содранной кожи ужасно щипет. Рома улыбается и открывает рюкзак. Он что-то ищет в нем и, наконец, выуживает оттуда небольшую походную аптечку.
— Знал, что пригодится, — хмурится он, доставая перекись и пластырь. — Что ты за человек такой?! Вечно влипаешь в неприятности! Только твоя пятая точка организма выбралась из одной передряги… и то, это еще не факт, как ты уже ищешь новых приключений и подвигов. Трудно было смотреть себе под ноги?! — кипятится Рома, а я не могу вымолвить и слова, глядя на него. Он аккуратно мочит вату перекисью и подносит к моей царапине. — Ранка не большая, но лучше обеззаразить. — смотрит он мне прямо в глаза. Я киваю пару раз и уголки моих губ приподнимаются в едва заметной улыбке. Рома отвечает мне ответной улыбкой и протирает ватой мой нос. Я инстинктивно жмурюсь. — Что, боишься?! — смеется он.
— Да, до одури! — открываю я один глаз и следом, второй. Рома закусывает губу и смотрит на меня с сомнением. Пластырь он все еще держит в руке. — Ну, уколов боюсь, а не этого и… боли. — признаюсь я ему, зачем-то. Он кивает и лепит на мой нос маленький пластырь желтого цвета.
— Красавица! — смеется он и встает с колен, попутно отряхиваясь от грязи и листвы. — Всегда о такой мечтал! — не может успокоится он. Я поднимаюсь и непонимающе смотрю на Рому, я жду его объяснений. — Ладно-ладно, — поднимает он вверх руки. — смотри, — достает он из бокового кармана рюкзака небольшое зеркальце. Я беру его у него и пристально всматриваюсь в свое отражение: на моем носу красуется ярко-желтый маленький пластырь, который снабжен еще и картинкой, в виде мишки с ярким розовым бантом на шее.
— Смешно?! — убираю я зеркало в карман штанов и упираю свои руки по бокам. Рома едва не покатывается со смеху:
— Ага! — сквозь смех и слезы, которые уже проступают у него на глазах, отвечает он мне. — Сестренка младшая дала один из своих, боялась, что со мной в походе может что-то случится! Как в воду глядела! — не перестает он угорать надо мной. — Со мной случилась «ТЫ»! — уже хватается он за свой живот, не пытаясь прекратить смеяться. — Пригодилось!
— Ах, так! — иду я на него. В попытке его защекотать, я вновь, нечаянно, поскальзываюсь на скользком камне-валуне и падаю назад, на спину. Мгновение и руки Ромы оказываются на моей талии, обхватывая ее и прижимая к нему. Одна рука плавно скользит по спине, касаясь моего позвоночника, перемещается к шее. Бережно обхватив ее, Рома приподнимает меня и прижимает меня к себе вплотную. Мне становится жарко. Тепло рождается внутри меня. Мои руки ложатся на его плечи, зацепившись «замком». Я сглатываю, не переставая смотреть ему в глаза. Они у него заволакивают и тянут за собой. Теплота его рук ощущается моей кожей, даже через футболку. Он ставит меня на ноги. Мне кажется или он, действительно, на секунду опускает свою голову, закрыв глаза. Рома часто и шумно дышит. Он его смеха не осталось и следа. Он бережно проводит пальцами руки по моей линии лица, начиная от виска и спускаясь к губам. Мне не хватает воздуха, неведомая сила заставляет меня прижиматься к нему, чувствуя его и наслаждаясь им.
— Нам…надо идти. — шепчет он мне на ухо. Мои глаза закрыты и я наслаждаюсь его присутствием. — Если ты не прекратишь сейчас все это, то я тоже перестану сдерживать себя, — касается он своим носом моих волос, задев при этом край уха. — с тобой, я плавлюсь и не могу держать свои эмоции под контролем. — согревает он своим дыханием мне шею. — Ты становишься очень притягательной, когда останавливаешься рядом со мной, хотя бы, на расстоянии метра. — я расцепляю свои руки и отстраняюсь от него. Он мне отказал, когда я была «за»?! Он медлит, но все же, выпускает меня из своих объятий. Я отхожу от него на расстояние больше метра:
— Так пойдет? — спрашиваю я у него с горечью и обидой в голосе. Он забрасывает себе на спину рюкзак:
— Пойдет. — кивает он и поворачивается, что идти дальше. — Не отставай! — кричит он, стоя ко мне спиной. — И… больше, не падай… — голос его становится тише. — а, то не ручаюсь, что я захочу тебя снова поднимать, а не упасть с тобою рядом. — слышится в его голосе легкая ирония. Я показываю ему в спину язык. — Не вижу, но оно и так понятно! — отвечает мне Рома. — Идем!
— Дурак! — не выдерживаю я, идя за ним по лесу.
— Согласен! — не оборачивается ко мне он. Мне кажется, что он согласен с этим по своим причинам.
* * *
Мы идем без остановки уже целый час. Меня подташнивает и кружится голова. Хочется присесть где-нибудь на минутку, а еще лучше, куда-нибудь упасть на часок. Я постоянно зеваю и смотрю на солнце, которое уже наполовину скрыто горами.
Рома идет впереди меня и ни разу не делает попытки остановиться, подождать, поравняться со мной. Меня это ужасно злит. Я сжимаю руки в кулак и бегом нагоняю его и перегоняю. Он останавливается. В его глазах читается удивление с легкой примесью иронии:
— Что случилось? — спрашивает он, улыбаясь уголками рта. Я туплю глазами вниз и смотря на него из-под ресниц, отвечаю, стараясь держать ровный тон голоса:
— Я устала. Давай остановимся и отдохнем?!
— Нельзя. Скоро уже стемнеет. Нам надо успеть дойти до холма, пока еще светло. Мы можем заблудиться, если будем идти по темноте. — втолковывает мне Рома, словно я — неразумное и капризное дитя.
— Плевать! — упираю я руки в боки. Мне все ужасно надоело и больше всего, надоело его напускное безразличие. Сделать один шаг вперед и два назад — это чисто, мужской выбор! — Я хочу передышку! — сажусь я на траву и ерзаю заднице по шуршащей и колючей флоре этой местности. — С места не сдвинусь, пока не пройдет хотя бы, двадцать минут! — скрещиваю руки у себя на груди и подбираю ноги в позу лотоса. — Вот! — показываю я Роме язык. По-детски?! Пусть! Какая подача, такая отдача!