Засвистела боцманская дудка и по палубе забегали моряки «Геркулеса», сигнальщик начал передавать сообщение на «Сарагосу» и там начали тоже спускать шлюпки. Адмирал решил не рисковать и паруса пока не ставить.
Джузеппе немного дополнил сказанное о положении на острове. Главы трех семей, проживающих на острове, довольны предстоящими радикальными переменами своей жизни и теми материальными плюшками какие они получат с этого и мнение других их не интересовало.
Так же как и американцев, которые здесь были на правах арендаторов. Свои хозяйства они перед передачей разорять не стали и не позволили это сделать американцам, которые сначала психанули и хотели все свое сжечь.
Самым ценным дополнением Джузеппе был рассказ о построенном американцами причале на левом берегу реки, в полукилометре от укрепления в устье реки.
Моряки с испанского катера, утверждали что глубина реки возле причала тридцать пять футов до время отлива. Если это правда, то на этом причале мы можем и пршвартоваться. При полной загрузке осадка нашего парохода составляет девять метров, а тридцать пять футов это десять с половиной. Джузеппе кстати просветил меня, что маленькая пушечка называется фальконетом или просто фальконом.
Неожиданно начавшаяся американская эпопея уже начинала влетать мне в копеечку и если бы не первые поступления с биржи ставок, то пришлось бы отрупоривать кубышку или брать кредиты. В России деньги например уже точно кончились, осталось только на текущие расходы на жизнь и приходилось уже думать об экономии, а готовый причал на самом деле штука весомая.
Я конечно все равно рассчитывал обойтись без кредитов и вскрытия кубышки, но до осени поступления могут быть только с консервного завода, эти крохи которые пойдут на поддержку штанов, и регулярные доходы с клуба.
В полдень мы осторожно вошли в устье реки. Ян Ружицкий без проблем занял испанское укрепление и прежние хозяева тут же погрузились на свою лодку и направились на Кубу.
Главы семей спокойно ждали нас на причале, они рассчитывали сегодня тоже покинуть остров. Их одномачтовый шлюп был готов в любую минуту отдать якорь.
Томить глав семей я дальше не стал и через час они и американцы, довольные результатами сделки не зашли, а забежали на борт шлюпа и отправились на Кубу, а мы спокойно продолжили заходить в реку.
Около трех часов мы наконец-то пришвартовались у речного причала. Молодцы американцы, ничего не скажешь. Причал конечно деревянный, но добротно и крепко сделанный, длиной почти сто метров и шириной метров тридцать до самого берега.
«Сарагоса» бросила якорь в устье реки прямо напротив укрепления. Два десятка кандидатов в колонисты, три четверти из которых были греки, тут же сошли на берег, сменив людей Ружицкого и моряков.
Во время высадки Джузеппе в пространство задал риторический вопрос
— А на каком языке будет общаться вся эта компания на острове, греки, русские, англичане и негры-испанцы?
Почему-то это раньше никому в голову не приходило, а правда на каком?
Глава 5
Перед высадкой Джузеппе о чем-то очень эмоционально беседовали с Ружицким, они за последнее время к моему удивлению очень сдружились и когда шлюпка с Яном отвалили от "Геркулеса', итальянец задал в пространство риторический вопрос.
— А на каком языке будет общаться вся эта компания на острове, греки, русские, англичане и негры-испанцы?
Почему-то это раньше никому в голову не приходило, а правда на каком?
Я повернулся к нему и спросил:
— Похоже, что тут мы дали маху. Но мне что-то кажется, у кого-то есть предложения? — по хитрой ухмылки итальянца было без слов понятно у кого.
— Нет, ваша светлость, — Джузеппе подкрепил свое нет естественно жестом и хитрейшим выражением лица, — это не я, это у господина Ружицкого просьба и предложение.
— Я полагаю, что господину Ружицкому требуется толмач и кандидат у нас единственный — уважаемый синьор Джузеппе, — итальянец развел руками.
