он им показал свой пропуск!
Но Василий неожиданно и бесцеремонно запустил свою цепкую руку в карман Женькиных штанов и забрал пропуск.
— Когда будет нужно — получишь, а то еще, чего доброго, потеряешь, лазая по заборам и сараям.
— А к чему мне теперь лазить по заборам? — с обидой в голосе ответил Женька. — Что я, маленький? Стрижов поучает и ты… надоело! Это вы цацкаетесь с чертовой буржуйкой. Больше она у меня ворот на запоре держать не будет. Завтра же позову ребят, и снимем калитку с петель…
— Ну и придумал, шут знает что. Ты понимаешь, что тебе доверили важное дело, а таким поведением ты отпугнешь от дома Булатниковых всех, кого нам нужно поймать и обезвредить? В глазах хозяйки после сегодняшней «бани», полученной от меня в саду, ты должен остепениться и выглядеть паинькой. Договорились?
Женька, выслушивая нравоучения брата, только пыхтел, будто тащил на себе мешок с песком.
Прокравшись незамеченными в чулан, братья сразу же разделись и легли спать.
Женька долго не мог заснуть. Он досадовал на себя, что, найдя под беседкой ящик с гранатами, не догадался тщательно обшарить все подполье, а может, даже порыться в земле. «Сам виноват. А теперь это сделает кто-то другой».
Он беспокойно ворочался с боку на бок, сердито сопел, поднимал голову с подушки в надежде хотя бы услышать шаги или голоса счастливчиков. Но со двора до его чуткого уха долетал лишь слабый шум деревьев, да слышно было, как за стеной в кладовке пищали и шумно возились мыши…
Утром братьев разбудила мать.
— Заспались, ребятки, вставайте завтракать. С вечера рано легли, пора выспаться, уж одиннадцатый час, а вас хоть водой отливай.
— Вот это да… Соснули! — воскликнул, вскакивая с постели, Женька. — Одевайся скорее, Василь, позавтракаем и на рыбалку! Сегодня воскресенье, в школу мне не идти…
Но Василий не спешил.
Дул сильный ветер. Старые тополя под окнами в палисаднике раскачивались и скрипели.
— Какая тебе в такую погоду рыба ловиться будет?
— Я знаю такое местечко, где ни ветра, ни волны, — привада у нас под мельницей. Обязательно сазана поймаем, — настаивал на своем Женька.
— Ну что ж, сходим, — сдался Василий. — Давай только принесем матери кизяков и воды натаскаем.
— Это я мигом. А ты иди завтракай, я есть не хочу, чего-нибудь захвачу с собой.
Василий завтракал вдвоем с матерью на кухне. Девочки еще спали. Сестра из больницы не приходила.
— Задержалась Тоня, — беспокоилась мать, — не случилось ли чего?
— А что может с ней случиться?
— Мало ли что… Время-то какое! Дня у нас не проходит, чтобы в слободе не зарезали или не застрелили кого-нибудь. Вот вы спали и ничего не слышали, а я почти до утра глаз не сомкнула. За садом у нас на огородах такая ночью стрельба поднялась, думалось мне, опять белые наступают. Хозяйка тоже слышала. На что спокойная женщина, а поди ты, утром наливает мне в кувшин молока, рассказывает об этой стрельбе, а у самой руки дрожат.
— Она боялась, верно, как бы случайно не перелить лишнего, — заметил, усмехнувшись, Василий.
То, что рассказала мать о ночной стрельбе на огородах, за садом, встревожило и озадачило Василия. «А не столкнулись ли там наши товарищи, посланные Стрижовым, с теми, кто запрятал в беседке оружие?»
И когда Женька, управившись с хозяйственными делами, появился на пороге, Василий заторопил его:
— Бери-ка побыстрей удочки, пошли, посидим час-другой на реке, давно я этим делом не занимался…
Как только они вышли в сад, Василий рассказал Женьке о ночной перестрелке на огородах.
— Не может быть, — не поверил Женька. — Это стреляли где-нибудь еще. Если б за садом, то и нас с тобой на ноги подняли. А я ведь, по правде сказать, долго не спал, все прислушивался, — признался он. — Обидно мне, что Стрижов нас обошел, поручил другим в беседке копаться.
— Стрижов сделал так, как нужно, — заметил Василий. — Председателю ревкома видней, кому какое дело поручить. Он за всё и за всех нас отвечает.
— Ну, это еще не известно, как другие справятся с этим делом, — возразил Женька.
— А вот это мы сейчас проверим…
В беседке, куда зашли по пути братья, они не нашли никаких следов ночного обыска. Половицы все были на месте, и так же, как вчера, весь пол покрыт сухими листьями и песком.
«Неужели не нашли ночью беседку? Или отложили обыск по каким-то причинам?» — подумал Василий. Он уже хотел попросить брата слазить под пол через подкоп, но вдруг заметил у порога что-то блестящее. Он нагнулся и поднял лезвие перочинного ножа, сломанного им вчера при попытке поднять тяжелую дубовую половицу.
— Все в порядке… Значит, товарищи тут побывали и справились, видимо, неплохо. А ты сомневался… Пошли!
Но Женьку это не убедило.
— Я слазаю проверю…
Они обошли вокруг беседки, и Женька, к своему удивлению, никак не мог обнаружить того места, где он вчера лазал. Подкопа, сделанного им под беседку, не оказалось. Он был засыпан землей и сверху затрушен сухими листьями.
— Вот черти, ловко замаскировали. Я бы не догадался, — признался Женька…
На хваленой Женькиной приваде было действительно тихо. От ветра ее укрывали двухэтажное деревянное здание водяной мельницы и столетние ветлы на обочинах высокой плотины. От темного омута веяло ледяным холодом.
Ребята размотали удочки, насадили на крючки мягкие катышки пшеничного хлеба, смешанного с тонкими волокнами ваты и сдобренного для аромата конопляным маслом, поплевали на приманки и забросили их в воду.
Пробковые поплавки, проткнутые острыми перышками, неподвижно легли на серую водяную гладь.
— Эх, сейчас мы подцепим сазанчика, — не удержался от восторженного восклицания Женька, удобно усаживаясь на соломенной подстилке.
Василий сел рядом, воткнул в берег комель орехового удилища, достал из кармана кисет, свернул из газетной бумаги козью ножку, закурил.
Рыба упорно не клевала.
Первым нарушил молчание Женька.
— А хорошо в это время у нас под Воронежем, на Собачьей щели, рыба клевала. Помнишь, какими снизками мы таскали плотву и подлещиков?
— Было, таскали… А тут у тебя либо кто до нас всю рыбу выловил, либо вовсе в этом месте она не ночевала. — Василий обвел взглядом пустынный берег. — И рыбаков, кроме нас, нигде не видать.
— Ну, это ты оставь, — упорствовал Женька, — местечко это золотое. Глубина сам видишь какая! Десятиаршинная леска до дна не достает. Летом с крыши мельницы ныряем — красота! Летишь, дух захватывает. А что рыбаков не видно, так сегодня воскресенье. Слышал колокольный звон? Народ в церковь ушел. Грехи замаливают, к