Джузеппе успел достаточно прилично освоить русский и других кандидатов у нас реально не было. Еще одна проблема о которой мы почему-то совершенно не задумывались.
А ведь нашим мужикам придется общаться и и англоговорящими и с испанской публикой. Особенно проблема с испанским языком, на английском в России хоть кто-то говорит, а вот испанский я что-то не слышал.
У нас испанским владели отлично Джузеппе и Пакуале, немного адмирал и Николай, с Вероникой он правда общался на английском и французском. Николай еще немного уже говорил на греческом. Я несколько испанских слов уже освоил и мог сказать простейшее: своё имя, что я русский, попросить воды и хлеба, спасибо и пожалуйста. Конечно знание латыни очень помогает, в испанском таких слов немерено, как и в итальянском.
Но вообще-то это проблема, которой надо будет озаботиться заранее.
Но сейчас выход единственный — в помощь Ружицкому оставить Джузеппе. Хорошо, что они хотя бы успели подружиться.
— А греки? Среди них много моряков, неужели никто не знает испанского? — недоверчиво спросил Николай.
— Кое кто немного знает, но почти никто не знает русского, по крайней мене хуже меня, — Джузеппе пока знал русский примерно на уровне, моя твоя не понималь. Он конечно учится быстро и общаясь даже с Ружицким, скоро начнет говорить, так что действительно проблема.
— Не волнуйтесь, Алексей Андреевич. К нашему следующему приходу они быстро создадут свой смешанный тарабарский язык и великолепно начнут понимать друг друга, а через год все здесь будут говорить на четырех языках, — успокоил меня крестный. Четыре языка это значит русский, английский, испанский и греческий. Неплохо будет, неплохо.
Получив добро, Джузеппе сразу же сошел на берег, ему предстояла сложнейшая миссия — установление контактов с черными рабами.
Вечером он собрал всех черных мужчин и женщин около причала.
Тридцать пять мужчин и сорок две женщины старше шестнадцати, все достаточно молодые, нет никого старше тридцати. Вернее есть один мужчина, его зовут Педро, он мулат и умеет читать и писать. Хозяева держали его за главного. Педро знает все о каждом чернокожем жители острова.
Несколько женщин беременные. Детей около полусотни, но они все остались в трех негритянских деревнях, у каждой семьи хозяев острова была своя деревня, а американцы рабов арендовали.
Непосредственно африканских рабов среди них нет. Все были в своё время куплены на Кубе или родились уже здесь. Тридцать пять лет это критический возраст для чернокожих на острове, последние лет пять всех кто старше, раз в год куда-то увозили и никто не знает их судьбу.
У Педро нет двух пальцев на правой руке и старое клеймо на лбу. Он участвовал в восстании на Кубе и сюда его привезли лет пятнадцать назад.
Джузеппе сказал мне, что он уже провел работу среди рабов и они всё понимают, что у них началась новая жизнь, а я просто должен подтвердить, что они все свободные люди и могут сами выбрать: остаться на острове и служить мне как свободные, или уехать. Но нерадивые, ленивые и подлые пусть уезжают сразу, их будут за это безжалостно наказывать.
Те кто останутся, могут в свободное время начать строить себе новую деревню или отдельные хижины.
Все это я сказал собравшимся чернокожим жителям острова и потом выступил их представитель — Педро.
Уехать желают трое: две женщины и мужчина. Остальные остаются на острове. Порядок в своей негритянской общине они будут поддерживать сами. Три самых больших просьбы: не увозить стариков, не наказывать женщин за общение с белыми мужчинами и иногда привозить католического священника. Все чернокожие оказались католиками и страдали без этого.
Да, дела однако. Сутки назад греки осторожненько спросили, а какие шансы обзавестись греческим священником, а тут еще и католического падре просят.
Перед отходом с острова я собрал совет, поговорить, подумать всё ли правильно сделано, «Геркулесу» пора идти в Россию.